Волчья ягода
Шрифт:
А жаль!
Женю я положил на алтарь. Ведьмин круг впустил меня без всякого сопротивления, но стоило только отпустить обнаженную женщину на теплую поверхность камня, как стало не по себе.
Алтарь выталкивал меня за круг. Но я не торопился уходить от своей пары. Сопротивлялся, как мог. И тогда стало нечем дышать…
— Быстро вон! — бабушка с невероятной для ее возраста силой толкнула меня за круг. И лишь за территорией валунов, я вновь смог сделать нормальный вздох. Но не переставал следить за тем,
Женщины же чувствовали себя в круге вполне комфортно. Они расположились с трех сторон от алтаря. А Настенка села возле матери, взяв ее за руку.
Это было последнее, что мне дали увидеть.
Ведьмин алтарь заволокло туманом. Таким густым, что его можно было черпать ложкой. Он не выходил за черту валунов, но скрадывал все, что происходило в Круге.
И как бы я не вглядывался в эту серебристую субстанцию, как бы не прислушивался, напрягая свой волчий слух, и что греха таить, даже нюх.
Ничего…
Только серые громады камней по кругу и туман внутри.
Я потерял счет времени и несколько раз менял ипостась, но для меня ничего не менялось. Беспокойство и тревога снедали, не давая нормально думать, дышать. По коже табунами мурашек пробиралась паника, проникая глубже, под кожу. Захватывая все тело и добираясь до сердца.
Никогда я не боялся так, как в ту ночь!
Боялся за самое дорогое, что было в моей жизни. За маленькую зеленоглазую ведьмочку, что сама Луна подарила мне в Пару.
И когда уже казалось, что этой ночи не придет конец, а я уже был готов бороться не только с туманом и духами Ведьминого круга, но и со всем миром…
В небо ударил столб огня. И туман в ту же секунду спал. Открывая для меня вид, на стоящих подле алтаря бабушку и Женю.
Моя Пара оглянулась, мазнув по мне затуманенным взглядом и спросила:
— А где мама?
Эти слова забрали ее последние силы, и Женя стала заваливаться.
Я рванулся внутрь, чтобы успеть подхватить мою Ведьмочку, не дать ей упасть.
И круг… пропустил меня.
Вот только стоило лишь коснутся Жени, как руку обожгло ударившей молнией. Заструившись по руке, огонь добрался до обнаженной груди, чтобы оставить на ней метку Истинной пары — отпечаток волчьей лапы. Точно такой же отпечаток проявился на груди моей девочки. С одним лишь отличием — ее метку обвивали листики какого-то вьющегося растения.
— Благословленные Луной! — тихо прошептала Тимофеевна.
— Поторопились Духи! Ох, поторопились! — ответила ей бабушка.
Глава 8
Женя.
Я проснулась будто от толчка. У вас когда-нибудь было ощущение, что тело поет? И столько сил…, что можно горы свернуть, и переделать все дела.
Было?
Вот у меня сейчас было именно такое ощущение.
В
Нет! Нужно окно открыть.
Да! Так значительно лучше!
Но все равно… что-то мешает!
Точно! На мне была незнакомая длинная сорочка. Вот она то и мешала, не давая до конца насладиться солнышком.
Одно движение и сорочка летит на пол.
О! Блаженство!
Я впитывала тепло солнечного света, каждой клеточкой кожи чувствуя, как оно проникает в меня. Наполняя эйфорией и заставляя тело буквально звенеть.
— Развлекаешься!?
Неожиданный голос Елизаветы Петровны заставил вздрогнуть и кинутся к оброненной ночнушке.
— Ззздравствуйте! — ускоренно одеваясь, я попыталась приветствовать старушку.
— И тебе не хворать! — уперев руки в бока, Елизавета Петровна с улыбкой смотрела на меня. — Выспалась?
— Да! — ответила я, немного не понимая к чему такой вопрос. Все же бросив взгляд на окно, убедилась, что еще рань несусветная. На всякий случай, глянула в телефон. Точно, шесть утра.
— Женя, Женя, ну и напугала ты нас! — Женщина прошла в глубь комнаты. Ты четверо суток в себя не приходила.
— ?!!
Напрягая память, я попыталась что-то вспомнить. Перед глазами тут же замелькали какие-то немыслимые образы: лес, камни, мама, столп огня в небо… Но ведь это просто сон! Или нет?
— В тебе сила проснулась, дочка! — как что-то само-собой разумеющиеся бросила Елизавета Петровна, усаживаясь на краешек кровати и слегка отодвигая одеяло.
— Какая сила?!
— Ведьмовская, само-собой!
На что я просто рассмеялась, но смех стих, стоило только посмотреть в лицо, сидящей на кровати женщины. Что-то изменилось в нем с нашей последней встречи. Хотя… вроде все то же самое! Нет. Сияние? Точно! Оно самое! Точно такое же, как у меня несколько минут назад, когда я с ума сходила!
— Но! Какая из меня ведьма? — я все еще пыталась отшутиться.
— Сильная, Евгения, сильная! — ответила Елизавета Петровна, глядя мне в глаза. — И потомственная.
— Но… — я хотела ответить, что не было в нашей семье ведьм, а потом вспомнила бабушку Аглаю, и других женщин нашей семьи… — Бред! Ну были в нашем роду знахарки…
— Не знахарки, дочка, не знахарки, а Белые ведьмы!
— Белые?
— Одевайся и спускайся в низ! Тебя нужно сначала покормить, а потом уж мы с тобой поговорим. Теперь нам много придется общаться, дочка. — Елизавета Петровна встала и быстро вышла из комнаты. — Егор уехал, а Настёнка еще спит, так что нам никто мешать не будет! — бросила она, прежде чем за ней успела закрыться дверь.