Вокруг света за китами
Шрифт:
Был конец сентября, когда флотилия возвращалась па юг к прежней стоянке, к бухте Моржовой. С севера нас отогнали тяжелые льды, которые начали надвигаться на суда в Беринговом проливе еще в первых числах сентября и заставили сперва отойти к бухте Лаврентия, а затем в Анадырский залив. Осенние штормы не дали нам возможности поохотиться и в Анадырском заливе, не смогли мы удержаться ни в Олюторском заливе, ни на Командорах, и вот мы снова «на юге», в знакомых местах. Неуютно оказалось и в Кроноцком заливе — шторм за штормом заставлял нас отстаиваться в бухте Моржовой, хотя и закрытой от многих ветров, но не от северного.Местом стоянки и набора воды на оставшееся время охоты поэтому избрали бухту Тарья в великолепной Авачинской губе, рядом с городом Петропавловском-на-Камчатке. Здесь настоящая золотая осень, и мы, после долгого северного плавания, не налюбуемся на чуть пожелтевшую зелень густо заросших сопок. Как и всегда, величественные конусы далеко видных вулканов Коряцкого, Авачинского и Козельского уже покрыты снегом: сентябрь. Авача дымится. В Авачу вошли в ясный, для нас совсем летний день, в Авачу-губу, конечно, а не в вулкан. Мы и губу, и вулкан одинаково называем — Авача. В море холодно и промозгло, а здесь такая благодать. Но мои работы на китобойцах еще не закончены, а поэтому лишь мы снабдились свежими овощами, их здесь изобилие, как уже заговорили о выходе в море.Нужно сказать, что, по некоторым предположениям и расчетам, у южной Камчатки должны были встречаться синие киты и в осенние месяцы. При подходе к Авачинской губе мы брали пробы планктона, и вот милях в пятидесяти на юго-восток от Авачи были обнаружены «пятна» рачков, проще говоря — месиво из рачков, растянувшееся на многие мили. А эти рачки — любимая пища синих китов. Правда, и финвалы их охотно поедают, не отказываются от них горбачи, любят их и сейвалы, но уж очень хочется быть участником охоты за синими китами. Я об этом давно уже думаю, но, во-первых, киты эти очень редко встречаются в наших водах, их настоящее местообитание южное полушарие, а летом — воды поближе к Антарктиде, а, во-вторых, мне казалось (да и одному ли мне?), что и Карлсен, и Экведт их избегают.А между тем Крауль два раза удачно охотился за ними и оба раза убил синего кита с первого же выстрела. Я уже упоминал, что Отто Карлович смотрел на свое ремесло не только как ремесленник-гарпунер, но и как спортсмен, а поэтому не откажется снова поохотиться за синим китом и пережить несколько острых моментов.В один из довольно прохладных октябрьских дней, одетый в полушубок и валенки, я стоял на мостике «Энтузиаста» и всматривался в серовато-голубоватую дымку, в надежде увидеть что-нибудь интереснее фонтана кашалотов, которые здесь часто встречались и всем порядочно надоели — и гарпунерам, и командам разделочников на «Алеуте». Шли четыре часа полным ходом, держа курс на виденные нами неделю назад «кормовые пятна» (рачков). Ветер был с берега, а поэтому можно было ожидать встречи с китами-полосатиками, например финвалами, дальше в море.Примерно после полудня, когда я уже третий час прилежно, но безрезультатно просидел в наблюдательной бочке на фок-мачте и эти «качели» начинали уже надоедать (была легкая зыбь, но... это же китобоец!), я заметил милях в четырех от нас два фонтана, по форме напоминавших фонтаны финвалов. Отто Карлович согласился с моим мнением, и мы повернули в сторону замеченных китов, которые тем временем успели нырнуть. Минут через двадцать мы были уже примерно в этом месте и собирались сделать круг, удивляясь, что не заметили до сих пор фонтанов, как вдруг чуть ли не у самого борта поднялся огромный фонтан, за ним второй, и выплыли две громаднейшие туши. Перед нами были исполины морей — синие киты.
Синий кит или большой полосатик.
С высоты мачты были ясно видны все величавые, медлительно-грациозные движения великолепных животных. Гладкая спина отливала темноголубым; мощный хвостовой стебель был несколько светлее, голубее, если можно так выразиться; грудные плавники были прижаты к бокам. Оба кита шли вблизи самой поверхности, примерно в 3 — 5 метрах от нее. У меня еще стоял в ушах звук от первого фонтана, когда киты, как по команде, снова поднялись к поверхности и, раскрыв дыхала у самой поверхности (но не в воздухе!), подбросили слой воды своим мощным дыханием — опять пустили фонтан. Крауль суетился у пушки, готовясь к выстрелу, но вдруг киты застыли на долгую минуту, а затем круто повернули, все еще идя у самой поверхности. Китобоец тоже повернул за ними, но тем временем киты успели отплыть на недосягаемое для выстрела расстояние и снова выпустили несколько фонтанов, Я так был удивлен и очарован их мощью и величавой грацией, что забыл и о секундомере, да и вообще о цели нашего пребывания здесь. Но когда они нырнули, показав свой маленький спинной плавник, я опомнился и приготовился к дальнейшим наблюдениям. Ко мне в бочку поднялся старший помощник капитана Нефедьев, и мы вместе начали высматривать появление гигантов.— Не меньше 25 метров будет каждый, — крикнул мне Отто Карлович и внимательно посмотрел на мачту и лебедку.— Как только увидите, что я целюсь, немедленно спускайтесь на палубу, — обратился к нам обоим гарпунер, и я вспомнил рассказы гарпунеров и вообще китобоев о случаях во время охоты на синих китов.Если финвал, который гораздо меньше синего кита, заставит меня и моих товарищей пережить ряд жутких моментов у мыса Олюторского и в Кроноцком заливе, то что же можно ожидать от великана морей — синего кита?Тем временем Крауль приказал приготовить второй гарпун и уложить его под руками, лини же соединить, чтобы получился канат длиной чуть ли не в километр, внимательно посмотрел на положение линей в блоках, — словом, серьезно готовился. Он, видимо, нервничал и поглядывал то на нас — бочкарей, то на море. А море сейчас было тихое и благодаря ясному небу ласковое и такое голубовато-зеленое. Впрочем, ведь это не море — это океан, Тихий океан. Пригревало и стало теплее, даже зыбь стала тише и значительно длиннее, как будто бы океан чуть дышал. Видимо, Краулю было жарко, он расстегнул полушубок и пробовал, легко ли поворачивается пушка на лафете. Минуты казались длинными — ожидание всегда кажется долгим, а тут ожидали знатных гостей.Но вот милях в двух от нас поднялся фонтан, за ним немедленно другой, и солнце блеснуло на полированных спинах огромных животных. Пока мы стояли, ожидая, что они вынырнут поблизости, киты проплыли под водой верных две мили, и теперь мы вынуждены лететь на всех парах к ним, зная, что, пока мы подойдем, они снова нырнут, так как синие киты проводят на поверхности не более трех минут, а китобоец, идя полным ходом, две мили пройдет за 8 — 9 минут. Но ничего не поделаешь: такова охота на китов. Иной раз за китом можно проходить целый день и уйти без результата, а иногда через десять минут уже можно иметь добычу. Поэтому китобои — люди терпеливые, а при виде такой добычи, как синий кит, терпение удваивается. Мы торопились, чтобы хотя приблизительно заметить, как нырнут киты и представить себе затем возможный их путь под водой. Правда, это представление будет весьма гадательным и большей частью далеким от действительности, но все же когда действуешь, всегда легче, а кроме того, «под лежачий камень вода не течет» — говорит русская пословица. Вот и действуем, перебегая с одного места на другое. Эх, если бы у нас был аппарат, при помощи которого можно было бы следить за движениями китов под водой!Когда я снова увидел первые фонтаны вынырнувших синих (Крауль называет их «блювалы,», а по-русски это и значит синие киты), то на этот раз не забыл нажать головку секундомера и утешал себя тем, что, во-первых, проследил время от первого до последнего фонтана, затем заметил время ныряния, видел особенности ныряния, а теперь следил за появлением китов, чтобы определить время пребывания их под водой. Киты выпустили по 12 фонтанов каждый, значит они кормились, так как при переходах дальних и близких из района в район они выпускают один-три фонтана и снова надолго скрываются под воду. Я прокричал свои соображения Отто Карловичу, и он со мной согласился. Лишь бы нам не спугнуть их неудачным выстрелом, но, видимо, у Крауля не было никакой охоты рисковать, судя по его поведению.Через одиннадцать минут фонтаны появились в расстоянии полумили от нас, и, несмотря на то, что мы подоспели во-время, Крауль не решился стрелять, так как был известный риск не попасть или слегка ранить кита, а в этом отношении с синими рисковать не приходится. Крауль забыл свою хваленую выдержку (он очень гордился ею) и, волнуясь, то колотит кулаком по пушке, то бегает по мостику и даже бросает шапку. Шли часы, а мы все ходили по радиусу в три мили и никак не могли подойти на надежную дистанцию. Я закоченел в бочке (солнце, но и ветерок, и температура не очень-то высока) и решил спуститься погреться. Но только я вылез из бочки и спустился на первую ступеньку вант, как мощный фонтан поднялся совсем
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Охота за сайдяными китами — сейвалами. — Кит-молния. — Почему гарпунеры не любят охотиться за сейвалами. — Как ныряют и дышат сейвалы. — Бродяги океана. — Немного биологии. — Географическое распространение сейвалов.
