Вокруг тебя весь мир кружит
Шрифт:
Вмешаться ему всё-таки пришлось.
Честно и не отлынивая, я отработала положенные две недели и попрощалась со своими учениками. Выраженное ими разочарование из-за моего ухода и слова справедливого укора, высказанные вслух, тронули меня и поселились внутри чувством невыполненного долга. Мне стало стыдно. Кто-то напросился на репетиторство, а остальным я сообщила адрес своего второго места работы.
А вот полученная рекомендация оказалась именно такой, какой и ожидалась. Не в силах стерпеть и пылая справедливой жаждой мести, я бросилась к единственному человеку, который просто обязан был мне помочь.
У Усольцева в офисе
Геля, обалденная секретарша (и я не побоюсь этого слова), встретила меня в первый раз с официальной улыбкой на лице и холодком в глазах. Ох, как я её понимала! Усольцев был не дурак по части женщин. Я с этим смирилась давно, а моя ревность притуплялась лишь самоуспокоением, что именно я являюсь его девушкой.
– Это- Лариса Фёдорова, и для неё я всегда свободен. Всегда, Геля,- голос Алекса был более, чем убедительным, а в моей душе тогда разлилась благодарность.
Вышколенная секретарша ответила тогда с сахарной улыбкой:
– Я поняла, Александр Давыдович.
Сегодня я решила устроить Усольцеву сюрприз и примчалась на своей новой машинке по забитым транспортом улицам зимнего города к деловому центру, новой высотке, один из этажей которой занимал офис моего ненаглядного. На ходу расстёгивая пальто, метнулась к одному из четырёх стеклянных лифтов. Мой пыл от нанесённого оскорбления должен был видеть Алекс, иначе он не отнесётся к нему серьёзно (проверено на опыте), поэтому я подкидывала и подкидывала в топку своего возмущения новые и новые поленья старых обид. Геля отвлеклась от разговора по телефону, подняла на меня свои безупречно подведённые голубые глаза и смягчила холодное лицо приветливой улыбкой.
– Мне нужен Алекс,- сказала я вежливо, тем не менее, назвав её шефа по имени.
– У него совещание. Присядьте. Я сейчас сообщу ему по интеркому.
Я кивнула, но достала айфон и набрала СМС:
– Я сижу в твоей приёмной.
– Сейчас освобожусь,- почти сразу пришло ответное сообщение.
Геля приняла от меня пальто и предложила мне кофе или чай, и я смягчилась к ней - в конце концов, мы не враги. И в дальнейшем я решила расположить её к себе.
Попивая горячий кофе, я имела возможность оглядеться лишний раз в его приёмной. Просторно, светло, стильно: чёрная плитка на полу, на одной из светлых стен в строгих рамках: сертификаты, красочные фотографии реализованных проектов с рядами новеньких блестящих грузовиков, впечатляющими зданиями и ангарами, благодарности и внушающие трепет планы новых проектов. На другой стене огромная абстракция современного художника, наверняка очень дорогая, иначе Усольцев бы её
Он, действительно, освободился так быстро, что я даже не успела допить кофе. Одна из створок высоких дверей распахнулась, и оттуда начали выходить мужчины в строгих деловых костюмов и пара женщин. Некоторые бросали на меня заинтересованные взгляды, другие неспешно и безразлично проходили мимо, увлечённые разговором.
Усольцев, в строгом тёмно-сером костюме-тройке, серьёзный и официальный, остановился в проёме двери и заканчивал беседу, кидая на меня встревоженные взгляды.
– Да, милый, раз я пришла, то не просто так,- сказала я ему глазами, и разочарованно осознала, что весь пыл растеряла, сидя в его приёмной, а теперь и вовсе присмирела от одного его вида.
Серьёзный и собранный, он в несколько широких шагов преодолел разделявшее нас расстояние и, протянув руку, помог подняться; собственническим жестом обнял за талию и увёл в наполненный воздухом чёрно-серо-белый кабинет с панорамными окнами, в котором я тоже уже бывала. Справа расположились дубовые столы, поставленные буквой "Т", слева была небольшая неофициальная зона с белыми кожаными диванами, креслами, журнальным столиком и плоским телевизором на стене. Он направил меня туда. Алекс забрал у меня сумку, бросил её на одно из кресел и спросил с заботой в голосе:
– Что?
– Кикимора,- я тоже ответила одним словом, а он всё понял.
– Сильно расстроена?
Я поднялась из кресла и забралась к нему на колени, потому что так он меня лучше слышит и лучше чувствует. Моё чёрное трикотажное платье слегка приподнялось, и он поглаживал мои колени, лаская и успокаивая одновременно.
– Ты обещал разобраться, и только поэтому я не реву. Представляешь: я некомпетентная, необязательная и недисциплинированная. Вот только почему-то половина групп изъявило желание перейти в другой центр, где я работаю. А вторая половина просит репетировать их.
– Я всхлипнула, ткнулась носом и губами ему в шею, ничуть не заботясь об оставляемых следах помады. Потом ототру. И вообще - это моё.
Алекс уже изучил меня, как облупленную, и всё понял. Он обнял и поцеловал, и утешил, при этом лукавая понимающая улыбка не сходила с его губ.
– Хорошо, что пришла. Пойдём, отметим твоё освобождение, а завтра я разберусь с твоими рекомендациями.
Мы вышли из его офиса, держась за руки, а с Гелей он попрощался:
– До завтра.
Усольцев разобрался, и я получила такой панегирик своим талантам, что могла повесить его в рамку на стену и гордиться своими успехами всю оставшуюся жизнь. Потому что стремиться было уже не к чему - всё достигнуто.
5.
Дачный сезон был закрыт в коттедже Макса ещё в сентябре (без меня), потому что там не было полноценного отопления, и все перебрались в загородный дом Усольцева, где было всё обустроено, и в холодный период компания собиралась именно там. Постоянно проживающие в доме муж с женой, без напряга справлялись с обязанностями: она - домоправительницы, он сторожа - садовника.
К декабрю за городом установилась настоящая пушистая зима. Еловый лес с шапками снега на хвойных лапах спал, а мы беспокоили его, сбивая эти небольшие сугробы, бродя по лыжне, расчищенной снегоходом. Было безумно красиво, а когда запрокинешь голову к небу, то казалось, что оно заглядывает между макушками высоких деревьев и смотрит только на тебя.