Вокзал для двоих
Шрифт:
Найти избу, в которой жил Иван Герасимович, не составляло никакого труда.
Иван Герасимович был местным умельцем, и в его мастерской – и одновременно жилье – ремонтировалось все: от холодильника до радиоприемника и от примуса до аккордеона.
– Здесь у вас наш аккордеон ремонтировался...
– Забирай! Вон он, в углу! – показал мастер.
Платон поднял аккордеон и попробовал звучание.
– Ну как? – спросил Иван Герасимович. – Чисто звучит?
– Вроде да... Мне расписаться
– Иди гуляй! У нас все по-честному! – усмехнулся мастер. – У нас вокруг одни преступники!..
Платон с аккордеоном на плече отыскал Лесную улицу и нужный ему дом. Это была обыкновенная бревенчатая изба. Окна в ней светились.
Постучал. Никто не отозвался.
Платон постучал еще раз – и с тем же успехом.
Тогда он толкнул дверь. Дверь поддалась – заскрипела и отворилась. Платон прошел через сени и постучался в комнату. Опять никто не ответил.
Он распахнул и эту дверь – и очутился в комнате. Здесь тоже никого не было. Бросался в глаза стол, накрытый белой крахмальной скатертью, и множество тарелок с самыми разными кушаньями. Стол был накрыт на двоих.
Платон поставил в угол футляр с аккордеоном, на всякий случай взял из вазы два апельсина и сунул их в карман, потом вернулся к столу, по-хозяйски пододвинул себе стул, как был, в ватнике, сел и не мешкая принялся за еду.
В разгар пиршества в комнате, с молочным бидоном в руках, появилась... Вера.
Платон поперхнулся пирожком и закашлялся. Вера поставила бидон и принялась стучать Платона по спине. На глазах у него выступили слезы. Неизвестно отчего – то ли оттого, что увидел Веру, то ли оттого, что злосчастный пирожок попал не в то горло.
Наконец Платон откашлялся, обалдело и счастливо поглядел на Веру и... взял следующий пирожок.
Вера засмеялась, достала из-под подушки кастрюлю с куриным бульоном, налила в тарелку и пододвинула ее Платону. Платон, причмокивая, хлебал бульон, не сводя с Веры влюбленных глаз. Вера полезла под другую подушку, извлекла оттуда еще одну кастрюлю и положила в следующую тарелку котлеты с вареной картошкой. Картошку Вера полила сметаной, посыпала укропом и петрушкой. Потом открыла баночку с хреном.
Платон, расправившийся с супом, накинулся на второе.
При виде того, как мощно наворачивает Платон, у Веры глаза наполнились слезами. Неизвестно отчего – то ли от радости встречи, то ли оттого, что Платон такой некормленый.
Вера подняла бидон, налила в стакан молока и подала Платону. Наступила очередь яблочного пирога. Официантка еле успевала обслуживать прожорливого клиента.
Платон взялся за пирог с такой энергией, словно до этого еще ничего не ел.
Он уплетал за обе щеки и пялил глаза одновременно и на Веру, и на яблочный пирог.
Вера смотрела на Платона с нежностью,
– А пирог-то подгорел! – сверкнул глазами Платон.
– Я думала, ты тут разучился разговаривать! – улыбнулась Вера. – Что ж до сих пор-то молчал?
– Предлога не было!.. – И, погрустнев, добавил: – Только зря ты сюда приехала! Ничего у нас с тобой не получится!
– Почему? – встревожилась Вера.
– Опять социальное неравенство. Ты у нас вон кто – официантка. А я-то всего-навсего – шнырь!
– Кто-кто? – не поняла Вера.
– Шнырь, по-нашему – уборщица!
– Как же я так промахнулась? – ужаснулась Вера. – Ехала к пианисту, а приехала... к уборщице.
– Да, я тебе не ровня! Ты не обидишься, если я еще немного поем?..
...Ночь миновала. Стрелка на циферблате добралась до шести часов утра. Поселок начал просыпаться. В доме на Лесной улице надсадно задребезжал будильник и даже стал приплясывать.
Но Вера и Платон, которые спали в одной постели и на одной подушке, не услышали тревожного сигнала. Они продолжали спать.
Стол был завален остатками вчерашнего кулинарного праздника. Тусклый свет раннего утра едва пробивался сквозь окно.
Вера неожиданно приоткрыла глаза и метнула взгляд на часы. Было уже без двадцати семь!
Вера вскрикнула и принялась тормошить Платона:
– Вставай! Скорее! Уже без двадцати семь!
– Я пропал! Я не успею! – Пробуждение Платона было ужасным.
– Бежим! Я с тобой! – Вера лихорадочно вскочила.
На ходу одеваясь, Платон, а за ним Вера буквально вылетели на улицу и побежали.
– О, черт! – вдруг спохватился Платон. – Я же забыл этот... аккордеон!
– Я его потом доставлю! – пообещала Вера, но Платон уже мчался обратно. Через мгновение он появился с аккордеоном на плече.
Они неслись по улице.
– Ты меня не жди, беги вперед! – говорила на бегу Вера.
– Я быстрее не могу!
– Отдай мне аккордеон!
– Ты что? Ты ведь женщина!
– Я знаешь какие подносы таскаю?
Они оставили позади поселок и торопились сейчас по безлюдной дороге, ведущей в колонию.
– Я останусь жить здесь!
– Где? – не понял Платон.
– В деревне, рядом с тобой!
– У тебя ребенок!
– Я его привезу сюда! Будет северный ребенок!
– Я тебе не позволю.
– У тебя нет права голоса! Ты заключенный.
Они бежали, бежали и на ходу выясняли отношения.
Без привычки они быстро устали от бега и выбились из сил.
– Брось аккордеон! – требовала Вера.
– Меня отпустили не к тебе, а за аккордеоном! Ты знаешь, сколько он стоит? Который час?