Волевой поступок
Шрифт:
По утрам Винсент присматривал за Кристиной, в полдень привозил ее в коляске в дом матери, где наскоро перекусывал, а затем оставлял дочь матери на остаток дня и возвращался за ней около четырех часов.
Почти каждый день без перерывов он рыскал по городу в поисках работы. Иногда ему везло, он получал случайную работу, но она никогда не длилась более двух дней; ничего постоянного найти не удавалось.
Промелькнули весна и лето, и на смену осени пришла зима. Винсент Краудер начал понимать, что ничего путного ему уже не подвернется. Правительство не могло противостоять этой самой глубокой и длительной депрессии из всех, когда-либо известных. Англия
Лидс, как и другие крупные промышленные города, сильно пострадал от кризиса. Армия спасения открывала кухни, где выдавался бесплатный суп; другие благотворительные организации обеспечивали одеждой и обувью нуждающихся детей и оказывали помощь тем, кто хотел уехать из пораженных депрессией районов.
Винсент никогда не видел столько мужчин на улицах – они стояли в очереди у бирж труда, слонялись у контор букмекеров и у пабов или просто стояли группами по углам улиц с мрачными и сердитыми лицами, выражая сочувствие друг другу. Казалось, над всеми ними нависла тень злого рока. Винсент старался подавить в себе чувство безнадежности, так часто охватывавшее его в эти дни, и призвал на помощь всю свою внутреннюю силу. Он знал, что должен держаться, невзирая ни на что, не падать духом, чего бы ему это ни стоило.
Хотя прежде Винсент не хотел, чтобы Одра шла работать, теперь он благодарил Бога, что она служила сестрой в больнице. Он также был благодарен судьбе за то, что другие члены клана Краудеров все еще работали; ему было отрадно сознавать, что его родителям жилось лучше, чем многим другим людям.
Отец занимал должность в транспортном отделе Лидсского промышленного кооперативного общества, где работал уже много лет, и его положение казалось надежным. Билл был библиотекарем в одной из публичных библиотек, а Джек, который по вечерам посещал курсы ландшафтного садоводства, работал в городском департаменте паркового хозяйства. Даже Мэгги удалось устроиться в пошивочную мастерскую Армли, где она обметывала петли на мужских куртках. Эти трое, конечно, не зарабатывали столько, сколько их отец, но, собранные вместе, их заработки увеличивали семейный бюджет, который был больше, чем у многих других людей. И поэтому у матери на столе всегда было вдосталь хорошей сытной еды, а в погребе всегда был уголь. И Винсент знал: что бы ни случилось, Одра и Кристина никогда не будут страдать от холода и голода, как в эти страшные дни приходилось страдать многим.
С приближением Рождества 1932 года Винсент удвоил усилия по поиску работы в отчаянном стремлении достать что-нибудь к праздникам для своей маленькой семьи. Ему так хотелось купить подарок, пусть совсем крошечный, для Одры, игрушку Кристине и принести что-нибудь вкусное к столу.
В начале декабря прошли сильные снежные бури, и теперь на земле лежало много снега. Подъездные аллеи были завалены снегом, и однажды в пятницу, ближе к вечеру, Винсенту повезло: ему предложили разгрести снег у одного из больших домов. Так как уже темнело, владелец дома велел ему прийти на следующий день к девяти часам.
Субботнее утро выдалось ясным, но очень холодным, с резким, пронизывающим ветром. Винсента это, однако, не пугало. Он так радовался возможности заработать, что ничто не могло остановить его. Одра, которая в этот уик-энд была свободна, настояла на том, чтобы он оделся потеплее. Она заставила его надеть два пуловера под
Поцеловав ее в щеку, он сказал:
– Думаю, у меня уйдет не больше трех часов на расчистку подъездной аллеи у Фелл-Хауза, так что я буду к ленчу, любимая.
– Я сварю сегодня большую кастрюлю супа. Тебе потребуется горячая пища после работы на улице в такую погоду, – заметила Одра, провожая его до двери. Когда он выходил из дома, ледяной порыв ветра обжег ей лицо, и она вздрогнула. – Сегодня утром я не пойду гулять с Кристиной – слишком холодно.
– Нет, я не стал бы этого делать на твоем месте. Пока, милая, увидимся позднее. – Винсент пошел по тропинке, затем повернулся и помахал ей рукой. Настроение у него было приподнятым.
Все утро Одра была очень занята, возилась с Кристиной, готовила овощной суп, делала в доме уборку. Время пролетело быстро.
Не успела она оглянуться, как часы пробили двенадцать. Накрыв стол к ленчу, она включила радио, взяла Кристину на руки и села к камину, чтобы ее покормить.
Когда Винсент не вернулся к часу, Одра принялась гадать, что могло его задержать; к двум часам она начала по-настоящему беспокоиться. Он мог задержаться, когда шел в паб со своими братьями и друзьями, но этого никогда не случалось, когда он работал. С работы он всегда шел прямо домой – выпить чашку чая или перекусить и переодеться, если выходил куда-то позднее.
Положив Кристину в кроватку, стоящую в кухне-столовой, Одра налила себе тарелку супа, но аппетита не было.
Время от времени она подходила к окну и смотрела наружу, раздвинув шторы, но Винсент не появлялся.
Было почти три часа, когда она услышала резкий металлический звук его сапог по дорожке.
– Я уже начала беспокоиться, – сказала она, когда он вошел в дом и закрыл за собой дверь. – Просто не могла себе представить, что могло с тобой случиться.
– Пришлось разгребать очень много снега, – сказал он, снимая шапку, развязывая шарф и медленно стаскивая заледеневшие перчатки. – Больше, чем я рассчитывал… подъездная аллея, две длинные террасы, дорожка между газонами и задний двор.
– И все это ты должен был расчистить один? Ты, должно быть, страшно устал, Винсент. Ты посинел от холода. Иди к огню и грейся.
– Они даже не предложили мне чашку чая двенадцать часов…
– Господи, что же это за люди! – Одра посмотрела на Винсента в изумлении.
Он ничего не ответил.
Когда он подошел к огню, Одра заметила в его лице нечто, что сильно встревожило ее.
– Винсент, – начала она и остановилась в нерешительности. – У тебя все в порядке?
Он продолжал молчать, стоя спиной к огню, пытаясь согреться. Минуту спустя он опустил руку в карман и что-то вытащил оттуда. Повернув к Одре свое измученное, усталое лицо, он раскрыл дрожащую руку.
– Вот что они заплатили мне, – сказал он голосом, звенящим от обиды, показывая ей лежащую на ладони монету.
Одра не могла поверить своим глазам. Шестипенсовик! Она была в ужасе.
– Они заплатили тебе всего шесть пенсов за шесть часов работы. Но это возмутительно… эти люди…
Она не могла продолжать – гнев душил ее.
– Да…
Одра глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
– Ох, Винсент, Винсент, дорогой мой… – Она вскочила и бросилась к нему с выражением глубокого сочувствия на лице. Нежно взяв его за руку, она сказала: – Я больше никогда не позволю тебе делать что-нибудь подобное. Никогда.