Волчья шкура
Шрифт:
— Э… Не будешь?
Рык.
— Начинка не нравится?
Рык.
— Э…я не понимаю!
Зверь потянул за рукав рубашки.
— Зайти к тебе?
Рык.
— Выпустить я не могу!
Рык. Рукав рубашки подран.
— Тебе дать одежду?
Руку отпустили. Решив, что это согласие, Ведун растерянно огляделся.
— У меня нет ничего…
В дверь просунулась голова служанки Юлиана.
— Граф… — начала было та, но увидела зверя и завизжала. Артемий мигом подскочил к визгливой женщине, закрыл ей рот рукой.
—
В ответ закивали сначала отрицательно, потом положительно. Ведун руку от лица служанки убрал, но схватил ее за локоть.
— Можете раздобыть рубашку? Женскую? — спросил он и мстительно добавил: — Хозяин вам за нее хорошо заплатит.
Женщина кивнула и поспешно скрылась в коридоре.
Через десять минут вместе с рубашкой ему принесли и ужин. Следователь с добытой одеждой и едой подошел к клетке.
— Вот, — он просунул между прутьями одежду и кулек с пирожками, а сам сел с миской каши за стол. — Ты…
Он ничего не заметил. Вот стоял волчонок, он отвернулся, дошел до стола… а в клетке девочка уже натягивает рубашку, путаясь в длинном подоле.
Артемий попытался сделать невозмутимый вид и сел есть боком к пленнице. Та еще раз обнюхала угощение и тоже приступила к трапезе.
Ели молча. Следователь боялся напугать чумазую девчонку, та явно присматривалась к нему.
Ребенок заговорил первым.
— Ты Дашин?
Артем поперхнулся. Подумал, и согласно кивнул. К Дарье-то девочка хорошо относилась. Вроде бы..
— Она знает.
— Что?
— Все.
Недоумение на его лице видимо было настолько явным, что оборотень тут же поправилась:
— Все, что я говорю.
— А что ты ей рассказывала?
Ребенок подозрительно осмотрелся.
— Ты поможешь? Ты должен помочь, ты дашин.
— Я постараюсь. А может, мне и делать ничего не придется, если ты знаешь кое-что действительно важное.
— Я тебе скажу. Только тебе. Главный твой ненастоящий, он играет. А ты делаешь и говоришь по сердцу. Я не слышу — я чую. Слушай. Иду с севера. Волк помогает. Идем долго-долго, земли чужие, потому прячемся. Но охотники выслеживают. Думают: зверь. Уходят за ним, я остаюсь. Убивают. Его. Но теперь он убивает.
— Стоп! Твой провожатый мертв?
— Да.
— Но как же он убивает?
— Не он…шкура убивает. Если заживо снять, то может прирасти к новому хозяину. Он сильный. Быть. Был. Был сильный. Мог перед смертью заклясть на мщение. Мы можем делиться шкурой.
— То есть охотится в его шкуре его убийца?
— Нет. Хозяин шкуры. Не обязательно тот, кто снимает. Кто радуется. Главный.
— И ты не знаешь, кто он?
— Нет. Но будет еще рвать. Шкура жжется. Не даст покоя. Но пришлась по сердцу.
— Это как?
— Он любит убивать.
Артемий некоторое время осмысливал услышанное. Потом выбежал из комнаты.
За окном занимался рассвет.
Пора графу вставать.
12
Настасья
Однако лай раздался с улицы. Настя отложила угощение и проверила калитку. Заперта. Неужто через забор махнула?
Краса вышла на улицу. В соседнем дворе кто-то лениво протопал да сарая. Остальные еще либо не проснулись, либо не выходили из дома.
Рассвет только-только занимался, но Жучку, повернувшую за угол крайнего дома, Настена рассмотрела.
Что это случилось с собакой? Никогда она себя так странно не вела. Может, заболела?
Настя пошла следом. Прошла крайние дома, вышла на тропу к лесу…
— Ну что, — раздалось сзади. — Побегаем, красавица?
* * *
— И куда вы?
Дарли появился у него за спиной словно из ниоткуда.
— К вам.
Начальник от подчиненного отмахнулся.
— Можете не утруждаться пересказом. Я все слышал.
— Вы…
Артемий замолк, пытаясь подобрать слова. Юлиан посмотрел на него и вдруг рассмеялся.
— Отца ради! Ну неужели вы думаете, что я решил пойти вам на уступки, только потому что вы подержали пять минут в руках два пистолета? У меня тридцать столичных солдат! И я обладаю такими полномочиями, что если потребуется, могу мобилизовать всех государственных служащих этого города!
— Но зачем…
— Потому что и идеалисты иногда приносят пользу. Вы, например, принесли. Вас не смутило, как вовремя появилась служанка? Или тот факт, что я забрал ВСЕХ солдат, оставив вас наедине?
"Он играет" вспомнились Артемию слова девочки-оборотня. Что ж, эту партию граф, каждется, выиграл.
А ты идиот.
Но как она-то не поняла?
Последний вопрос следователь задал вслух.
— Она ребенок, — ответил Дарли. — И пока еще находится в том возрасте, когда полагаются на взрослых, а не вступают с ними в конфликт. Она уже доверилась этой твоей Дарье. И, пожалуй, единственный, кому она могла поверить теперь, — это человек, которого она неоднократно видела в доме, ставшем ей пристанищем. К тому же я создал для этого все условия. Пришлось даже поставить под удар психику бедного Афанасьева.
— Вы все это разыграли?
— Не совсем. Скажем, предугадал. Ваше поведение довольно предсказуемо.
— И что дальше?
Улыбка сползла с лица куратора, он нахмурился.
— Работать дальше. Проверять информацию. Сегодня отработай Ефима.
— А ребенок?
— Никто ей ничего не сделает, что могла, она уже рассказала. Но отпустить просто так, сам понимаешь, я ее не могу.
— А потом?
— Вот найдем убийцу и следующим пунктом решим проблему, что делать с волчонком. Так что езжайте-ка вы, защитник обиженных и угнетенных, в деревню.