Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Шрифт:
Некоторое время остановившимся взглядом он смотрел в пространство, потом торопливо вынул папиросу из коробки и закурил...
В военном самолете они летели втроем – Мессинг, полковник Фридман и светловолосая черноглазая девочка. Глаза у нее сияли восторгом – она смотрела в иллюминатор. Внизу проплывала сине-зеленая земля, прямоугольники полей, толстые нити рек, пятна лесов. Девочка Ноябрина смотрела в иллюминатор и восхищенно улыбалась.
Полковник Фридман, сидя на жестком железном сиденье, напряженно глядел вперед. Мессинг тоже смотрел в иллюминатор и тоже
– Первый раз в жизни лечу на самолете! – прокричал Мессинг, наклонившись к полковнику Фридману. – Это фантастично!
Полковник, не понимая, взглянул на него, потом показал пальцем на уши: дескать, не слышу.
– Первый раз лечу на самолете! – повторил Мессинг, но полковник опять не услышал, поморщился и отвернулся. Мессинг вновь приник к иллюминатору.
Москва, 1940 год
Машина катила по темной пустой Москве. Редкие горевшие вдоль улиц фонари только подчеркивали эту глухую темноту, окна в домах почти не были освещены, над арками подворотен раскачивались тусклые лампы. Машина промчалась по Садовому кольцу, потом через Большой Каменный мост, по Моховой, и вот показалась площадь и знаменитый Дом на Лубянке... Там были освещены почти все окна, вдоль периметра здания густо стояли грузовые фургоны и легковые машины. Машина подкатила к Дому, обогнула его и резко затормозила у высокого подъезда.
Лаврентий Павлович Берия встретил Вольфа Мессинга, стоя посреди огромного, ярко освещенного кабинета.
– Душевно рад приветствовать знаменитого артиста, экстрасенса Вольфа Григорьевича, – с заметным грузинским акцентом, улыбаясь, проговорил Берия.
Он протянул Мессингу руку, и тот неуверенно пожал ее. Вдоль стен кабинета с двух сторон стояли по три человека в штатском, в темных костюмах и белых рубашках с галстуками.
– Здравствуйте, Лаврентий Павлович, – негромко ответил Мессинг.
– Прошу садиться, дорогой, – широким жестом пригласил Берия и первым направился к длинному полированному столу, который стоял перпендикулярно к своему массивному письменному собрату.
Мессинг подошел и сел. Берия расположился напротив, продолжая улыбаться. И только после этого шестеро в штатском молча подошли и уселись по трое по обе стороны от наркома.
– Вот вы какой, Вольф Григорьевич. В газетах и журналах выглядите моложе! Такой красавец! Настоящий роковой мужчина, а?! Смотреть любо-дорого!
Мессинг молчал, глядя на Берию, на поблескивающие в свете люстры очки, на широкую радушную улыбку, на твердый, холодный взгляд...
– Читал про все чудеса, которые вы творите, и, честное слово, не могу поверить! Ну как в такое можно поверить, а? Виртуоз, а? Наверное, с картами любые фокусы можете проделывать, а? А вот как мысли читаете? Или не читаете? Какие-то приемы, да? У каждого фокусника есть свои приемы, которые он от других тщательно
Люди в штатских костюмах тут же заулыбались.
– Никаких тайных приемов у меня нет, Лаврентий Павлович, извините, пожалуйста, – ответил Мессинг.
– Совсем никаких? – наклонился вперед Берия, сверля глазами Мессннга. – Скажи пожалуйста, совсем никаких... Неужели никаких, Вольф Григорьевич?
– Никаких, Лаврентий Павлович, – спокойно повторил Мессинг.
– Так, так... – Берия откинулся на спинку стула, посмотрел на Мессинга издалека, побарабанил пальцами по столу.
Мессинг задержал взгляд на его пальцах.
– Что вы на мои пальцы смотрите? – вдруг совсем другим тоном, холодным и враждебным спросил Берия, убирая руку со стола.
– Простите... интересные у вас руки... – смутившись, поспешно ответил Мессинг. – Интересные у вас руки...
– Должен сказать вам, Вольф Григорьевич, что ваше положение... очень незавидное. Вы незаконно перешли государственную границу Советского Союза. Это преступление. За это суд полается, Вольф Григорьевич. За это срок полагается, Вольф Григорьевич. По статье пятьдесят восемь. До десяти лет, господин Мессинг!
– Я это понимаю, Лаврентий Павлович, но я думал... я не враг... я прошу защиты... я спасался от смерти, потому и перешел границу...
– Это вы так говорите, дорогой Вольф Григорьевич... – Берия уже не улыбался. – А доказательств нет... Я вот попросил вас рассказать о своих приемах, а вы со мной как... Нехорошо, Вольф Григорьевич... обижаете... – И Берия вдруг опять мелко и длинно рассмеялся, погрозил Мессингу пальцем.
Шестеро в штатском вновь дружно заулыбались.
– Рассказать я ничего могу, – ответил Мессинг. – Давайте лучше покажу. Придумайте мне какое-нибудь задание, а я постараюсь его выполнить. Я могу выйти в другую комнату. Есть здесь другая комната?
– Здесь много других комнат, Вольф Григорьевич. – Берия вновь наклонился через стол к Мессингу. – Я ничего придумывать не буду. Я вам вслух скажу свое задание. Выйдите без всяких документов из этого здания на улицу и потом зайдите обратно и придите сюда, ко мне... вот в этот кабинет... А я посмотрю, как это у вас получится... – Берия улыбался, но улыбка уже получалась страшноватой. – Только предупреждаю, Вольф Григорьевич, – задание опасное, охраны много, застрелить могут... Но ведь у вас приемы свои есть, а? – Берия вновь захихикал. – Правда, на наших орлов никакие приемы не действуют. Кроме документа...
– Я могу идти? – спросил Мессинг, поднимаясь.
– Что? Ах, ну да, можете идти, Вольф Григорьевич. Будем ждать вас обратно с нетерпением...
Мессинг медленно пошел к двери, чувствуя спиной взгляды обитателей кабинета.
Едва дверь за Мессингом закрылась, Берия взглянул на одного мужчину в штатском, затем – на другого. Оба молча поднялись и вышли следом за телепатом.
Закрыв за собой дверь кабинета, Мессинг оказался в большой приемной. В углу за столом сидел сухощавый офицер в гимнастерке с двумя шпалами в петлицах. Он вопросительно посмотрел на Мессинга.