Вольф Мессинг. Видевший сквозь время
Шрифт:
– А кто это – русский бурлак?
– Бурлак? – переспросил Цельмейстер и пожевал губами. – Ну, это... такой человек... Ну, это, в общем, никчемный нищий человек!
– Спасибо... просветил... – Мессинг отвернулся к окну.
Варшава, 1939 год
И вновь огромный зал зрителей ожидал выступление телепата и волшебника Вольфа Мессинга. Мессинг и Цельмейстер появились на сцене, как всегда, подтянутые, нарядные – в черных фраках, белых манишках и лакированный туфлях. Зрители встретили Мессинга дружными аплодисментами.
Несколько дней назад газеты сообщили о новости, пришедшей из Германии: “Фюрер Германии потребовал выдачи известного телепата Мессинга”, “Фюрер Германии Адольф Гитлер объявил награду за поимку Вольфа Мессинга в 250 тысяч рейхсмарок”, – такие заголовки два дня не сходили с первых полос польских газет.
Мессинг догадывался, какое событие повлекло за собой столь радикальное требование немецкого фюрера.
...Он стоял на сцене с закрытыми глазами и говорил совсем не таким голосом, каким разговаривал в жизни, а глубоким и таинственным:
– Германия погибнет, если двинет свои армии на восток... Гитлера ждет ужасная смерть... от собственных рук... весной сорок пятого года... да, да, весной сорок пятого года...
Зал молчал, словно окаменев, глаза людей были устремлены на Мессинга, стоящего на сцене. Веки его закрытых глаз вздрагивали, на лбу выступили крупные капли пота. Он вытянул перед собой руки, и пальцы тоже вздрагивали, а голос слышался будто откуда-то из бездонных глубин:
– Гитлер покончит с собой весной сорок пятого... и это будет великий праздник всех добрых людей на земле...
Он открыл глаза и посмотрел в зал, медленно приходя в себя. В глазах боль и страдание... И зрители смотрели на него и молчали, словно оглушенные. Мертвая тишина стояла в зале – ни одного хлопка, ни звука. И Мессинг увидел в глазах людей, устремленных на на него, страшную тревогу... тревогу и ожидание большой беды...
...1 сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу. Началась Вторая мировая война.
Немецкие солдаты ломают шлагбаум на германо-польской границе... Колонны немецких солдат маршируют по дороге... У обочины указатель с надписью по-польски: “Варшава”... Движутся колонны танков с черными крестами на броне... Немецкие истребители и бомбардировщики пикируют на Варшаву... дымятся и рушатся под взрывами дома... взлетают на воздух мосты... кругом дым и пожары... Немецкие автоматчики идут по горящим улицам Варшавы... площадь, окруженная старинными зданиями, заполнена трупами... мужчины в гражданской одежде... женщины... дети... Немецкий содат клеит на деревянной афишной тумбе большое объявление: “Командование германских войск назначает награду за голову государственного преступника Вольфа Мессинга – 250000 рейхсмарок”.
Польша, 1940 год,
на границе с Советским Союзом
Лодка медленно плыла поперек реки. Черная гладь, тихие всплески воды, стекающей с весел, и все ближе и ближе противоположный берег. Наконец Янек поднял весла, и лодка
– Тут неглубоко, пан Мессинг, – сказал Янек. – Придется немного по воде...
– Да, да... – Мессинг поднялся, пошатнулся и едва не упал в воду.
Янек поддержал его за руку, сказал виновато:
– Я бы до берега вас проводил, да боюсь русских пограничников.
– А немецких не боитесь?
– Ну, немецких бояться нечего – сразу расстреляют, а русские будут мурыжить и держать неделю, пока отпустят. А мне неделю нельзя – дел много в Польше. Так что прощайте. Счастливого пути.
– И тебе счастливо, Янек. – Мессинг шагнул в воду, провалился и опять чуть не упал, и Янек снова схватил его за руку.
– Ничего, ничего... – Мессинг с трудом опустил вторую ногу и оказался почти по пояс в воде. Полы расстегнутого пальто поплыли рядом с ним.
Янек оттолкнулся веслом, и лодка скользнула по воде к середине реки. Янек сел на весла, кивнул бородатому мужчине, за всю поездку так и не проронившему ни слова, и они стали быстро отгребать в сторону.
Мессинг проводил удаляющуюся лодку грустным взглядом и побрел по воде к берегу, хватаясь за камыши, свисавшие со всех сторон. Наконец он выбрался на твердую землю. Вода стекала с него ручьями. Он сел на сухой пригорок и принялся стаскивать намокшие ботинки. И через мгновение услышал за спиной сухой щелчок винтовочного затвора и громкий мужской голос:
– Попался, вражина! Руки вверх!
Мессинг обернулся и увидел молоденького красноармейца в линялой гимнастерке и стоптанных сапогах, с винтовкой наперевес, направленной прямо на него. Глаза у солдата были настороженные.
Мессинг медленно встал, осторожно поднял вверх руки, держа в одной мокрый ботинок. Солдат присмотрелся к Мессингу, успокоился, поставил винтовку на землю:
– Надевай ботинок. Пошли!
Мессинг вновь сел на землю, надел ботинок и поднялся.
Советский Союз, 1940 год
Просторную комнату ярко освещала электрическая лампочка под зеленым абажуром, стены были оклеены плакатами: “Если ЗАВТРА война!”, “БОЛТУН – находка для шпиона”, “ГРАНИЦА – на замке”, “ДА ЗДРАВСТВУЕТ МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ!” На видном месте висел большой застекленный портрет улыбающегося в усы Сталина.
За столом расположился старший лейтенант Антон Скрыпник – мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи, в гимнастерке с тремя кубиками в петлицах, чубатый, но аккуратно подстриженный “под бокс”.
– И документов, значит, с собой никаких? – устало спросил старлей у сидящего перед ним Вольфа Мессинга.
– Никаких документов у меня нету, – с сильным акцентом на русском ответил Мессинг. – Все документы у меня забрали немцы, когда арестовали.
Он был одет в не по росту большую линялую гимнастерку, защитного цвета галифе и сапоги и выглядел очень смешно – военная одежда явно не шла ему.
– А ты, значит, бежал из-под ареста? – с сомнением допытывался старлей Скрыпник.
– Да, мне удалось бежать.