Волчонок
Шрифт:
— Альфредо, — ладони Фиби хлопнули по столу. — Я скажу тебе прямо. Там, где ты — там всегда начинаются какие-то проблемы с головой. Я сваливаю к Рианне. Ждите… Когда-нибудь ждите.
С этими словами она тоже исчезла из поля зрения, рассержено смахнув с лица косую челку.
— Я думаю, нам все же надо поговорить, — предложил Том через пару минут тишины, на что Билл согласно кивнул.
— Да. Только дай сначала утрясти все это в башке.
***
Тени медленно плясали на потолке.
На Сан-Франциско постепенно опустился
Закончив с поцелуями, парни просто улеглись рядом, взявшись за руки, и молча изучая причудливые движения бликов от городских вывесок. Билл был все еще немного не в себе и молчал большую часть вечера, но Том был доволен и тем малым, что уже смог получить.
— Ты как? — тихо спросил он, укладываясь щекой на плечо Кернера.
— Странно, — донеслось в ответ. — Думал, в жизни тебя не захочу видеть. Не пойму, почему мне лучше, когда ты где-то в зоне досягаемости?
Том улыбнулся.
— Я рад, что в этот раз не смог разрушить все своими суперспособностями.
— Да, но ты пытался, и, надо отметить, у тебя почти получилось, — Билл прямо посмотрел на него.
— Я старался тебе сказать. — Том виновато опустил ресницы. — Просто… Для меня это нелегко — сходиться с людьми. Далеко не все примут меня таким…
— Для меня тоже, — Билл погладил его по голым плечам. — Но я не пытаюсь это скрыть.
— Я знаю… Ты такой честный и прямолинейный. Делаешь так, как подсказывает тебе сердце.
— Это не так легко. Я долго к этому шел.
Том подпер ладонью голову и глянул на него.
— Ну. Тогда каковы твои прогнозы? Ты снизишь свои показатели натурала? — смеясь, поинтересовался он.
— Может быть. Теперь, когда мы испробовали все варианты, пусть будет пять к девяносто пяти, — тяжко вздохнув, согласился Билл.
— Ты все же оставляешь маленький шанс?
— Пусть будет. Мало ли. Вдруг Хемметам опять придет в голову нас напоить до беспамятства. Хрен знает, до чего все может дойти?
Оба парня засмеялись. Немного помолчав, Билл все же осмелился задать вопрос, который мучил его.
Расскажи мне про свое детство, Том… Почему ты так не ладишь с отцом? — его глаза приобрели более серьезное выражение.
Альфредо потерся носом о его шею.
Билл, это не самые легкие страницы в моей жизни. На самом деле…
Ну, ты же доверяешь мне? — Кернер больше не говорил. Была какая-то особая прелесть в общении без слов, особая тайна в том, что они могли читать мысли и видеть все секреты друг друга.
Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было.
Тогда скажи мне?
Том резко сел на кровати. Билл открыл один глаз, чтобы посмотреть, куда делась с него приятная теплота и тяжесть.
Я могу показать. Но вряд ли тебе это понравится.
Кернер привстал на одном локте, силясь понять, что от него требуется.
Сядь, как я, — Том похлопал по покрывалу
Билл сел.
Дай мне свою руку. Будет лучше, если будет контакт. Чем я ближе, тем лучше связь.
Да, в этом я уже убедился. — Кернер позорно опустил ресницы.
Том мягко коснулся его пальцев.
Закрой глаза.
Веки Билла опустились. Хотя он уже не видел того, что происходило, он готов был поклясться — Том тоже прикрыл глаза.
Мои папа и мама хотели ребенка, поэтому мое появление для них было долгожданным. — В воображении вспыхнули кадры: несколько фотографий, где Том был со своими молодыми родителями. Мистер Альфредо, крепкий мужчина с улыбчивым лицом, и его мать, которая держала сына за руку. Все они улыбались.
Когда мне было лет десять, они начали сильно ссориться. Это был странный период в наших отношениях: я проводил все свое время один, слушая, как они орут друг на друга. — Новая вспышка. Забившийся в угол маленький мальчик, который читает какие-то книжки. Крики и ругань на заднем фоне.
За несколько лет такой жизни я разучился общаться. Мне было проще не разговаривать ни с кем… — Снова. Том, на вид лет одиннадцати, бредет один вдоль по улице, сжимая в руках кассетный плеер.
Я пытался подавить в себе эту гиперчувствительность. Но все ссоры родителей были как ножом по сердцу, я чувствовал их слишком глубоко. И ничего не мог с этим поделать. Лет в тринадцать я начал слышать мысли. Когда мой отец понял это — по тому, что я отвечал на его фразы, которые не были сказаны, — он жутко испугался. — И опять. Как кадры кинопленки, выныривающие из глубины темного кинозала. Забившийся в угол подросток. Искаженное лицо мистера Альфредо.
Он бил меня. Я уходил из дома. Нашел себе новых друзей. Родители перестали обращать друг на друга внимание, просто существуя рядом. Но я стал нежеланным человеком в их доме. — Еще один кадр. Том, ночующий на скамейке, зябко кутаясь в толстовку.
Наша семья не развалилась. Они просто делают вид, что их нет друг для друга. Отец предпочёл делать то, что считал нужным. Он никогда не останавливался. С некоторого возраста его стала глодать мысль о безбедной старости, и вот тогда он съехал с катушек. Стал думать только о деньгах… Втянул меня в свои аферы. — Новое видение. По спине Билла бежали мурашки от каждой новой жуткой вспышки.
Когда я понял, что дальше так продолжаться не может, и попытался вмешаться, он просто убрал меня со своего пути. — Салатовые стены. Металлический поднос, на котором лежали разноцветные таблетки. Чья-то рука заталкивает их прямо в рот, разжимая стиснутые зубы. Мигающие ртутные лампы. Сорочка в горошек по типу больничной и странный смех где-то в самой глубине памяти.
Психиатрическая клиника, — с ужасом догадался Билл.
Да. Просто потому, что он никогда не понимал меня. Ну… И вдобавок, я собирался сдать его властям. Он все это обставил так, как будто я во всем виноват.