Довольно часто во время охоты у берегов Южной Камчатки нам попадались ивасевые киты, или сейвалы, как их называют норвежцы и англичане. Их было легко узнавать по очень высоким спинным плавникам. Фонтан сейвала похож на фонтан молодого финвала, и только спинной плавник позволял точно определить, что это сейвал. Сейвалы появляются у берегов Японии и у нашего Приморья вместе с иваси, кроме того они очень быстро плавают, поэтому японские китобои называют их иваси-кузира (кит-молния); в Норвегии же сейвалы приходят вместе с рыбой сайдой, по-норвежски «сэйе», — так и вошел он в мировую литературу, с легкой руки норвежских китобоев, под названием сейвала. Кстати, норвежцы первые стали охотиться за ними в восьмидесятых годах прошлого столетия, когда была модернизирована гарпунная пушка Свенд-Фойна.Гарпунер Карлсен у берегов Норвегии и Японии часто охотился за сейвалами, но здесь он за ними гоняться не хотел, так как, во-первых, их стрелять значительно труднее, чем других китов, а, во-вторых, они мало выгодны — жира дают не более трех тонн, так что при обилии других китов незачем было тратить время на небольших сейвалов. Но мне просто необходимо исследовать сейвала, так как существует мнение, что сейвалы у берегов Камчатки не бывают. Вот поэтому-то я сговорился с гарпунером «Авангарда» Олафом Экведтом и капитаном Корольковым, что в один из ближайших дней, — а дело было в середине июля, — я выйду в море на «Авангарде», и Олаф, если встретим сейвалов, обязательно постарается добыть хотя бы одного.И вот я на «Авангарде», где восторженно встречает меня мой старый приятель по кругосветке — матрос первого класса Володя Любавин. Он теперь в важных чинах, так как, помимо обязанностей рулевого, выполняет обязанности помощника гарпунера и понимает Олафа Экведта с полуслова и даже жеста. Любавин гордится гарпунером-выдвиженцем Экведтом, бывшим боцманом. Он говорит, что это еще одна трещина в корпорации буржуазных специалистов. Тут нужно отметить, что другие гарпунеры относятся к Олафу несколько свысока, — он не капитан.Я уже рассказывал, что Олаф Экведт очень суеверен: «Помилуйте, пассажир на борту, разве может быть удача?» Но памятуя, что в тропиках ему со мной «повезло», а также зная, что я часто и подолгу плаваю на других китобойцах, он не высказывает своих опасений, но удручен он явно. Однако Володя Любавин «диалектик» и так как он моему присутствию очень рад, то в скором времени убедил во вреде суеверий и Олафа (на этот раз). В общем, по тому ли, по другому, Олаф настолько подобрел, что даже каюту свою мне навязать хотел, а сам в кубрик собрался. Едва его удалось убедить, что диван в каюте капитана Королькова вполне меня устраивает, а отдых во время охоты всегда короток.Утро застало нас далеко в море, и, как на зло, ни одного фонтана не видно. Не иначе как пассажир «сглазил» всех китов. Наши посмеиваются, но Олаф огорчен. Однако после семи часов настойчивых поисков, причем мы все время ходили зигзагами, нашли-таки до десятка финвалов и несколько кашалотов. Убив пару финвалов, а это был редкий по удаче день у начинающего гарпунера Экведта, он снова пришел в хорошее настроение и, чтобы загладить свои пассажирские страхи, начал с воодушевлением рассказывать истории об охоте на китов в Антарктике, куда он ходил много раз.Вечерело уже, когда мы заметили двух китов, в которых, после некоторых споров, признали сейвалов. Я помнил тропических молодых сейвалов, но эти были гораздо крупнее, так как, повидимому, были взрослые, если не старые. Попытки подойти к ним, раз за разом окончившиеся неудачей, привели в раж Олафа Экведта, а он считал вопросом гарпунерской чести убить хотя бы одного сейвала. Но беда заключалась в том, что сейвалы очень мало времени проводят на поверхности воды, чрезвычайно быстры и поворотливы и на очень небольшой промежуток времени показывают свою спину с высоким спинным плавником. Мы несколько раз вплотную подходили к ним, но выстрелить в них никак не удавалось, они внезапно исчезали, как будто растворялись в воде.
Сейвал или ивасевый кит.
Признаться, я даже был рад этому, так как с большим интересом следил за движениями этой изящной пары. Финвалы и синие киты слишком велики, чтобы их можно было назвать изящными, но к сейвалу это название вполне подходило. Представьте себе удлиненной формы рыбообразное туловище — я бы сказал — сухощавое — с темносерой спиной, изящной и гибкой линией хвостового стебля, темносерыми заостренными грудными плавниками, с изящно (иначе не скажешь) очерченными лопастями гибкого хвостового стебля и с розоватым или голубоватым брюхом. По спине и бокам белые и светлосерые пятна, как у орловских рысаков. И действительно, сейвал — это морской рысак, так как он плавает быстрее и стремительнее веех китов, а его первый бросок при ислуге или ранении просто молниеносен.На спине виднеется и рельефно выделяется над водой красиво и правильно изогнутый, довольно высокий — более полуметра — плавник, по окраске немного темнее, чем спина. Все это рыбообразное тело подобрано; сразу видно, что он приспособлен к дальним и быстрым переходам, а путешествия сейвал, судя по многим данным, совершает дальние.Я слежу за ними с мачты, из бочки в сильный бинокль, а так как порой они оказываются в непосредственной близости от нашего судна, а море сегодня спокойное и небо чистое, то когда они у поверхности, я их ясно вижу во всех деталях их мощного строения. Даже заметил, что у одного брюхо розоватое с белым, а у другого голубое.Сейвалы ныряют не глубже 20 метров, во всяком случае так мне казалось из наблюдательной бочки, так как видны на глубине их большие туловища, как тени, идущие под водой. Я недоумевал, почему они так странно ведут себя. Привычка наблюдать за финвалами сказалась и сейчас. Я не сразу мог догадаться, что они тут питались, так как финвалы, когда питаются, обязательно поворачиваются на бок, а здесь ничего похожего не было. Но затем я вспомнил о некоторых особенностях сейвалов, о которых и слышал, и читал немало. Ведь сейвалы, питаясь, идут прямо и при этом еще выпускают пузырьки воздуха, по которым хорошо можно проследить их путь под водой. И здесь мы видели эта пузырьки и стали теперь двигаться уже «по следам», совершенно уверенно.Быстро спускаюсь вниз на палубу и, пользуясь остановкой, опускаю планктонную сетку и убеждаюсь, что на глубине от 20 до 30 метров масса мелких рачков-калянусов, излюбленной пищи сейвалов и синих китов. Значит, они здесь кормятся. Дело значительно упрощалось: с кормовых полей киты неохотно уходят, а эти, по-видимому, были голодны, так как часто опускались на глубину. Теперь только не потерять их из виду. С удвоенной энергией идя по следам-пузырькам, мы занялись преследованием, и наконец общие старания увенчались успехом. Сейвалы выплыли поперек нашего курса, метрах в пятнадцати, и Олаф всадил в одного из них гарпун так удачно, что положил его на месте. И вот сейвал медленно повернулся вверх своим розовым брюхом, стал тонуть. Но уже звонко загрохотала лебедка, и гордый за своего гарпунера Володя Любавин подошел ко мне и так, между прочим, небрежно промолвил:— Сейвала трудно стрелять, это ты сам рассказывал, а все же Олаф и в этом отношении показал класс.Наш сейвал оказался самкой около 15 метров длины. Вообще сейвалы достигают 17 метров длины, очень редко на двадцать-тридцать сантиметров длиннее, так что сегодня добыли среднего сейвала.Через несколько лет, приблизительно в этих же местах, плавали мы на «Трудфронте» с Петей Зарвой. За день удалось добыть одного финвала. К вечеру заметили еще несколько фонтанов, на которые и пошли. Скоро по высоким спинным плавникам узнали сейвалов и решили попробовать счастья. Скоро по пузырькам воздуха выявили направление их хода под водой и пошли малым ходом по этим следам. Но, повидимому, слыша гул нашей машины и винта, сейвалы прибавили ход и всплыли вдалеке от нас. Киты очень хорошо слышат, а сейвалы подвергаются усиленному преследованию у берегов Японии и, может быть, привыкли избегать вообще всяких шумов, помня о сопутствовавших неприятностях, не знаю чем объяснить, но они упорно прибавляли ход под водой, как только мы шли над ними.