Волчица и пряности. Том 15. Солнечная монета. Книга 1

Хасэкура Исуна

Свернув за угол вместе с Хоро, Лоуренс увидел, как ее плечи медленно опустились.

Настроение заразительно. Когда все вокруг счастливы, это само по себе приободряет.

Но Хоро, хоть и слабо улыбалась, все же тихонько вздохнула.

Здесь все делали общую работу, пели общую песню, жили в общем городе. Никаких сомнений, что именно такого жаждала Нора.

А у Хоро «все» исчезли в реке времени. Она нашла наконец тоненькую ниточку, но от нее остался лишь обрывок.

Лоуренсу приходило в голову разное, что можно было бы сказать, но в итоге он оставил это все при себе. Хоро

тем временем изучала шапочки, капюшоны и прочую одежду горожанок. Она даже померила несколько шарфов и перчаток. Некоторые из них ей, похоже, даже понравились, однако ни разу она не сказала «хочу». Поскольку бОльшую часть времени она обычно ухаживала за хвостом, быть может, на самом деле эти вещи были ей малоинтересны.

В общем, у Лоуренса кончились идеи.

Он знал самые разные способы привлечь внимание торговца, но способов заинтересовать девушку, кроме как едой, он не ведал. И за это сейчас ненавидел самого себя.

Более того — даже если бы он придумал еще какое-нибудь интересное место в ремесленном квартале, это вряд ли помогло бы: Хоро, похоже, уже начала уставать от ходьбы. Конечно, она не жаловалась, понимая, что Лоуренс привел ее сюда из заботы о ней же. Но это лишь усиливало страдания Лоуренса.

Идея вытащить ее из комнаты в город не сработала. Или, быть может, Хоро была бы более довольна, просто расслабляясь на площади. Подобные мысли крутились у него в голове. Однако сожалеть было некогда. Если у торговца есть время на сожаления, лучше ему потратить это время на то, чтобы найти выход. Лоуренс принялся оглядываться в поисках места, где уставшая Хоро могла бы присесть.

Но, хотя в ремесленном квартале должно было быть сколько-то таверн и харчевен, у Лоуренса было не очень много времени на поиски. Он понимал, что нужно найти что-нибудь прежде, чем у Хоро испортится настроение.

Он уже начал отчаиваться, но тут…

…ремесленный квартал закончился, и они зашагали по улице, где лавки стояли вперемешку с обычными домами.

Там посреди буйного хаоса пешеходов вдруг обнаружился островок безлюдья.

Лоуренс и Хоро застыли на месте, словно застряв в толпе.

Перед ними было пустое здание без малейших признаков жизни.

Однако оно вовсе не разваливалось — кто-то за ним ухаживал. Рядом имелось место для погрузки и выгрузки товаров, отделенное от улицы забором с воротами. Одна из створок входной двери была открыта, и внутри Лоуренс увидел стол и полки.

Здание было четырехэтажное, с приличным числом комнат. Оно было явно предназначено для торговли: достаточно завезти туда товары, и лавку можно открыть сразу же. Человеческого присутствия в нем не ощущалось; для жилого дома здесь совершенно не было ощущения жилища, где кто-то обитает.

В общем, это был трон, ожидающий своего короля.

И это Лоуренсу отнюдь не казалось.

Ко второй, закрытой створке входной двери был прикреплен лист бумаги — единственное в этом городе, что заставило Лоуренса позабыть о Хоро.

«Продается

за тысячу двести тренни. Торговый дом Ванс».

Весь город словно блестел под солнечными лучами, льющимися с ярко-синего неба, а Лоуренс видел лишь эти слова на листке. Лавка на продажу. Здесь, в полном жизни городе, где нет никаких препон.

Не будет большим преувеличением сказать, что замерли не только его ноги, но и сердце.

Кровь в жилах остановилась.

Когда Лоуренс пришел в себя, он понятия не имел, сколько времени он так простоял.

В его уши ворвался уличный шум; вокруг оказалась толпа.

Внезапно он осознал, что его левая рука пуста, — и в животе все заледенело, точно он проглотил чистый лед.

— Хо-…

«Ро» — этот слог так и не сорвался с его губ. Хоро стояла у лотка неподалеку и покупала жаренный в масле хлеб, политый медом. Рука Лоуренса дернулась к поясу — его кошель исчез. Этот кошель был привязан к поясу шнурком, чтобы вор не украл; однако сейчас Лоуренс не заметил, как этот шнурок оказался развязан.

Хоро с лицом настолько бесстрастным, что Лоуренс был не в силах понять, сердится она или нет, вернулась к Лоуренсу, вгрызаясь в хлеб. Не произнеся ни слова, она протянула кошель.

— А?..

Отчаянно пытаясь привести в порядок идущую кругом голову, он раскрыл рот, чтобы сказать что-нибудь, чтобы извиниться.

И едва он это сделал, как Хоро сунула ему в рот хлеб.

— Мм! Мм?

Хоро неотрывно смотрела на Лоуренса, по-прежнему держа руку с хлебом у него во рту.

Даже прохожие на этой оживленной улице заинтересовались столь странной картиной.

Хоро постояла так несколько секунд, потом наконец выпустила хлеб.

То, что Хоро способна выпустить из рук еду, было удивительно само по себе. Хоро развернула освободившуюся руку ладонью вверх, и Лоуренс в первый миг не понял, зачем.

— Пойду куплю еще.

Слова вроде «не хочу, не трать деньги впустую» Лоуренсу вовсе не пришли в голову. Он подал Хоро монеты почти непроизвольно. Хоро снова отправилась к лотку, и всю дорогу взгляд Лоуренса оставался приклеен к ее спине. Владелец лотка кинул взгляд на Лоуренса; Хоро что-то сказала ему, он улыбнулся и вылил на кусок хлеба особо щедрую порцию меда.

Хоро вернулась такой же бесстрастной, как и прежде. Встав рядом с Лоуренсом, она сказала:

— В конце концов все к лучшему.

— А? — переспросил Лоуренс. Но Хоро продолжала смотреть на продающийся пустой дом.

Видимо, она имела в виду хлеб.

Из заботы о Хоро Лоуренс вывел ее гулять, водил по площади, а потом по торговому кварталу. Но, несомненно, лучше всего помогали улучшить ее настроение сладости.

Его все еще не прояснившаяся до конца голова крутила эту мысль, когда Хоро наступила ему на ногу.

И не просто наступила, а вдавила свою ногу в его.

В конечном итоге, пока Лоуренс водил ее там-сям, положение дел в городе отвлекло его, и он про нее забыл. Более того, хоть изначально Лоуренс взял с собой Хоро, чтобы ее взбодрить, но, увидев продающуюся лавку, он позабыл обо всем на свете, да настолько, что не заметил, как у него забрали драгоценный кошель; естественно, он позабыл и о Хоро.