Волчья звезда
Шрифт:
— Ты знаешь, что говорит этот мальчишка? Он говорит, что ты выдаешь себя за Того-Кто-Делает-Записи. Не много ли ты о себе возомнила?
Кречет смотрел мимо меня, как будто меня уже не было, и мне стало страшно.
Все-таки я сказала:
— Он же придурок. Чего с него взять.
— Вот как? — отозвалась она. — Придурок? А это?
И у нее в руке оказалась моя дощечка.
— Вот, значит, чем ты занимаешься в Доме Хранителя? Когда я рассказала обо всем Скарабею, он пришел в ужас. Сказал, что в жизни не потерпит рядом с собой
Я открыла рот, потом закрыла. Потом сказала:
— Нет.
— Мы нашли это среди твоих вещей. Он сказал, что в первый раз это видит — иначе мы узнали бы раньше.
«Так уж и не знал?», — подумала я. Но если Дрофа и подозревала, что он врет, она предпочла поверить ему на слово — где они сейчас возьмут другого Хранителя?
На всякий случай я все-таки взглянула на Скарабея; он сидел неподвижно, по его лицу ничего нельзя было понять.
Кречет тоже поглядел на Скарабея, потом сказал:
— Может, она просто воспроизвела какую-то Запись, Старший? Если это так, я хотел бы видеть, какую…
Скарабей сухо сказал:
— Нет.
— Даже если бы она просто… — начала было Дрофа, но Кречет остановил ее движением руки.
— Погоди, матушка… Значит, она сама ее написала, так? Что именно?
Старик протянул высохшую руку. Какое-то время он разглядывал дощечку, водя пальцем по толстому восковому покрытию, потом перевернул ее вверх ногами, потом сказал:
— Понятия не имею.
Я подумала, что проще всего спросить меня, но именно этого они делать и не стали. Кречет отобрал у Скарабея дощечку и мрачно произнес:
— Это все от Звездных Людей. Вся порча. Мы отнеслись к ним как к братьям, а они заваливают кочевых подарками, даже Предметы дарят… С тех пор на нас и сыплются беды. Недаром люди видели Город Мертвых — это знак. У них дурной глаз — у Звездных.
Я поняла, что он до сих пор не может простить им унижения, а заодно и мне.
Он поднялся.
— Все зашло слишком далеко, — сказал он, — эту заразу надо было искоренить с самого начала.
Дрофа подтолкнула меня в спину.
— Идем, Выпь.
Я уже поняла, что произойдет, но страха почему-то не было; только какое-то удивление — они что же, думают, что если меня не будет, все у них пойдет по-прежнему? Может, Звездные заберут свои Дома и улетят — так же неожиданно, как прилетели? Или кочевые отодвинут свои стоянки?
Но мы начали спускаться вниз, к Закатной скале, и когда я оглянулась, то увидела, как за нами идут люди, толпа людей — вдалеке, потому что никто не осмеливался подойти ближе.
Ночью никто вот просто так, за здорово живешь, не пойдет на площадку у Закатного Камня, и я осталась одна — по крайней мере, до рассвета. Стоять было неудобно, потому что руки у меня были заведены назад и охватывали жертвенный столб, да еще и резали веревки в запястьях. Ночь стояла тихая, мирная ночь, и звезды сияли ясно, точно умытые.
В траве раздался тихий шорох, и я вздрогнула: какое-то крупное животное карабкалось по камням. Вроде бы, какая разница, а все равно неприятно.
— Выпь! — это был не зверь.
Я сказала:
— Хранитель!
— Надо же, какую я дуру воспитал на свою голову, — сказал старик. — Почему ты мне не сказала? Я бы сразу велел тебе разбить эту проклятую доску и закинуть подальше.
Я приподняла плечо, чтобы почесать нос, и сказала:
— Хотела сделать неожиданный подарок.
Я думала, ты обрадуешься.
— У тебя здорово получилось, — сухо сказал он.
— Нет, правда. Я все думала — как это у Древних выходили такие одинаковые значки? Это очень просто, на самом деле для этого не нужны даже машины Звездных, хоть они это и умеют, я сама видела — ты берешь доску, только нужно, чтобы она была гладкая, потом покрываешь ее воском — потолще, а потом на нем вырезаешь знаки… Мажешь краской — хоть сажей, только чтобы густо, — и прикладываешь к холсту. Холст прокатываешь скалкой, чтобы краска отпечаталась. Только знаки получаются белые на черном — у Звездных наоборот. И еще их надо задом наперед вырезать.
— А! — сказал старик. — Я-то думал, что это они такие странные… вроде как вывернуты…
— Только они у меня не очень аккуратные получились. Но со временем…
— У тебя нет этого времени, — сказал он. Я слышала, как он с кряхтением нагнулся и почувствовала, как лезвие ножа просунулось между веревкой и руками. Потом поняла, что могу опустить руки.
— Уходи, — сказал он.
— Но… куда я пойду? Ни один порядочный Дом меня не примет.
— Это правда, — он вздохнул. — Тебе нужно идти к Звездным Людям, пока они еще здесь. Мне почему-то кажется, что они тут недолго задержатся.
Я задумалась.
— Может, они тоже меня выгонят?
— Не думаю. То, что с тобой сделали, отчасти на их совести. Можешь так им и сказать. Что бы наши о них ни говорили, у Звездных тоже есть свое представление о чести. Они тебя примут.
Я спросила:
— А что будет с тобой. Хранитель? Если они не найдут меня, то возьмутся за тебя — кто-то им обязательно нужен.
— Да, — сказал он, — да, наверное. Но я уже старик. Все мы умрем рано или поздно, знаешь ли. Так чего мне бояться? А тебя я не могу позволить им убить — другого ученика у меня уже не будет.