Решили изменить тактику. Проследив более часа за поведением этой группы сейвалов, а их было пять голов, и, исследовав при помощи планктонной сетки, насколько обильно здесь представлены излюбленные сейвалами рачки-калянусы, мы попросту легли в дрейф и затихли. Не прошло и получаса, как группа сейвалов находилась всего в двухстах метрах от нас, причем шла прямо на нас. Зарва приготовился стрелять. Вот три-четыре минуты и сейвалы метрах в шестидесяти от нас, но Зарве ждать надоело и он решил стрелять на такую дистанцию. Вообще же (и особенно по сейвалу) гарпунеры стреляют с дистанции до тридцати метров. Я внимательно слежу из бочки за передвижением сейвалов и о своих наблюдениях кричу Зарве.Но вот он поднял руку, значит будет стрелять. И верно: чуть шевельнул пушку, доля секунды на прицеливание, выстрел и гарпун попадает в идущего посередине сейвала, хлеща линем по ближнему к нам. Мне показалось, что гарпун попал в хвостовой стебель сразу же за спинным плавником, — кровавое пятно и выбегающий по роликам канат подтверждают попадание; подергивание же каната показывает, что попадание не смертельное. Но сейвал небольшой кит, судно у нас превосходное, все снаряжение также, а поэтому Зарва позволяет себе некоторые вольности. Пока готовят пушку, он приказывает подтаскивать кита лебедкой, — чего с ним церемониться, с мелочью, — но тут-то сейвал и показал себя. Он вдруг выплыл на всей длине гарпунного линя, а было вытравлено метров не менее двухсот, и пошел по кругу, но как пошел! Линь только пружинил и звенел, как струна, когда задевал за верхушки волн, срезая их, такова была быстрота сейвала.Судно повернулось на сто восемьдесят градусов, а затем и еще. «Как бы не сорвался, давай ход машине», — командует Зарва штурману. А сейвал в этот момент пошел прямо на судно. Кто-то закричал: «подставляй кранец», — но вот он уже, пеня воду, как торпедный катер, проносится совсем рядом, едва не налетев на нас с правого борта. По-нашему, это не большой кит, а волнение поднял такое, что впору и хорошему финвалу. Тут и другая забота, мы не слыхали звука вврыва гранаты (бывает иногда, что граната не взрывается), а поэтому можно думать, что он ранен только гарпуном; обычно осколки гранаты далеко проникают в тело кита и задевают жизненные центры.А если так, то гарпун может выскочить при таких рывках, да и толстый линь тоже имеет предел прочности. Но картина была исключительная. Кит вертелся, полувыпрыгивал из воды (как лосось на спиннинге, мелькнуло у меня), нырял, снова бешено бежал по кругу, наконец нырнул и потащил за собой китобойца. Дали задний ход, этим умерив наш ход вперед, но все же кит буксировал нас. Другие сейвалы исчезли, и мы даже не заметили, в каком направлении. Фонтанов их не видно. Шли минуты. Я пустил секундомер в момент первых бросков сейвала, и он накрутил уже более двадцати минут. Зарва приготовил пушку и решил брать нагоном, то есть, медленно выбирая линь, игти вслед за китом и постараться добить его. Этот способ мы неоднократно уже применяли с успехом при охоте на других китов. Все же гарпун засел хорошо, так как рывки были достаточно сильные и блок-амортизатор доходил до половины мачты.Совсем уже стемнело, когда удалось подойти к этому беспокойному киту на расстояние верного выстрела, то есть метров на пятнадцать. Он все еще пускал фонтаны, пытался нырять, но сразу же снова подымался к поверхности, сильно дергал, затем начал сдавать. Второй выстрел сразу же покончил с его страданиями и нашими сомнениями. Подтащили для накачивания к носу и увидели, что гарпун пробил насквозь хвостовой стебель сразу же за плавником, но, повидимому, не задел за позвонки и не парализовал их. Граната торчала из сквозной раны: она не разорвалась. Придется обходиться с тушей очень осторожно, так как может произойти неожиданный взрыв этой гранаты, а в ней 9 килограммов. Осторожно швартуем этого опасного для нас сейчас кита. Тем временем совсем стемнело, и идем к нашей базе, сообщив заранее о том, какую добычу ведем и о невзорвавшейся гранате.Для современного китобойца, а особенно для судов последней постройки, охота на сейвала совершенно безопасна, как бы он ни вел себя и в какое бы место ни попал гарпун. Но совсем недавно у берегов Японии, например, за ними охотились с небольших деревянных китобойцев, тонн в сто, сто двадцать. Мне рассказывал наш гарпунер Карлсен о своих приключениях при охоте за этими быстрыми китами. Однажды, когда Карлсен охотился вблизи берега, а дело происходило в Айкава, — Япония — он ранил сейвала. Раненый кит вытащил около двухсот метров каната и затем выплыл на поверхность, окрашивая воду в кровавый цвет. Затем, как и в нашем случае, он стал биться и стремительно носиться по поверхности воды. Один раз во время своих стремительных прыжков он задел судно, к счастью только слегка, и то оно вздрогнуло, как будто бы налетело на камень. Китобоец, выпуская линь, начал отходить, чтобы не попасть на путь агонирующего кита. В этот момент Карлсен заметил, что сейвал идет прямо на судно, и только резким поворотом руля удалось избежать прямого столкновения, и кит прошел, лишь слегка задев судно, но от этого толчка все попадали. Течи, к счастью, не было, а вскоре раненый кит обессилел, затих и был добит пикой.На многих сейвалах, которых добывают у берегов Японии, находили паразитов, которые свойственны (эндемичны) только водам Антарктики. Таких паразитов из веслоногих ракообразных находили и мы. А это значит, что сейвалы совершили огромное путешествие из Антарктики в северную часть Тихого океана. Это настоящие бродяги океана, причем самые быстрые пловцы из всех известных нам китов. Считается, что питаются они только мелкими планктонными рачками, но мы изредка находили в их желудках сардину-иваси и даже мелких кальмаров. В основном они питаются только мелкими рачками.Когда-то считали, что сейвалы это — молодые финвалы, так как и фонтан у них схож, и общее строение тела. Но китобои, великолепные наблюдатели природы, уже с давних пор знали, что это самостоятельный вид, мало похожий на молодых финвалов. Они легко их узнавали и по усу, пластины которого очень эластичны, а бахрома нежна, и по характеру ныряния, и по поведению во время кормежки. Подметили они и то, что сейвал выпускает пузырьки воздуха, когда он плывет под водой.Сейвалы встречаются во всех морях и океанах, за исключением, конечно, внутренних морей, но особенно много их у Японских островов и у Южных Курил, где за ними ведется интенсивный промысел с начала нашего столетия. У берегов Японии ежегодно их добывают сотнями, здесь очень славится их мясо, действительно превосходное по своим вкусовым качествам. Но охотятся за ними и у Южной Африки, в Бразилии, у берегов Норвегии, Фарерских островов, у Нью-Фаундленда, у Аляски и по всему тихоокеанскому побережью Северной Америки, у Перу и Чили, у Мадагаскара и у берегов Испании, а также в Антарктике.
Синий кит на палубе «Алеута»
Южный гладкий кит.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
За кашалотами. — Игра кашалотов. — Бобровое море. — Переживания капитана Зарвы. — Как ведет себя раненый кашалот. — Товарищество у кашалотов. — Живучий кит. — «Нападение» кашалота на китобоец. — Швартовка живого кашалота. — Как охотились за кашалотами в прошлом столетии. — Борьба кашалота с гигантским спрутом. — Никакую глубину ныряют кашалоты. — Что такое амбра. — Географическое распространение кашалотов.
