Волчок
Шрифт:
И вот, когда оба охранника уже подобрались к нему, он вскочил на стол и заметался по комнате, прыгая с одного стола на другой и круша все, что было под ногами. Охранники, не уступая беглецу в разрушительности, пытались схватить его за ноги. Хафён с истерикой кинулся подбирать то, что не успело разбиться и расплескаться, и тушить все что загорелось, повторяя словно в безумии: "Что ты делаешь, что ты делаешь?!".
"Что я делаю?! Что я делаю?" — в панике повторял про себя Влад.
Он наступил на стопку книг, подпрыгнул и ухватился за клетку, рассчитывая перемахнуть через
Нет. Неуклюже, и громко, как Чарли Чаплин.
Он даже качнуться не успел. Клетка оторвалась от крепления и он в обнимку с ней брякнулся спиной на стол. Влад взглянул на бьющуюся в клетке птицу и встретился взглядом с ее вытаращенными девичьими глазами. Вместо человеческих носа и рта у нее был клюв, широко распахнутый в остервенелом испуганном крике.
Влад в ужасе невольно скопировал выражение ее морды-лица, и в этот момент чудную тварь кто-то забрал. В плечо вонзилась игла. Он матюгнулся от боли, отмахнулся от шприца и шустро соскользнул со стола. Никто уже его не ловил. Все стояли и ждали.
— Думаете, справились, да? — проговорил Влад, поворачиваясь и направляясь к князю. — Вы еще пожалеете!
Лютомир не шевельнулся, позволив схватить его за кафтан.
— Ты. Пожалеешь..., — промямлил Влад и повалился на старика.
Глава 30 Черт-те-что
Крышка кастрюли звонко съехала, закрыв щель над кипящим супом. Словно ей в ответ, забрекотала пружинами раскладушка, с которой медленно поднялся Север. Он посмотрел на часы и с досадой заметил, что уже одиннадцать — в деревне это, считай, весь день прошел. Естественно, все уже встали и нашли себе дело. Несмотря на середину дня, за окном было темно и серо. Под стать настроению.
Суп полез из кастрюли, шипя на раскаленной печной плите. Север вскочил и голыми руками полез сдвигать крышку, обжигаясь о миниатюрную ручку с пробкой. Внезапная задача помогла окончательно проснуться. Открыв кастрюлю, он сунул обожженые пальцы холодной водой из умывальника. Заодно и умылся. Не вытираясь, — испаряющаяся вода приятно остужала опухшее после бессонной ночи и проспанного утра лицо, — он убрал раскладушку, пристроив ее за печкой и переполз за стол. На столе в сковороде остывала яичница с мясом. Он вспомнил про маму. И аппетит резко пропал.
Смерть матери не укладывалась в голове. Все в ней было неправильно, не по-человечески: и то что он опоздал к ней всего на месяц, и сгоревший дом вместо могилы. У него просто все отобрали, хотя он не просто так болтался. Он становился мужчиной, каким его и хотели видеть. А теперь, когда он им стал и вернулся с добычей, его все бросили. А самое обидное — за все это не с кого было спросить. Хотя почему не с кого? А как же родная любимая сестра?
Дверь открылась и комнату ворвался холодный воздух. Пришла Ялка с водой. Север подхватил тяжелое ведро и поставил на табурет возле умывальника.
— Да я сама, — охнула женщина. — Ну. Ладно. Спасибо. Ты кушай. Щас Марька придет, будем чай пить, — произнесла она обычным тоном заботливой хозяйки. Она знала, что Севру открылась все правда, но не причитала, не жалела его напоказ,
— А где она?
— В соседнем доме. Порядок наводит.
— Зачем?
— Сегодня приедет обоз. Охотники там ночуют.
— Обоз?
— Они привозят нам продукты. Сначала едут в Чертовы Рога, там вроде еще две семьи осталось, а потом через нас возвращаются в город.
— Что, просто так? С чего это князь расщедрился?
— Гарюшка распорядилась. Мы даже не ожидали. Бедная девочка, такое пережила. Совсем одна осталась. Мы ее почти и не видели.
— Она там что, хозяйка продуктового склада?
— Почему? Марька тебе вчера не рассказала? — удивилась женщина.
— Нет, — неуверенно произнес Север, скорбно вспоминая, что после прогулки к «могиле» они с Марийкой особо не разговаривали. — А что?
— Ох, милый. Гарьюшка же за князя выходит. Как знала, что оборотень найдется.
— За князя? Зачем? И причем тут оборотень?
— Как это? Вас же за ним посылали, а зачем не сказали? — удивилась Ялка.
Может и сказали, но только тем, кого за этим оборотнем и отправляли. Север умолчал о том, что он сам в последний момент без приказа вместо другого охотника сунулся. В тонкости задания никто не посвящал. А ему было достаточно знать, что князю нужен живой оборотень, одна штука.
— Да так. Послали и послали, — соврал Север. — Без подробностей.
— А. Ну так вот. Оборотень — это наследник, получается, княжичий, вроде как внук от первой дочери. Потому и дар Змеешний к нему переходит, а не к Ареське. Без него на его светлости Лютомире вся блажь и закончится. Не знаю, почему так вышло, слухи разные, но это уже и неважно. Главное, что как только оборотень свое наследство передаст, жертвы будут не нужны, и мы сможем уехать в город.
Оторопело уставившись на женщину, Север сел на лавку. Он начал понимать почему с ним так поступили. Но Ялка все равно уже начала объяснять.
— Ты прости, что мы так с тобой, — горько сказала она. — Мы ведь почему до сих пор здесь — Змей жертв берет чуть не каждую неделю, чтоб он подавился. И выбирает самых красивых. Марька говорит, что это совпадение, суеверная чепуха. Не боится ехать. Из упрямства даже хотела прижечь себе лицо раскаленной кочергой. Ивар тогда ее этой кочергой чуть не отлупил, да в черта бросил. И пригрозил ей, что отвезет в город одну. Так она и ходит по пустой деревне мрачнее тучи. Подружки да ребята разъехались, а кого птицы прибрали. А ты как приехал, так она засияла вся! Ты не сердись на нее. Она не хотела участвовать в этом. Ивар ее заставил.
Север сглотнул подкативший к горлу ком. Они тут выжить пытаются, а он Марийке вчера такого наговорил.
— Я понимаю, теть Ял, я не сержусь, — дрожащим голосом заговорил он, мотая головой. — Как я могу? Я ведь не знал… И даже не думал. Я сам виноват.
— Что ты! Ни в чем ты не виноват! — Ялка потрясла его за плечо и по-матерински крепко прижала к груди. — Даже не думай! Бедный мальчик. Мне очень жаль Вессу. Не смогли мы ее уберечь. Но это болезнь виновата, а не ты. Не смей думать, что это из-за тебя.