Волчок

Оленева Наталия

— Одна в лес? Подожди, я этого сплавлю и с тобой пойду.

— Некогда мне ждать. Дел полно, — отрезала кикимора и поковыляла дальше.

— Слушь, ты если хочешь, иди, — предложил Север. — Я и один подожду. Че мне делать-то еще.

— Не могу я, — неуверенно возразил Лыш.

— Да, что со мной будет? Тут никого. Врана, наверное, уже обратно бежит.

— Ну. Только не отходи никуда. И меня подставишь и ее.

— Не отойду. Мы ж братья, сам сказал.

***

Врана вернулась, как она думала, быстро. По гололеду особенно

не разбежишься, но она ни разу не упала и нигде не задерживалась.

Тяжело дыша после пробежки, она огляделась: ни охотника, ни Лыша, ни шиша. От злости ее зрачки по-рыбьи сузились, и дернулось третье веко.

— Убью. Обоих.

Глава 47 Покушение на укушение

Под валенками звонко хрупал снег. В морозном воздухе пахло баней и едой. Дым поднимался из печных труб и сизыми облачками растворялся в голубом небе. Где-то открылась дверь, выпустив из избы звуки баяна и смех.

Деревня деревней. И не скажешь, что здесь живет лихо, пока своими глазами не увидишь, как бородатый ушастый тролль в растянутой майке тащит из поленницы охапку дров и, обстучав от снега валенки, заходит в необычно огромную дверь, грубо срубленной избы.

Из большого окна чердака выпорхнул гамаюн. Райская птица с мордой похожей на женский лик, перелетела через двор и села на ель, у которой притаился Север. Ссыпав на него кучу снега, она наконец устроилась. Затем распушила хвост и развела крылья в стороны, выставив на солнце переливающиеся цветным серебром перья.

Очарованный ее видом, Север забыл, куда шел. Все райские птицы, которых он видел на ярмарке в клетках, были серыми и невзрачными, как моль. Не сводя с чудо-твари восхищенного взгляда, парень замер, решив, что она собралась петь. Считалось, что крик гамаюна приносит счастье. Север не верил в приметы, но саму песню хотел послушать.

Птица надула огненно-красную грудь, вся собралась, как пружина, и издала писклявое и короткое "кхяк". После чего с чувством выполненного долга сложила крылья и стала беззаботно вертеть головой, как обыкновенный голубь.

Что ж, так даже лучше, — утешил себя Север. — Ее пение привлекло бы ненужное внимание.

Хотя даже если бы его заметили, он не побежал бы назад к дому, где его возможно уже ищет Врана. Раз уж подводишь людей, то делай это на совесть.

Север вышел на край поселка. Частокола или ограды не было — от кого нечисти охраняться, да еще в горах? Кое-как расчищенная дорога сужалась в тропинку, которая соединялась с другими в одну, ведущую через лесок на холм.

А за холмом должен был быть оборотень. Глазами чутья он был виден так же ясно, как костер в ночном поле. С надеждой всматриваясь в сугробы впереди, Север прибавил шаг. От белого снега и контрастных теней заболели глаза. На середине подъема парень остановился. После трудной дороги через горы, простая прогулка по поселку оказалась на удивление выматывающей. Но мороз не велел стоять, обжигал пересохшее горло,

леденил влажную от пота шею и кусал за пальцы сквозь бинты.

— Влад? — позвал он, попытав удачу. — Ты здесь?

Никто не выскочил из-за деревьев. Но неожиданно в затылок прилетел снежок и ссыпался за воротник.

— Ай, блин! — зашипел Север, вытряхивая снег из шубы. — Ладно, заслужил, только...

Он обернулся и осекся, увидев в начале тропы Врану. Даже издалека на ее лице можно было прочитать угрозу: «тащи сюда свою задницу, паразит безмозглый, чтоб тебя волки съели». Север разочарованно ссутулился, дал отмашку, мол, привет, надо же какая встреча, и, отвернувшись, пошел дальше. Русалка обалдела от такого дерзкого бесстрашия, догнала его и рывком развернула к себе.

— Совсем страх потерял? Машет он мне! Я если что, махалки могу и оторвать, — доброжелательно пригрозила она.

Зрачки русалки на солнце хищно облизнулись зеленью. Ее бледное лицо обзавелось румянцем — или это у Севра в глазах пошли цветные пятна от усталости. Шапку она держала в руках, а платок съехал на затылок. Черные волосы выбились из-под него, изумрудно переливаясь в ярком свете. Завораживающее зрелище удостоилось парой секунд благоговейного мужского внимания, после чего Север отвернулся и полез дальше на холм.

— Попозже оторвешь, — сказал он. — Щас не до этого.

— А мне как будто до этого! Своих дел нет, как тебя еще пасти! На что я вообще с тобой Лыша оставила?

— Я его отпустил.

Русалка издала нервный неженственный смешок.

— Как этотыего отпустил, интересно? Хотя на что я надеялась, — бессильно выдохнула она. — Это же Лыш… Ладно. Пошли домой.

— Сначала поговорю с Владом.

— Обязательно. Но не здесь и не сейчас, — Врана схватила его под локоть.

— Как раз каждая секунда на счету! Дело жизненной важности, женщина! Я все равно уже его…! — он выдернул руку, неуклюже развернулся обратно к холму и удивленно застыл. — … Нашел.

Перед ним на тропинке стоял черный, поджарый, лопоухий волчок не больше лайки на тоненьких косолапках. Кудрявая матовая шерсть делала его черным пятном вырезанным из снежного полотна. Хвост лихо бил о сугробы по бокам от тропы.

— "Ж-ж… жу сви… ле лю гри. Бонжур-р", — спотыкаясь о каждое слово, вывалил оборотень. Его челюсть не двигалась, только приоткрылась, но речь звучала четко.

Хотя никто все равно не понял, что он сказал. Даже Врана округлила глаза и нахмурила брови, впервые слыша от Влада подобный набор звуков.

Север забыл родную речь. Он ожидал увидеть сгорбленное волосатое существо с оскаленной по умолчанию мордой и вурдалачьим пятаком, а не обычного лохматого щенка.

— "Че застыл, как будто оборотня увидел?" — продолжил Влад.

— Это что…. В-все? — с нервной ухмылкой обронил Север, переглянувшись с Враной.

Брови девушки поползли вверх, а губы поджались, сдерживая смешок.