Уже несколько дней подряд китобойцы приводили к нашей базе, пароходу «Алеуту», кашалотов. Со времени нашего тропического плавания и охоты у островов Ревилля-Хихедо я ни разу не участвовал в охоте за кашалотами. Но вот в одну из ночей я услышал в иллюминатор голос капитана Зарвы, с которым условился заранее по радиотелефону о своем участии в охоте следующих дней. Капитан Зарва только что глубокой ночью пришел с добычей и без замедления собирался уходить обратно в море, чтобы к утру поспеть на место промысла, находившееся милях в сорока или немного более от бухты Моржовой, где стоял «Алеут». Я повернул выключатель лампы, открыл свою каюту и стал быстро одеваться. Туалет мой не сложен — наскоро моюсь, надеваю комбинезон, высокие охотничьи сапоги, свитер и морской плащ. Чемоданчик со всем необходимым и фотоаппарат всегда приготовлены. Петр Андреевич тем временем сообщил мне, что кашалотов появилось много, сейчас он привел пару и надеется на хорошую охоту в наступающий день, тем более что ясное небо предвещает хороший день. Но вот мы прошли через затихший корабль, перешли через скользкую кормовую площадку и спустились на китобоец, стоявший у борта «Алеута».Тихая команда, отдали концы, и китобоец, развернувшись в бухте, пошел к выходу в море. Одинокая фигура старшего помощника капитана «Алеута» Захарова была видна на корме. Очертания гор в темноте сливались с водой, и казалось, что мы сейчас уткнемся в берег. Но вот потянул ветерок, мы уже у выхода. Зарва переводит рычаг телеграфа на «полный вперед», и китобоец пошел быстрее по шуршащей воде. Мы пошли подремать часок-другой. В штурманской рубке вахтенный штурман записывал время отхода и курс, сообщенный ему капитаном. Над морем стояла луна, и поэтому казалось, что мы идем по серебряной, чуть шелестящей дороге. Спать не хотелось, и я вернулся на капитанский мостик — коротать остаток ночи с рулевым Кузнецовым. Но тишина не располагала к разговорам, и я, примостившись в уголке на брезенте, не заметил, как заснул. Разбудили меня шаги Карлсена, который уже встал, а был четвертый час утра, и ходил приговаривая: «нельзя спать, нужно смотреть и охотиться, киты не ждут, они не привязаны» и тому подобное.Мы шли параллельно далекому берегу на юг, где вчера были группы кашалотов. Скоро солнце взойдет и будет видно; пока же легкий туман подымался от воды, а с юга тянул явственно теплый ветерок.
Кашалоты: вверху самец, внизу самка.
Китобоец, буксируемый кашалотом, легко скользил по поверхности океана. Перевожу бинокль на других кашалотов, бывших невдалеке. Все они шли за судном по кровавому следу, оставляемому их раненым сородичем. Из рассказов старых китобоев я знал, что кашалоты и некоторые другие киты имеют обыкновение окружать раненого соплеменника, этим как бы выражая сочувствие или удивление беде, с ним приключившейся. Раненый кашалот снова остановился, что дало возможность группе его сотоварищей догнать нас. Они деловито прошли у самого борта китобойца, ритмично раскачиваясь от взмахов лопастей своего гигантского хвоста — главного орудия передвижения всех китообразных. Движения их в прозрачной воде были ясно видны: удар лопастями вниз — голова приподымается вверх, лопасти вверх — голова вниз. Но лопасти одновременно делают и боковые движения, подчиняясь таким же движениям хвостового стебля; «галанят», — замечают наблюдающие за ними наши моряки, и действительно, это похоже на движение, которое делают кормовым веслом, когда гонят при его помощи шлюпку, «галанят» или «юлят».Повидимому, придется стрелять еще раз. Пушку снова готовят для выстрела, но на этот раз гарпун не привязывают к линю, так как оба линя уже использованы, а вытаскивать третий канат, видимо, не хотят, да и стрелять-то будут чуть не в упор. Тем временем все кашалоты сгруппировались вокруг раненого и стояли неподвижно, головами к раненому, выпуская гейзеры фонтанов. Раненый тоже пускает фонтаны и время от времени сильно дергает лини, отчего блоки амортизаторов приближались к палубе, но потравливаемые лини прекращали эти «толчки». Опять начинаем выбирать лини и в то же время малым ходом подходим к раненому. Другие кашалоты нехотя отошли и остановились в нескольких метрах от китобойца и раненого. Карлсен целится тщательнее, чем всегда, так как в случае промаха этот гарпун, не связанный с кораблем линем, утонет. Пять гарпунов пришлось всадить в этого живучего кашалота, а он все не поражен. Около 400 килограммов стали, в том числе 50 килограммов разрывных гранат, а это значит два килограмма пороха, взорвавшихся в его теле, выдержал этот довольно редкостный кашалот. Правда, двигаться он не может, позвоночник перебит, но он еще дышит кровавыми фонтанами, фыркает и сопит. Решили пришвартовать его живым и впустить в него порцию сжатого воздуха. Так и сделали, но еще больше часа после всех этих убийственных операций жил этот кашалот.Я воспользовался случаем и измерил температуру его крови — она оказалась 38,2°С, то есть близкой к температуре крови человека. На возню с ним мы потеряли больше четырех часов. Но такие случаи бывают редко и обычно больше двух-трех гарпунов на кашалота не тратится.А как вели себя другие кашалоты? Они ждали... Время от времени то один, то другой подходил к раненому, а затем снова отходил к группе. Правда, это был крупный кашалот, его длина была восемнадцать с половиной метров, и, быть может, он когда-то был предводителем косяка, словом, можно что угодно думать по поводу поведения этой группы кашалотов, так долго не покидавших товарища.Эта группа дала нам еще двух кашалотов, которые были убиты первым же гарпуном. Только тогда остальные нырнули и исчезли, повидимому идя долго под водой, так как заметить их мы не могли.Прошло несколько дней, ничем особенным не отмеченных. Обычные будни китобойного судна: долгие поиски, охота, выстрел более или менее удачный, добивание вторым выстрелом, затем швартовка или постановка убитого «на флаге», буксировка к базе, снова поиски и всякие другие работы.Однажды (это было тоже в первых числах июля) было замечено несколько крупных кашалотов. Вообще в наших водах мы редко встречали мелких кашалотов, но в этой группе было несколько особо крупных. Подошли к ним поближе, Карлсен выбрал одного покрупнее, выстрелил и промахнулся — не рассчитал качки; гарпун, сделав рикошет о поверхность воды, упал на голову кашалота и скатился, но в момент, когда он скатывался и граната была в воде, она взорвалась. Осколки поранили кашалота, а взрыв гранаты оглушил его. Он сперва покачивался на поверхности, а потом двинулся прямо на китобоец, стоявший от него в нескольких метрах, и сильно ударил в борт своей громадной головой. Удар был настолько силен, что судно качнулось. Затем последовало еще несколько ударов, также очень сильных. Из машины выскочил вахтенный механик: он думал, что мы попали на камень, либо на нас налетело судно. Кашалот в это время ударил последний раз в корму вздрогнувшего и продвинувшегося вперед судна — машина у нас была застопорена — и прошел за кормой. Он покачивался с боку на бок и не пытался нырнуть. Видимо, он еще не очнулся. Тем временем зарядили пушку. Другие кашалоты нырнули и не показывались, быть может, также напуганные взрывом в воде гранаты. Мы подошли к спокойно лежавшему на воде кашалоту и убили его с первого же выстрела. Вот вам история «нападения» кашалота на китобоец «Трудфронт». Киты, если и нападают на китобойные суда, то это по большей части происходит бессознательно, как в нашем случае, или под влиянием сильной боли, когда они мечутся и случайно налетают на судно; и если судно небольшое и деревянное, то легко может случиться, что и разбивают его. Но на современном китобойце при таких обстоятельствах можно чувствовать себя совершенно спокойно. Конечно, если во время агонии крупный кит выпрыгнет из воды и случайно опрокинется на судно, то и современный, даже и крупный китобоец может погибнуть. Но такое бывает, к счастью, очень редко.И поэтому, когда я читаю очерки некоторых наших товарищей журналистов о том, что «китобоец вступил в бой с огромным кашалотом», или же, что «на этот раз китобоец вышел из боя с кашалотом победителем», то мне становится неудобно за этих гоняющихся за сенсацией товарищей. Мы ведем промысел, вооруженные современной техникой, — обыкновенный промысел, а не какие-то бои, и добываем совсем обыкновенным способом, правда современным, при помощи мощных судов, стальных гарпунов с разрывными гранатами, совершенно беспомощных против этих орудий животных, которые всегда стремятся уйти.