Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Шрифт:
Смех, шум голосов, звон ножей и вилок о серебряную посуду сливался в монотонный гул праздника...
Потом в другом зале танцевали. Звучало вошедшее в моду аргентинское танго, и пары ритмично двигались, прильнув друг к другу. Одна из дам, перешептывавшихся за столом, танцевала с Вольфом и, глядя на него смеющимися глазами, спрашивала с иронией:
– Как видно, наша знаменитая донна Сабрина совсем завладела вашим сердцем?
– Разве? Я, признаться, этого совсем не чувствую, – улыбаясь, отвечал Вольф.
– Вы хоть и великий провидец, но хитрить не умеете. Берегитесь. Предки
Звуки танго таяли в огромной зале. Вдоль стен группками стояли мужчины и женщины с бокалами вина и соков в руках, оживленно беседовали. Официанты в белых куртках разносили на подносах напитки, не давая угаснуть аристократическому веселью.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Монтевидео, 1925 год
...Уже за полночь Вольф медленно шел по пустому коридору замка, освещенному стеклянными плафонами на стенах, которые, очевидно, заменили висевшие здесь когда-то канделябры. В нишах стояли рыцари в металлических доспехах. Вольф оглядывался по сторонам и вдруг в одной нише увидел не рыцаря, а слугу в белой куртке. Замерев, он стоял и смотрел неподвижными глазами прямо перед собой.
Вольф подошел к слуге, заглянул в глаза, спросил:
– Ты живой?
– Живой... – тихо ответил тот.
– Где спальня сеньоры? Я тут заблудился...
– Сейчас за последней нишей будет дверь, – ответил слуга и добавил: – В нише тоже слуга стоит – вы не пугайтесь.
Вольф двинулся дальше по коридору и действительно в последней нише увидел еще одного слугу – здоровенного негра в белой куртке и черных шелковых шароварах с красным поясом.
Затем Вольф увидел открытую белую с золотым орнаментом дверь и вошел в нее.
Кровать стояла в глубине гигантских размеров спальни. В углах тоже громоздились железные рыцари, а у одной стены возвышались большие напольные часы. Они вдруг стали отбивать протяжные, мелодичные удары. Круглый арабский столик с вазами, наполненными фруктами, хрустальными бокалами и длинными тонкогорлыми бутылями вина поджидал ночного гостя.
Вольф шагнул к столу, налил полный бокал вина и стал пить судорожными глотками.
– Ну что же ты, милый, я жду... – раздался голос красавицы Сабрины из глубины спальни.
Вольф поперхнулся, закашлялся и, поставив недопитый бокал на стол, медленно пошел на голос. На огромной кровати, под царственным балдахином фигурка Сабрины казалась совсем маленькой и хрупкой. Она взирала на Вольфа, едва прикрыв свои прелести простыней.
– Ты заставляешь себя ждать, милый... – томно протянула она.
– Я заблудился в лабиринтах вашего замка, сеньора, – пробормотал Вольф, начиная раздеваться.
– Ну, скорее же... – капризным голосом маленькой девочки захныкала Сабрина. – У меня здесь все горит... – И она в порыве страсти отдернула простыню. Прикрыла причинное место и раздвинула изящные ноги.
Вольф издал горлом рыдающий звук и бросился на кровать. Женщина в ответ зарычала совсем не женским голосом и обвила Вольфа ногами и руками, словно паук. И началось нечто похожее на борьбу с нанесением телесных увечий. Лишь время от времени слышались стоны и женский
– Возьми... возьми все без остатка... все возьми...
...Они лежали в постели обнявшись, Сабрина гладила Мессинга по спутавшимся длинным волосам. Потом томно проговорила:
– Подай мне выпить, милый... и сигарету...
Вольф послушно встал, обмотался простыней и пошел к арабскому столику. Он налил в бокалы вина, торопливо выпил свой. Пока он пил, вдруг снова услышал из глубины спальни протяжный рычащий стон. Вольф взял сигарету, прикурил от зажигалки и, взяв полный бокал, пошел обратно к кровати и, подойдя почти вплотную, остановился пораженный. Вино расплескалось из бокала на толстый ковер.
На кровати ворочался огромный негр. Сабрину под ним было почти не видно, только слышался сладострастный стон и не менее сладострастное рычание.
И вдруг головка Сабрины вынырнула из-под черной большущей руки, глаза ее сверкнули:
– Иди скорей, милый... этот малыш поможет нам... мы будем любить друг друга втроем...
Вольф выронил бокал с вином, сигарету и, схватив в охапку свою одежду, бросился вон из спальни.
Уже в гулком коридоре с рыцарями в нишах Вольф торопливо натянул брюки, рубашку, не стал ее застегивать, а бросился бегом по коридору, прижимая к груди пиджак и ботинки...
Цельмейстер лежал в кресле и хохотал. Вольф ходил по номеру в расстегнутом халате, с бокалом вина в руке, говоря:
– Нет, это действительно сумасшедший дом... я все терпел, клянусь тебе, Питер, ты же знаешь, я не могу обидеть женщину, но когда я увидел на ней огромного мавра, я просто лишился дара речи! Ябежал без оглядки!
– Ты представил себе, что этот мавр обнимает тебя и целует... о-о-ой, не могу! Тут действительно можно сойти с ума! – И Цельмейстер снова захохотал.
– Слушай, ты был прав, когда говорил, что нам пора уезжать из Америки... – сказал Вольф. – Мне здесь осточертело. Здесь на меня все смотрят как на какое-то экзотическое животное.
– На тебя везде будут так смотреть, Вольф, – весело ответил Цельмейстер. – Потому что ты действительно уникальный экземпляр рода человеческого. Я, например, тоже так на тебя смотрю, ради Бога, не обижайся.
– Благодарю. После стольких лет работы вместе ты наконец сказал мне правду. – Вольф выпил вино, поставил пустой бокал на стол.
– А что такого обидного я сказал, Вольфушка? Уникальный экземпляр рода человеческого – что тут обидного? Мы все, можно сказать, уникальные экземпляры. Вот возьми Леву Кобака – ну где еще такого найдешь? Поехал подписывать контракт на десять представлений в театре. И вместо оговоренных ста тысяч песо подписал на сто двадцать. Я говорю: откуда взялись эти лишние двадцать тысяч? А он мне: владелец театра решил поднять плату, я не стал спорить.... Ты понимаешь, он не стал спорить! – Цельмейстер встал, подошел к столу, налил себе вина, выпил и закончил: – Чтоб его черт побрал! Все, Вольф, я пошел спать, хотя ... уже скоро утро... – Он лукаво посмотрел на Мессинга. – Надеюсь, громадный негр успешно завершил дело, начатое тобой... – И он засмеялся, выходя из номера. – Приятных сновидений, Вольф!