Волчья стая
Шрифт:
Глазки-то красивые. А мордашка удивленная и обиженная — и моргает. Прямо видно, как там в черепушке ее неохотно крутятся шестеренки, пытаясь осознать сказанное. И чем росло осознание — тем больше она обижалась. И злилась.
Но тут надо было давить до упора, чтобы перешибить внезапный приступ дури и поставить ее на место. Так-то можно понять, конечно. Жила себе спокойно, а тут внезапные перемены и у стаи новый, незнакомый вожак, который сразу приказывает непривычное. Вот только этот вожак — я, и мне, блять, нужно послушание, чтобы наконец-то вылезти из этого ебучего леса и
Кхм.
— Иди давай, скоро закат. Условия я тебе назвал. Будешь плохой девочкой — останешься сегодня без еды. Будешь хорошей девочкой — получишь добавку и я тебе за ушком почешу. Или пузо, сама выберешь. Все понятно?
Бунтарка надменно надулась.
— Ты не принимаешь меня всерьез! — сказала она.
— Я устал воспринимать всех всерьез. Дорогая моя девочка, за последние сколько-то там дней меня похитила суккуба, я разнес ей голову и приземлился на свою, меня утащили и пытались напоить две рогатые пьяницы, а затем я столкнул кицуне в слизь, и та ее сожрала. Затем я сбежал от кобры, ее убила паучиха, а паучиху убил я. Давай-ка ты не будешь влезать в этот список жертв, а?
Я протянул руку, взял волчицу за подбородок. Она попыталась задрать голову, но вышло как-то лениво и неохотно — взялся я слабо, а все равно хватку удержал.
— Все равно не похож! Не может такой как ты с ними бороться!
— Иначе не стоял бы сейчас здесь, возясь с непослушной сукой, — сухо ответил я.
Да надоела. В самом деле. Возникла у меня одна идейка, но я ее тут же похоронил где поглубже, чтобы без соблазна — нехрен тут фаворитизмом заниматься, до хорошего не доведет. Так что — другой подход.
Перебросил руку с подбородка на макушку, вцепился в пепельно-серые волосы. И стал попросту давить вниз, вынуждая сперва склонить голову, а затем начать опускаться целиком. Спустя секунд тридцать невнятного, дерганого сопротивления, волчица присела передо мною на одном колене, уставившись горящим взглядом янтарных глаз. Каким именно взглядом — не понять. Но выглядела все еще недовольной.
— Отправляйся работать. В последний раз говорю, — сказал я. — Мордой в землю и жопой вверх я тебя ставить не собираюсь, я и так сверху и подтверждать это мне не нужно. Ясно? Пошла!
Ну и за те же волосы оттолкнул ее в сторону, куда ушла ее напарница. Надувшаяся, с обнаженными клыками бунтарка вновь зарычала… Но пошла, поджав хвост. Вот и хорошо.
Не утруждая себе слежением за ней, лишь поглядывая незаметно краем глаза, я поискал вокруг камни — для костра. Не так уж и много, хоть мы и находились на голой каменной проплешине, но должно было хватить. Штук восемь, чтобы пламя не задувало, и потом утащить себе и ночью греться. Пошел собирать.
Пока собирал — думал. Ситуация с бунтаркой, на самом деле, не разрешена, в этом я был уверен. И сработал так себе — это, конечно, то еще чудо, что удалось сработать с позиции силы, но ход был опасным. Даже не подумал, как его применил. Плохо. Я не из тех, кто способен удержаться одним лишь силовым давлением, тут нужен еще и более мягкий подход.
Но, если серьезно, я устал. Мне бы спокойную недельку чтобы отдохнуть и все обмозговать как следует,
Пометил на внутренней стороне черепушки. Разберусь. Скатиться в агрессивного мудака — не лучший метод приспособления.
Итак, своеобразное кострище сооружено. Мелкий подножный хлам плюс упертое из дома лисицы огниво — вот тебе и заплясал слабенький, дрожащий огонек. Стал его понемногу подкармливать.
А попутно заметил, что набиравшие воду волчицы поглядывают с каким-то легким благоговением то на меня, то на пламя. Но молчат. Даже чуткая «часовая», которая, похоже, вообще никогда не перестает за округой следить, и так нет-нет да бросала взгляд, возвращаясь затем к осмотру. А малышка вообще сидела рядом на заднице с широко распахнутыми глазами.
Потом вернулись собирательницы. Бунтарка, разумеется, набрала меньше да полегче. Вот напарница ее едва выглядывала из-за кучи валежника, который несла в расставленных руках и переваливаясь с ноги на ногу — руки мешали.
Вскоре и костер уже загорелся вовсю. Оставалось только дождаться охотниц. Они появились к самому закату, когда все небо уже окрасилось оранжевым, а солнце надежно спряталось за деревьями. Довольные, у каждой в руках по целой охапке зайцев или кроликов, которых они тащили за длинные уши.
Нормальных зайцев или кроликов. Человекоподобных я б есть все-таки не стал. Но уверен, что они тут в мире водятся — и, к счастью, на них я не наткнулся. Иначе бы точно двинулся башкой — хотя я и так, чего уж.
Почти ночь. Над костром жарятся, аппетитно истекая соком и щекоча нос, освежеванные и распотрошенные куски нежного мяса. Время выдачи наград и наказаний.
Я ведь вожак.
Глава 21
Приятный все же вечерок, как ни крути. Тепло, ветра особо нет, жарится мясо, и никаких донимающих насекомых не водится. Сиди себе, наслаждайся. Только вот рядом еще семеро девчат с волчьими ушками, у которых я прописался вожаком — компания пусть и приятная на вид, но предпочел бы сидеть один.
А, к черту нытье. Действуем как получается, там уже посмотрим.
Мясо еще не готово, но слюнки текли у всех. Малышка наворачивала круги вокруг костра, то и дело натыкаясь на других волчиц и отвлекаясь на игры с ними, все так же оставалась настороже и вертела головой «часовая», непрерывно принюхиваясь к запаху, и с недовольно-обиженным лицом сидела бунтарка — явно дожидаясь, чего я там по ней решу.
А я даже имени ее не знал. Ничьего из них всех. Не особо-то проблема, но штука неловкая.
— Не зря я решила, что лучше пойти с тобой, — довольно протянула альфа-самка. — Мы давненько ничего жареного не ели. Аж в животе урчит!
И взгляд такие многозначительный метнула. Мол, готова рядом развалиться и с урчанием принимать от меня кусочки. Хотя, наверно, это уже у меня кукуха едет, такие сложные и комплексные намерения как-то читать просто во взгляде да выражении лица. Но тут уж…
— Не все были довольны, — устало ответил я, уставившись в пламя. — Из-за этого она не получит добавку, так что проблема решена.