Я не хочу этим сказать, что охота на китов совершенно безопасна, но и сгущать краски не следует. Были во время охоты на кашалотов довольно жуткие моменты, когда восемнадцатиметровый гигант, пораженный гарпуном, дико вертелся в воде, наматывая на себя линь саженями, и с широко открытой пастью метался, как бы разыскивая врага, который причинил ему такую боль. Но терпение и выдержка — две добродетели, которые наиболее необходимы современному китобою.Наблюдая иной раз за раненым кашалотом, за его дикими прыжками, за всей его безмолвной агонией, сопровождающейся только плеском воды, я невольно переносился на несколько десятков лет назад, когда за кашалотами охотились с гребных и парусных вельботов, поражали его ручными гарпунами, и перед моими глазами вставала могучая фигура человека на носу вельбота, который, широко расставив ноги, размахивал полуторапудовой стрелой-гарпуном, а позади него напряженные фигуры шести гребцов, готовых при первой же команде гарпунщика мощным рывком шести весел унести вельбот от верной гибели. С китом тогда вступали в бой, причем человек тогда, пожалуй, был слабее. Били кита ручным гарпуном, потом топорами и рогатинами-пиками, и все это делали с расстояния вытянутой руки, в зыбкой шлюпчонке.А теперь — мощный стальной паровой или дизельный китобоец, гарпунная пушка, четырехпудовый гарпун с разрывной гранатой на конце, весящей 9 килограммов, выстреливаемый сильным зарядом пороха, толстый линь и целая система предохранителей. Что может противопоставить кит такому противнику? Только быстроту и желание жить, а этого не всегда достаточно. Кстати, кашалоты, по сравнению с полосатиками, очень медлительны и китобоец всегда в состоянии нагнать их, даже если они ранены и напуганы.Почти все кашалоты имеют черную окраску, но есть среди них и исключения; мы изредка встречали настоящих альбиносов, причем их окраска вводила нас иногда в заблуждение. Как-то в середине августа 1938 года мы охотились вблизи Командорских островов. Погода была «командорская», т. е. шквалистый ветер, волнение, время от времени резкий дождь, и нам приходилось уходить на подветренную сторону острова Беринга, как вдруг мы заметили кашалотов, которые тоже уходили нашим курсом. Кашалоты как кашалоты, но среди них виднелись какие-то бело-серые туши, резко выделявшиеся среди черных. Пошли на сближение (а догонять идущих кашалотов нетрудно) и убедились, что эти белые туши принадлежат тоже кашалотам! Первого из этих кашалотов мы добыли минут через сорок — Зарва убил его первым же гарпуном, а второго еще через полчаса. Это были обычные, еще не старые кашалоты, с острыми зубами, но бело-серой спиной и молочно белыми брюхом и боками. Типичные альбиносы, у которых и глаза были розоватые.Но я отвлекся, а хочу рассказать еще о некоторых привычках кашалотов и случаях, свидетелем которых был во время длительных плаваний на китобойцах. Дело было в начале августа. Мы уже довольно долго ходили по огромному Кроноцкому заливу — этому Бобровому морю наших землепроходцев, которые добывали здесь вблизи берегов морских бобров; мех последних так высоко ценился на мировом рынке. На старинных картах так и указано: от мыса Кроноцкого и на юг повсюду морские бобры; там же указано, что мыс Кроноцкий — самая южная точка распространения моржей. Побывали на траверсе мыса Кроноцкого, а затем пошли прямо на восток, но добычи для себя не нашли. Попадавшиеся изредка финвалы шли быстрым ходом на север и гоняться за ними было бесполезно — они плавают значительнобыстрее китобойца. К вечеру мы все же заметили группу кашалотов в восемь голов, мирно двигавшихся на северо-восток, вероятно к Командорским островам. «Ну, если мы не можем догнать полосатика, то уж эти от нас не уйдут», — и китобоец полным ходом помчался за ними Догнали мы их минут через пятнадцать-двадцать, а еще через две минуты Карлсен удачным выстрелом уложил последнего из колонны. Нужно сказать, что кашалоты шли, вытянувшись в кильватер друг другу, шли у самой поверхности, изредка пуская фонтаны и отфыркиваясь; они совершали переход и не кормились. Кашалот был убит на месте, а остальные его сотоварищи, которых теперь стало семь, продолжали свой путь, как по компасу.Решили их преследовать, а убитого оставить «на флаге». Быстро обрезали передовой линь, вставили в тушу флаг, обвязали вокруг хвоста канат с буйком — накачивать не нужно, кашалоты после смерти не тонут, — все это заняло минут пятнадцать — и пошли за недалеко ушедшими кашалотами. Они продолжали итти, не меняя курса.В продолжение ближайших четырех часов мы убили еще четырех кашалотов, всякий раз стреляя по последнему, и только надвинувшийся туман спас оставшихся трех от гибели. Мы очень удивлялись флегме кашалотов и полному отсутствию чувства опасности. Из стада в восемь голов добыть пять в такой короткий промежуток времени и не потревожить при этом оставшихся в живых! Видимо, кашалоты куда-то торопились и не обращали внимания на то, что делалось у них позади. Мы потом еле разыскали свою добычу, так как туман скрывал флажки, и, очень медленно двигаясь (мешали буксируемые по бортам кашалоты), пошли к «Алеуту».Карлсен рассказал мне, что один японский гарпунер встретив большое стадо кашалотов на переходе, пожадничал и убил двенадцать из них. Но если пять кашалотов тормозили ход нашего китобойца, то можно себе представить, какой был ход у старенького японской судна, которое тащило двенадцать кашалотов. И верно, он шел со скоростью одной мили в час и только на второй день поздно вечером дотащил свою добычу до береговой станции. За 12 кашалотов ему заплатили только, сколько обычно платят за одного, так как все они протухли.
Борьба кашалота с гигантским кальмаром.
Я уже упоминал о том, что кашалоты питаются огромными головоногими .моллюсками — кальмарами и осьминогами. Однажды ранним утром мы были свидетелями борьбы кашалота с гигантским кальмаром. Большой кашалот-одиночка был замечен в недалеком расстоянии, причем его странное поведение обратило на себя внимание. Он то полностью выскакивал из воды, то вертелся, как будто бы в него попал гарпун. Сначала я подумал, что, быть может, это агония одного из оборвавших линь кашалотов: вчера у нас ушел кашалот с гарпуном и частью линя, ушел кашалот и у другого нашего китобойца, а спустившийся туман не позволил нагнать и добить их. Но что-то вроде венка на его громадной голове, то увеличивавшегося, то уменьшавшегося, дало нам возможность догадаться, что кашалот борется с гигантским кальмаром, облепившим его голову своими длинными щупальцами. Видимо, кашалот старался оглушить свою добычу ударами о воду, а может быть, хотел отделаться от мешавшего ему кальмара любым способом, а позтому-то он почти полностью выпрыгивал из воды и вертелся. Пока мы подходили к кашалоту, он успел проглотить свою добычу. Нас удивило проворство, с каким он заглотал, повидимому, оглушенного или убитого кальмара.Эта «добыча» могла быть и скорей всего и была нападающей стороной, так как кальмары свирепые хищники, и мне кажется, что вопрос о том, кто на кого нападает — кашалот на кальмара или кальмар на кашалота, далеко еще не решен. Что кашалот всегда выходит победителем из этих стычек, это вне сомнения, но кто нападающая сторона? Ведь головоногий моллюск плавает очень быстро, иногда с молниеносной быстротой, и он очень легко может скрыться от кашалота, если пожелает. Я считаю, что кашалоты опускаются в глубину с широко открытой белой пастью и хищники-кальмары приманиваются этим белым цветом.Наш кашалот схватил огромное туловище моллюска в свою пасть, вероятно, на глубине. Громадные кальмары стали, известны благодаря находкам остатков их в кашалотах. Длина туловища моллюсков достигает трех метров, а щупальцев с большими присосками — 15 метров; общая длина такого хищника достигала 18 метров. Не мудрено, что он опутывает своими щупальцами кашалота, который имеет в длину тоже 18 метров.Мы смотрим на тонущие куски щупальцев и вспоминаем рассказы старинных мореплавателей о гигантских кракенах, встреченных ими в далеких морях, будто бы задерживавших ход корабля своими страшными щупальцами.Мы наблюдали борьбу кашалота с гигантским кальмаром при свете солнца, утром и в зоне, принадлежащей к умеренной полосе. Но приведу рассказ очевидца, наблюдавшего борьбу кашалота с гигантским спрутом в тропиках, записанный П. Бартчем.«Большой кашалот схватился с громадной каракатицей, почти не уступавшей по размеру киту. Бесконечные щупальцы моллюска обвили почти всего кашалота, захватив грудные плавники и, в особенности, голову. Плотно прилипшее к туше кашалота тело каракатицы находилось немного сбоку головы животного и закрывало ее почти целиком. Кашалот, обхватив пастью тело головоногого объемом не менее 1 700 литров, медленно сжимал его в своей пасти. На белом теле моллюска хорошо были видны его черные глаза не менее одного фута в диаметре».