Волчьи дети Амэ и Юки
Шрифт:
— Юки, послушай…
В ответ Юки закрывала книгу и старалась немедленно уйти.
Сохэй пытался заговорить с ней даже во время уборки кабинета.
— Юки… ну послушай…
— !..
— Эй, Юки… — он шёл за ней по пятам, не выпуская из рук метлы.
Юки решила, что в классе лучше появляться как можно реже, и начала проводить перемены в библиотеке. Однако Сохэй и тут не оставлял её в покое.
— Юки…
— !..
— Юки, послушай!
Юки выскочила из библиотеки. Она побежала вниз
— Скажи уже честно!
Юки вздрогнула и замерла. Она увидела своё встревоженное лицо в зеркале на лестничной площадке. Девочка постаралась принять невозмутимый вид и посмотрела наверх.
— Чего?
— Что я тебе такого плохого сделал? — послышался неуверенный вопрос. Сохэй и сам явно нервничал.
— Ничего не сделал.
— Не может быть, чтобы ничего.
— Ничего.
— Ты просто невзлюбила меня, потому что я новенький, ведь так? — убеждённо выпалил Сохэй.
— Я же сказала, нет! — в сердцах воскликнула Юки.
— Тогда почему убегаешь?!
— Не убегаю!
Юки оборвала разговор и спустилась вниз. Она чувствовала, как в душе бушует буря. Ей нужно было остаться одной. Девочка зашла в темноту под лестницей, постучала себя по груди и проговорила:
— Три подарка приносили, осьминогам раздарили, три подарка приносили, осьминогам раздарили…
Послышались шаги Сохэя.
— Подожди же.
Надо бежать. Но куда? Где можно спастись от этой напасти?
Юки бросилась прочь по коридору первого этажа. Ей казалось, она сейчас взорвётся. И она изо всех сил терпела: «Три подарка приносили, осьминогам раздарили. Три подарка приносили, осьминогам раздарили…»
Юки никогда ещё себя так не чувствовала. Она совершенно не знала, что делать. Абсолютно.
Девочка открыла парадную алюминиевую дверь и вышла в обсаженный ипомеями двор. Но Сохэй всё не отставал.
Юки пролетела вдоль здания и уже протянула руку, чтобы открыть другую дверь и забежать внутрь… Но дверь оказалась заперта. «Три подарка приносили, осьминогам раздарили».
Сохэй приближался.
«Три подарка приносили…»
Бежать больше некуда.
Юки прислонилась к стене и закричала охрипшим голосом:
— Не подходи!
Она сама не ожидала, что голос прозвучит так жутко.
— !..
Сохэй дёрнулся, замер, а затем обеспокоенно протянул руку.
— Ты…
— Не приближайся ко мне!
Она рефлекторно оттолкнула его. В её груди проснулась какая-то жажда крови. Нужно сдерживаться любой ценой.
— Ты что делаешь?!
— Не трогай меня!
— Эй, Юки! Юки!
Юки отчаянно замахала руками, а Сохэй попытался поймать их.
И тогда терпение Юки лопнуло. «Я же сказала не трогать меня».
Казалось, вся её кровь разом вскипела.
Тот сразу схватился за голову и опустился на корточки. Капли крови упали на бетон.
— Уф… уф… уф!.. — тяжело дышала Юки.
Она опустила взгляд на свою левую руку: окровавленные волчьи когти. Юки смотрела на них, начиная понимать, что натворила непоправимое.
Хану вызвали в школу прямо с работы. Сообщили, что случилось неслыханное: Юки ранила одноклассника. Кое-как отпросившись с работы, Хана запрыгнула в джип и понеслась в город.
На ватных ногах она подошла к приёмной директора и открыла дверь.
— Простите, что вызвали с работы, — встретили её слова классного руководителя Танабэ.
Директор стоял, сложив руки за спиной, и молча смотрел на Хану. Дышалось в кабинете с трудом. В углу одного из диванчиков сидела Юки спиной к матери. В углу другого дивана — мать мальчика и сам пострадавший с забинтованной головой. Душа у Ханы ушла в пятки.
Мать мальчика встала, держа сына за руку, и вперилась в Хану взглядом.
— Вы хоть представляете, сколько крови у него из головы вытекло?
— Из уха, — мальчик отмахнулся от руки матери.
Хана прошла к дочери, чела на корточки и попыталась заглянуть ей в лицо.
— Юки.
Та не поднимала глаз. Лишь сидела растрёпанная и упрямо, словно во сне, разглядывала пол.
Танабэ опёрся руками о спинку её дивана.
— Мы её столько спрашивали, а она всё молчит.
— Ты правда ранила его?
— …
— Извинилась?
— …
Юки прикусила губу и отвернулась. Очевидно, нет.
— Извинись, — тихо шепнула Хана.
— …
— Извинись прямо сейчас, — мягко, но настойчиво повторила она и встала.
За ней обречённо поднялась Юки и голосом умирающего выдавила:
— Прости.
Хана проследила взглядом за движением её губ, повернулась к матери мальчика и низко поклонилась.
— Приношу глубочайшие извинения.
Повернулся и директор.
— Итак, многоуважаемая мать Сохэя-куна, поскольку все расходы на лечение покроет школьная страховка…
Но мать мальчика продолжала сверлить Хану взглядом.
— Вы же не думаете, что отделаетесь кивком?
В приёмной словно похолодало.
— Что, если он, не дай бог, оглохнет на одно ухо? — продолжала мать, глядя на по-прежнему склонённую Хану. — Ответственность за детей несёт родитель. Вы возместите ущерб? Дом продадите или кредит возьмёте — меня не волнует.
Директор попытался успокоить разошедшуюся женщину:
— Ну вы понимаете, сейчас не время о таком…
— Я не уйду, пока не услышу её ответ.
Но тут, не поднимая головы, в разговор шёпотом вмешался Сохэй: