Волчья звезда
Шрифт:
Пешком, да еще ночью, я раньше ни за что не решилась бы передвигаться, но тут просто повернулась и начала спускаться вниз; камни осыпались у меня под ногами.
Обычно в это время года, да еще ночью, степь кишит жизнью и в траве полным-полно всяческой мелочи — полевки и суслики, а порою попадается кое-кто и покрупней — лисы выходят на ночную охоту, а иногда и волки, но сейчас в степи было пусто, как зимой — разве что цикады орали так, что в ушах звенело. Больше всего я боялась не волков и даже не людей, хотя на деле это и было самое страшное —
К становищу Звездных я подошла глухой ночью, когда на землю ложится самая тьма, но сейчас ее отогнал красноватый отблеск дальних пожаров; поселение пришельцев, взгромоздившееся на верхушку холма было видно издалека. Впервые я увидела его ночью — оно спряталось за своими стенами, и от него по-прежнему исходил негромкий гул, словно там, скрытое от чужих глаз, дремало огромное живое существо. Я помнила, что ворота тут с южной стороны и подошла к ним, но сейчас они были закрыты — вот об этом-то я не подумала. Их и различить в этом полумраке было трудно — стена казалась сплошной.
Я подобрала с земли камень и начала колотить им по стенке ограды — оказалось, шума от этого почти никакого, стена поглощала удары; но, наверное, что-то все же произошло, потому что я услышала, как совсем рядом со мной что-то взвыло, да так внезапно, что я бросила камень и отскочила. Оно все продолжало выть, потом начало затихать, и я опять взялась за дело. Теперь вой стал громче, на гребне стены загорелись красные огоньки, потом, неожиданно, ограда раздвинулась, совсем не там, где я ожидала, и в освещенном проеме показалась человеческая фигура.
Этого Звездного Человека я не знала; его лицо, освещенное багровыми отсветами дальнего пожара показалось мне таким чужим, словно он и впрямь пришел из другого мира, но отступать было уже поздно. Какое-то время он удивленно смотрел на меня, потом произнес:
— Вот это да! Откуда ты, прелестное дитя? Похоже было, что в голосе его звучала насмешка, но мне было не до того. Я сказала:
— Мне нужен ваш старший.
Он ответил:
— Надо же! Вот так, ни с того ни с сего, посреди ночи? Но у нас нет старших, знаешь ли. Может, тебе подойдет еще кто-нибудь?
— Тогда позовите Улисса или Диану.
— А, — сказал он, — я тебя знаю. Ты приходила сюда учиться, да? Ну что же, пошли.
Мы вошли в ворота — вокруг было светлее, чем снаружи — свет лился с верхушек шестов, тянущихся вдоль ограды с внутренней стороны, но Дома были совсем темными — они окружали меня, молчаливые, точно курганы в степи.
Он повел меня знакомой дорогой — я уже бывала раньше в этом Доме, но сейчас, ночью, все казалось не таким, как раньше. Наконец я очутилась все в той же учебной комнате — сейчас тут
— Подожди здесь, — сказал он, — сейчас я кого-нибудь позову.
— А… нельзя немножко воды?
Он посмотрел на меня, удивился и сказал:
— Да, конечно.
Мне стало стыдно.
— Может, у вас ее тоже мало. Тогда…
— Нет, — сказал он, — нет, что ты! Подожди минутку.
Он нырнул в какую-то темную каморку — раньше я и не знала, что она здесь есть, но у них всегда так, — и вернулся, держа в руках большую кружку.
— Хватит?
— Да, — сказала я. — Это очень много.
— Ты посиди тут, — предложил он, — отдохни пока. Я сейчас.
И направился к выходу.
Я пила воду медленно, потому что иначе она начнет резать все внутри. Вокруг было тихо, только слышно было, как за стеной тихонько гудит неведомое что-то. От экрана вокруг разливалось белое молочное сиянье.
Я не видела, как вошел Улисс, но почувствовала, что комната больше не пустая.
— Выпь! — удивился он. — Что ты тут делаешь?
У меня не было времени на всякие дурацкие объяснения, поэтому я просто сказала:
— Ваш Небесный Глаз еще видит что-нибудь?
— Да. А что?
— Я хочу, чтобы вы кое на что посмотрели.
— Хорошо. Но почему посреди ночи?
— Потом будет уже поздно. Для нее и для меня.
— Ну ладно, — он пожал плечами, — мы можем посмотреть отсюда, если хочешь. Правда, этот экран не панорамный.
Я сказала:
— Мне нужно совсем немножко.
— Куда ты хочешь, чтобы я посмотрел?
— На площадку у Закатной скалы. Вы там были.
Он сказал, — хорошо, — и начал что-то нажимать на пульте.
Тут я забеспокоилась.
— Он видит в темноте?
— Да, — ответил он, — не волнуйся. Немножечко не так, как днем, но видит.
— Очень хорошо. Тогда пусть посмотрит. Он начал подводить Глаз к Закатной скале — я видела, как на экране рывками мелькает пустая степь, потом скалы; все было какого-то непривычного красноватого оттенка, но в общем, можно было разобрать где что.
Наконец, он остановил Глаз у Закатной скалы и сначала, вроде, даже не понял, что он видит, потом, когда понял, сказал:
— О, Господи!
Я сказала:
— Посмотрите хорошенько.
Он вытаращился, но уже на меня.
— Но что вы это делаете? Зачем?
— Затем, что у нас нет дождя, — пояснила я.
— Но какое отношение… Это что, какой-то обряд?
Я сказала:
— Улисс, если нет дождя, нужно его как-то позвать. Это правильно, так всегда делалось, и я понимаю, что это правильно, но сейчас почему-то мне кажется, что тут что-то не так. На меня вы, наверное, и впрямь навели какую-то порчу — ведь, если, как вы говорили, они просто не способны нас услышать, ни дождь, ни ветер, то, выходит, все зря?