Нам тело моллюска показалось фиолетово-красноватым, с такими же щупальцами, причем щупальцы казались зубчатыми, особенно на концах. Напомню, что присоски этих кальмаров достигают 20 сантиметров в диаметре. Из таких «лапок» вырваться трудно.Забегая вперед, расскажу, что я привез остатки нескольких головоногих моллюсков — клювы, часть раковин и тому подобное — в наш институт, где специалист го головоногим моллюскам Н. Н. Кондаков определил, что только тело кальмара достигало длины двух метров. Длина же щупальцев должна была быть не менее десяти метров. Глаза у этих чудищ достигают 30 сантиметров в диаметре.Немного о глубине, на которую ныряют кашалоты. Дискуссия о глубинах, посещаемых китами всех видов, длится до сих пор, и на этот счет существуют разные точки зрения, но в отношении кашалотов можно с уверенностью сказать, что они ныряют на очень большие глубины. Гигантская, округло-тупая, идеально обтекаемая голова кашалота в большей своей части есть не что иное, как громаднейший нос, содержащий в себе резервуар с маслянистой жидкостью — спермацетом (спермацетовый орган). Этот «нос» кашалот приобрел в процессе длительной эволюции и приспособления к питанию на больших глубинах. Повидимому, «нос» служит кашалоту и как гидростатический орган.Наши долгие наблюдения за кашалотами показали, что они, например в Камчатском море, всегда ныряли на глубины 250 — 350 метров и более, так как в этих местах мы часто находили в их желудках яйца глубоководного ската (рыба), которые всегда прикрепляются к грунту, находили мы также и разных глубоководных рыб. Есть и другие подтверждения этому. В 1931 году у берегов Перу был констатирован случай разрыва подводного кабеля на глубине в 500 саженей. Когда кабель подняли, то оказалось, что в нем запутался кашалот; кабель застрял у него в челюсти и обернулся вокруг хвоста — кашалот, естественно, задохнулся. Повидимому, он, преследуя добычу, запутался в кабеле, разорвал его, но освободиться все же не смог. Может быть, и самый кабель он посчитал за щупальцы гигантского моллюска и схватил его. За последние десятилетия таких случаев было три, причем все кашалоты всегда запутывались нижней, зубастой, узкой челюстью на глубинах 250, 450 и 500 саженей.Расскажу еще о случаях... обморока с кашалотом. В конце июля мы охотились милях в ста от берега за группой кашалотов. Плавал я тогда на «Авангарде».Олаф Экведт двумя гарпунами убил кашалота, и его решили пришвартовать, так как дело шло к вечеру, нужно было собрать добычу дня — еще двух кашалотов, оставленных на флаге. Кашалот лежал на боку — признак смерти у кашалотов. Он уже был закреплен цепью к борту китобойца, но лини еще не успели обрезать, как вдруг кашалот ожил и, потрясая и креня судно, начал биться и ворочаться. Можно себе представить наши переживания. К счастью, он оборвал себе хвост и без хвоста, на двух линях, бился еще двадцать минут. Пришлось стрелять третий раз.Второй подобный случай произошел недалеко от Командорских островов. Кашалот был убит первым же гарпуном, а так как погода портилась, то решили его пришвартовать и итти к базе. Пришвартовали и шли спокойно с полчаса, как вдруг послышалось какое-то сопение у самого борта. Смотрим, а у кашалота дыхало то открывается, то закрывается. Не успели мы опомниться, как вдруг он начал ворочаться и биться с такой силой, что кренил китобоец и оторвал себе хвост. Больше часа уходил от нас этот изуродованный кашалот, пока мы смогли попасть в него следующим гарпуном. И этого пришлось буксировать головой вперед, обвязав тросом челюсть и громадную голову.В тех местах, где бывает много кашалотов, китобои внимательно следят за поверхностью воды, надеясь найти наиболее ценный продукт кашалотового промысла — серую амбру, которая и до сих пор так высоко ценится в парфюмерии при изготовлении дорогих сортов духов, так как она делает эти духи стойкими, долго не выдыхающимися. Но что же такое эта знаменитая амбра?Серая амбра представляет собой вещество, образующееся в желудке или, значительно реже, в кишечном тракте некоторых, почти всегда очень старых, кашалотов в результате какой-то ненормальности, повидимому, не всегда болезненного порядка. Этим объясняется тот факт, что амбру в кашалотах находят редко. Высказываются предположения, что желчные выделения обволакивают непереваримые остатки хитиновых частей головоногих моллюсков, например по той или другой причине зацепившиеся за стенки желудка клювы, и эти-то сгущения и образуют амбру. По большей части амбру находят плавающей на поверхности моря или же выброшенной в песке на берегу моря в тех местах, где особенно часто встречаются кашалоты (Южная Япония, Филиппины, архипелаги островов в Тихом океане в тропиках). Ни в одном из добытых нами кашалотов, в числе которых были и очень старые и больные, амбры обнаружить не удалось. Обычно амбру находили в кашалотах, добытых в тропической зоне. Однако известно, что в устье реки Жупанова, в районе нашей охоты в Кроноцком заливе, в 1929 году был выброшен большой кашалот, в желудке которого был обнаружен кусок амбры весом около 60 килограммов.С внешней стороны амбра представляет собой твердое, воскообразное вещество от тусклосерого до интенсивно черного цвета в одном и том же куске (пятнистость), с особым специфическим землистым запахом — запахом свежей земли из-под дерна. Она легко режется ножом и сохраняет на себе оттиск любого предмета. Удельный вес амбры колеблется от 0,780 до 0,926. В настоящей серой амбре обязательно присутствие остатков хитиновых частиц головоногих моллюсков (кальмаров, осьминогов), которые можно рассмотреть только в микроскоп. Это единственный способ определения настоящей серой амбры, так как химический анализ может быть ошибочным. Дело в том, что существует еще «мнимая серая амбра» растительного происхождения. Настоящую и мнимую амбру находят в одних и тех же тропических широтах; по виду и запаху они схожи, но микроскопический анализ довольно легко обнаруживает остатки растений в мнимой амбре и остатки хитина в настоящей. Амбра известна с древнейших времен и находила много применений. Китайская медицина до сих пор применяет амбру в качестве возбуждающего средства. В Индии и Азии ее употребляли при приготовлении тонких гастрономических блюд.Хотя сейчас и найдены заменители серой амбры в парфюмерии, но они закрепляют запахи не в такой степени, как настоящая амбра. К числу заменителей относятся бензойнобензоловый эфир, амбретол, искусственный мускус. Хотя цена на амбру и несколько упала, но все же она еще очень высока и значительно выше, часто в несколько раз, цены золота. Сравнительно недавно один из гарпунеров получил сто тысяч долларов премии за найденный им в убитом кашалоте кусок амбры.Нужно сказать, что куски амбры бывают и в несколько граммов, и в несколько килограммов — до ста килограммов. В прошлом веке капитаны судов получали инструкции от своих хозяев — полностью засаливать в бочки все внутренности кашалотов, и обязательно желудок и кишечник.Иногда находили туши дохлых кашалотов, погибших от неизвестных причин. Старые гарпунеры говорят, что в таких тушах всегда находили большие куски амбры, которая являлась будто бы причиной смерти животного, так как часто закупоривала кишечник, мешая нормальным отправлениям организма. В это можно поверить, так как самые большие куски амбры находили замытыми в песке. Очень может быть, что когда кашалот погибает, иногда и от старости, туша будет скоро съедена бесчисленными морскими животными, а амбра всплывает и плавает, пока ее не выбросит на какой-нибудь берег.Вот поэтому-то все наши китобои, если убивают крупного кашалота, старого со стершимися зубами и многими шрамами, а часто и язвами, обязательно просят, чтобы при разделке такого кита тщательно просматривали желудок и кишечник. В старину убивали кашалотов, длина которых достигала 25 метров, сейчас такие великаны уже не встречаются. Мы добыли много кашалотов и самый большой, которого убили у Курильской гряды, достигал 2 073 сантиметров, почти двадцати одного метра. Но это был редкостный экземпляр. К сожалению, в нем амбры не обнаружили.В воды Камчатки, как правило, приходят только «избыточные в стаде» кашалоты-самцы; смешанные же стада кашалотов, в которых есть самки, самцы и телята, кочуют, как правило, в тропических и субтропических водах, а к Камчатке подходят только в те годы, когда теплое течение Куро-Сио заходит далеко на север. А вот к Южно-Курильским островам смешанные стада приходят часто: там встречается очень много самок с телятами, молодых самцов и самок и, конечно, при каждом косяке голов в 20 — 40 самок огромный самец, отогнавший всех своих соперников. В наши воды кашалоты идут за мигрирующими сюда же большими стаями головоногих моллюсков-кальмаров, излюбленной их пищи.
Стадо кашалотов у Южных Курил. Вдали флотилия «Алеут».
Огромное количество кальмаров и осьминогов находят они у Командорских островов, где сотни кашалотов ежегодно жируют все лето и осень, причем часто подходят очень близко к островам, хотя, как правило, кашалоты близко к земле подходят редко: можно и на мель сесть и быть выброшенным на берег. Был же случай, когда один кашалот «сел» на мель у Токаревской кошки, у мигалки (вблизи Владивостока), и смог освободиться лишь с переменой ветра, который нагнал воду. А вообще они животные открытого океана, меньше связанные с материковым склоном и мелководьем, чем усатые киты, так как их пища — головоногие моллюски и преимущественно кальмары — встречается, повидимому, повсюду, в том числе и в далеком расстоянии от земли.О продукции, которая получается от кашалотов, и ее применении я расскажу позднее, пока же отмечу, что охота за кашалотами — одна из наиболее легких при современном вооружении. У нас посмеиваются, что к кашалоту можно подойти, пришвартоваться, а потом стрелять. А один из механиков в полушутку предложил приделать к китобойцу таран и с полного хода таранить лежащего на поверхности кашалота, не тратя гарпунов и времени. Такая беспечность кашалотов вполне понятна. Кто может напасть на них, кроме человека? Если других китов может обидеть и иногда обижает косатка, то вряд ли ей поздоровится, если она нападет на кашалота, так как и у него «зубки» есть.Иногда кашалоты, обычно это очень крупные самцы, дерутся между собой, когда борются за самок. Дерутся они, захватив друг друга за нижнюю челюсть, как рассказывают и описывают, старые китобои. Мы добыли не один десяток крупных кашалотов с искривленной челюстью и выкрошенными зубами — результатами таких драк.За кашалотами начали охотиться в начале XVIII столетия. Конечно, и до этого их случайно добывали, когда они подходили к берегам и их выбрасывало на берега. Но настоящая охота началась с 1712 года, когда один американский китобой во время шторма был унесен в море и там загарпунил кашалота. Этот случай будто бы явился началом длительного и выгодного промысла. В дни парусного флота за кашалотами охотились, организуя дальние экспедиции, плававшие два-три года в открытом океане и охотившиеся за кашалотами припомощи специально сконструированных шлюпок, так называемых вельботов (китовых лодок), не имевших обрезанной кормы. Нос и корма были одинаково заострены, почему эти вельботы одинаково быстро ходили и вперед носом, и кормой, что очень важно было при охоте на китов, так как почти всегда нужно было с максимальной быстротой отскочить от пораженного железным гарпуном кита еще до того момента, когда он начнет биться. Эти вельботы были снабжены воздушными ящиками, что увеличивало их пловучесть, так как они не тонули даже залитые водой или полуразбитые. В те времена охотились только за китами, которые после смерти не тонут, а кашалоты после смерти остаются наплаву.Сотни кораблей охотились за кашалотами в тропической и субтропической частях Мирового океана и, при таком примитивном орудии, как ручной гарпун, были годы, когда добывали до десяти тысяч этих животных.В настоящее время за кашалотами охотятся в наших дальневосточных морях, преимущественно у Южной Камчатки, у Командорских островов, в Беринговом море — в Олюторском заливе; большое количество кашалотов добывается на наших береговых станциях на Курильских островах, точнее, у южной части Курил. С давних пор и до настоящего времени охотятся за кашалотами у южных островов Японии, и огромное пространство океана между Японией и Гавайскими островами носит название «Японское поле». Большое количество кашалотов добывается в послевоенные годы у берегов Перу. Сотни кашалотов добывают у Азорских островов и Мадейры. Охотятся за ними у Южной Африки, Французского Конго, побережий Норвегии, Фарерских островов, Исландии и западной Гренландии. Добываются они по всему тихоокеанскому побережью Америки. И, наконец, добываются они ежегодно тысячами и в Южном океане, в морях Антарктики.В 1951 году в Мировом океане было добыто 18256 кашалотов, цифра еще небывалая в истории промысла кашалотов.Охотясь за кашалотами, китобои исследовали все тропические острова, хорошо ознакомились с гидрографическими и метеорологическими условиями плавания в различных, самых отдаленных частях океана и, конечно, испытала немало приключений; некоторые из них вошли в «Историю китобойного промысла», или в разные «Летописи» времен парусного флота. В них много рассказывается о свирепости кашалотов. Приведу несколько случаев, вошедших в китобойную летопись, о которых упоминают почти все историки парусной эпохи этого промысла.Вальтер Тоуэр и другие историки пишут, что кашалот самый страшный и самый свирепый из всех китов, а охота на него сопряжена с большими опасностями. Кашалот — единственный из всех китов, который сам нападает на китоловов, не ожидая их нападения. Он бросается на вельбот, ударяет его хвостом или головой, расщепляет его своими мощными зубами. В 1820 году китобойное судно «Эссекс» встретило стадо кашалотов, за которыми начали охотиться с вельботов. Вдруг вблизи от судна появился большой кашалот — самец, который поплыл прямо на корабль и ударил его в борт. Удар был настолько силен, что в корабле появилась течь. Но и кашалот, повидимому, был ушиблен, так как он сильно бился невдалеке от корабля, а затем уплыл, но не на далекое расстояние. Пока команда пыталась заделать пробоину, кашалот снова бросился на судно и ударил его в носовую часть настолько сильно, что выломал доски и корабль начал тонуть. Команда вынуждена была искать спасения в вельботах и оказалась в открытом океане с очень ограниченными запасами продовольствия. Большая часть экипажа погибла, и только нескольким морякам удалось спастись и рассказать о причинах гибели корабля.В 1851 году на судно «Александр» напал раненый китобоями крупный кашалот и разбил его. Судно утонуло. Спустя четыре месяца китобои другого корабля встретили кашалота, которого они убили без особого труда. При осмотре его оказалось, что часть челюсти у него раздроблена и из нее торчали куски дубовых досок корабельной обшивки. В теле его были найдены два гарпуна с клеймом погибшей шхуны «Александр». Из всей команды в живых осталось два человека, остальные погибли от лишений.Эти же историки приводят следующий случай нападения кашалота на судно. Осенью 1867 года один из гарпунщиков китобойного судна «Оцеола» ранил большого кашалота. Кашалот бросился на вельбот и разбилего, затем уничтожил и второй, находившийся тут же вельбот. Пока третий вельбот занимался опасением людей, четвертый вельбот приблизился к кашалоту и ранил его гарпуном и несколькими разрывными пулями крупного калибра. Кашалот бросился на этот вельбот и раздробил его зубами, затем стал яростно преследовать оставшиеся два вельбота, которые были вынуждены искать спасения на судне; кашалот так сильно ударил судно, что выломал в нем несколько досок обшивки. Судно все же могло плавать, и команда с палубы стреляла в кашалота разрывными пулями. Израненный кашалот отплыл на некоторое расстояние и лежал неподвижно. Только на следующий день удалось добить обессилевшего от многих ран зверя.Приведу еще два примера, говорящие об опасностях охоты на кашалотов во времена парусного флота. Широко был известен знаменитый старый кашалот, живший около одной из бухт Новой Зеландии. О нем сохранилось много рассказов и легенд. Китобои называли его Новозеландским Томом. Он не позволял подходить к нему близко ни одному вельботу, тотчас же бросался на него и разбивал. В истории китобойного флота США упоминают о том, что, по утверждению очевидцев, в его туше торчит столько гарпунов, что он стал похож на ежа. Достоверно же известен о нем такой случай.Несколько капитанов китобойных кораблей, пострадавших от свирепости этого кашалота, решили напасть на него соединенными силами. Но когда флотилия, вельботов приблизилась к нему, он стремительно напал на них сам и в самое короткое время разбил и повредил девять вельботов, причем погибло четыре моряка. Напуганные его свирепостью, китобои вынуждены были отступить и оставить его в покое.Не менее Новозеландского Тома был знаменит и одиночка кашалот, известный под именем Пайта-Том. Он периодически появлялся вблизи бухты Пайта (Перу) и был, по мнению суеверных местных жителей, «ангелом-хранителем» этой бухты, отгонявшим акул. Много раз китобои пытались охотиться за ним, но все эти попытки кончались трагично: Пайта-Том сам нападал и разбивал и топил шлюпки, причем очень часто гибли китобои. Есть сведения о том, что во время охоты на этого кашалота погибло около ста моряков. Поэтому китобои не рисковали приближаться к нему на своих вельботах. Но все же его удалось добыть, причем убил его один моряк, штурман Мэллой, впервые охотившийся на кашалотов в Тихом океане. А дело было так.Однажды на китобойном корабле, лежавшем в дрейфе недалеко от бухты Пайта, в четыре часа после полудня раздался знакомый громкий крик: «фонтан на горизонте!». Через минуту вся команда была на палубе. Огромный кашалот лежал на самой поверхности, не далее мили от корабля. Был виден необычайно высокий спинной горб и, что обратило на себя особое внимание, странные фонтаны, не похожие на обычные фонтаны кашалотов. Капитан внимательно всматривался в подзорную трубу и затем вместо ожидаемой команды «вельботы на воду», сложил трубу и сказал своему помощнику штурману Мэллою: «это Пайта-Том. Я знаю старого дьявола; в прошлом году он разбил два наших вельбота и убил очень опытного и знающего гарпунщика. Он погубил больше людей, чем имеется бочек жира под его старой черной шкурой. За этим китом мы охотиться не будем. Довольно несчастий, пусть он плывет своей дорогой, а мы своей. Я не рискну ни одним вельботом. Идите в бейдевинд, мистер Мэллой, и оставьте этого молодца за кормой». Затем капитан направился на берег за почтой и обещал вернуться лишь на следующий день.Мэллой всю ночь дрейфовал и течением был отнесен на некоторое расстояние от бухты Пайта. Под утро он хотел воспользоваться утренним бризом, чтобы зайти в бухту за капитаном, но в середине утра ветер стих и корабль заштилевал примерно в шести милях от мыса Пайта. В момент завтрака снова раздался голос вахтенного матроса: «фонтан на горизонте!» Огромная черная спина кашалота с резко выступающим горбом виднелась на расстоянии мили от корабля. Команда теснилась на палубе и молча наблюдала за кашалотом, который спокойно лежал на поверхности и методично пускал свои странные фонтаны. Каждый фонтан был необычайно высокий и прерывистый. Во второй раз они видели Пайта-Тома. Каждый охотник, и не только китобой, поймет, что переживала команда корабля, тем более, что шесть недель они не имели добычи. Был полный штиль. Море, как зеркало. Но вот кашалот поднял свои огромные хвостовые лопасти над поверхностью океана и нырнул. Более часа лежал корабль в дрейфе, и наконец, кашалот снова появился на том же небольшом расстоянии — около мили.В этот момент раздалась громкая взволнованная команда штурмана Мэллоя «все наверх!» Когда моряки собрались около него, он пристально посмотрел на них и сказал: «Вы все знаете, что когда капитан на берегу, я командую кораблем и отвечаю за все. Мы здесь для того, чтобы охотиться. Шесть недель мы не имеем добычи; и я устал от такого «везения». Вот перед нами верная добыча, которая даст сто бочек жира, — я верю, что мы добудем его за ближайшие два часа. Вызываю добровольцев — смелых людей, которые согласны помочь мне добыть этого зверя, приблизить меня на вельботе на расстояние удара копьем. Мне нужно пять помощников».Первым вышел бочар, который был в прошлом году в том вельботе, который разбил Пайта-Том, а за ним и вся команда. Мэллой отобрал нужных ему людей и затем внимательно осмотрел все необходимое снаряжение. Кроме того, он велел тщательно укупорить одну пустую дубовую бочку и положил ее на нос вельбота. Поручив корабль второму штурману и договорившись с ним на всякий случай о дальнейших действиях, он спустился в вельбот и направился к спокойно лежавшему кашалоту.Услышав плеек весел, кашалот (напомню, что все киты очень хорошо слышат) вдруг высунул из воды всю свою громадную голову перпендикулярно к поверхности воды — очевидцы сообщали, что она возвышалась как титаническая колонна — и затем медленно повернулся, как бы рассматривая горизонт своими глазками. Затем, вздымая волны, он ринулся к маленькому вельботу, в котором были Мэллой и его товарищи. В этот момент, когда кашалот и вельбот были на одной линии, Мэллой выбросил впереди вельбота бочку и дал команду грести в обратном направлении. Бочка же поплыла по направлению к бешено мчащемуся киту. Осушив весла, команда ждала дальнейшего. Кашалот бросился на бочку, но она отошла в сторону невредимой. Он вторично бросился на нее и с тем же результатом. Тогда Пайта-Том повернулся и схватил бочку своей длинной нижней челюстью, но его зубы скользнули по круглым бокам бочки, что привело его в еще большую ярость. Не обращая ни на что внимания, он снова и снова бросался на бочку. Этим и воспользовался Мэллой. Он стал на носу вельбота и, когда люди, повинуясь его безмолвной команде рукой, налегли на весла и проплывали мимо занятого бочкой кашалота, с силой всадил длинную стальную пику в самое уязвимое место, сразу же за грудным плавником. Кит судорожно, повернулся по направлению к вельботу, затем сильно высунулся из воды и упал на бочку, все еще считая ее своим главным врагом. Бочка вынырнула из-под него. В этот момент он выпустил первый кровавый фонтан. Люди кричали в восторге, так как всем стало ясно, что он ранен смертельно. Следующий фонтан был еще темнее и стал густым, кит захлебывался кровью.Затем кашалот начал метаться по кругу, он ударял своими хвостовыми лопастями по воде, причем гул от ударов напоминал пушечные выстрелы. Но вот удары и движения становились слабее и через двадцать минут он повернулся на бок, откинул грудной плавник и затих.Люди торжествовали победу. К полудню задул обычный бриз и корабль отправился в бухту Пайта, ведя на буксире знаменитого Пайта-Тома. Там они стали срезать с него сало для вытопки в котлах. В сале они обнаружили больше двадцати скрученных и ржавых гарпунов. Один из гарпунов пронзил дыхательное отверстие, почему этот кашалот и пускал такие странные фонтаны. К удивлению китобоев, население бухты Пайта было в ярости от того, что убили их знаменитого кашалота, хранителя и сторожа их порта. Из этого кашалота было получено 75 бочек жира, что составляет 12,5 тонны. Так был добыт знаменитый Пайта-Том.Раненый кашалот, особенно если рана не смертельна, сильно вертится с широко открытой пастью и наматывает на себя много метров толстого китового линя. Если в такой момент около него окажется вельбот, вполне возможно, что он уничтожит его одним движением своего мощного тела. Современному стальному кораблю удары кашалота особого вреда нанести не могут. Правда, у нас был случай, когда метавшийся в агонии кашалот ударился о винт и обломал конец вала с винтом, но это редчайший случай. Совсем другое дело — корабли времен парусного флота, деревянные китобойные суда, плававшие по 40 — 50 лет со дня постройки, обшивка которых часто повреждена червем-древоточцем или подгнила. Многие из обветшавших судов легко могли стать жертвой столкновения с таким мощным животным, как кашалот.Рассказы о свирепости кашалотов, повидимому, сильно преувеличены, так как я был участником охоты на многие сотни кашалотов, в том числе и на смешанные стада кашалотов, и ни один кашалот не пытался нападать на наши суда. Более того, в некоторых случаях огромный самец, которого мы считали за предводителя стада, явно уклонялся от встречи с судном, как будто бы имея основание бояться. Я отметил несколько случаев, когда такой кашалот при нашем приближении бросал свое стадо и отходил далеко в сторону. Самки же и молодые кашалоты-самцы в этом же стаде были беспечны и не обращали на нас внимания. В косяках вынужденных холостяков (избыточных в стаде самцов) кашалоты тоже беспечны и мало обращают внимания на подход китобойца.Кашалоты путешествуют по всему беспредельному пространству океанов и даже переходят из океана, в океан. Капитан Макэнзи, один из старейших и опытнейших китобоев прошлого столетия, долго охотившийся за кашалотами, пишет: «Кашалоты проходят весь океан, я в этом не сомневаюсь. Были примеры, когда раненые и ускользнувшие вместе с гарпуном у берегов Японии, они были пойманы у берегов Чили и узнавались по надписям на гарпунах, в них находимых. Один кашалот, раненый гарпуном у берегов Перу, был вскоре пойман у берегов Соединенных Штатов. Нередко я видывал кашалотов у мыса Доброй Надежды и мыса Горн, переходивших из одного океана в другой».Как и все киты, кашалоты чутко реагируют на изменение погоды: при приближении сильного шторма они быстро уходят в более спокойные места.В настоящее время мы добываем кашалотов в наших дальневосточных морях, где продолжает работать наша 1-я китобойная флотилия «Алеут» и организованы (на Южных Курилах) береговые китобойные комбинаты, и в морях Антарктики, куда ходит на промысел наша 2-я китобойная флотилия «Слава».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Охота за мелкими китами. — Минке или малый полосатик. — Как узнают малых полосатиков. — Особенности охоты за ними в разных странах. — Почему их называют «киты заливов». — Косатка — кит-убийца. — Косатки и моржи. — Косатки и котики. — Что мы видели с самолета. — Охота за косаткой. — Тихоокеанский клюворыл и его особенности. — Как охотятся за клюворылом и почему его называют также бутылконосом. — Особенности поведения клюворыла. — Котик на палубе «Алеута».