Волхвы
Шрифт:
– День добрый! – кресло-качалка пришла в движение. – Пригубите? – Игнат было потянулся за пустой бутылью, но потом окстился: спаивать ребятню было не по-христиански, тем более, почти всё он уже осилил сам.
– Да мы к вам по делу пришли, – выступил Женька.
– И по какому же, отроки? – Игнат скрестил титанические кисти рук.
– Видели… недавно, как кладбище – Слава покосился на друга, спрашивая глазами, стоит ли рассказывать посторонним об их похождениях (тот кивнул) – восстало.
– И его обитатели по-прежнему стоят там, за ограждением, и чего-то ждут, раз до сих пор никто не
– Оно понарошку, на одно мгновение. В темноте – только надгробия, а как фарами подсветили – появились «человеческие» тени и разрытые могилы. Потом машина проехала, и опять тишина. – Женька закончил историю.
– Детская фантазия… – погрузился в думы батюшка. – Чем дальше, тем сложнее, тем необузданнее становится воображение наших отпрысков – он засмеялся, но так, чтобы не обидеть пацанов. – Помню, как боялись леших, чудовищ из зеркал, которые могли навсегда утащить в другой мир, на темноту постоянно косились, но до восставших мертвецов дело не доходило. Может быть, время иное, может, взрослели быстрее… – Игнат поднялся с «трона» и подошёл к обеспокоенным ребятам. – Однако, запомните, что ни одна сила не может поднять целое, пусть и сельское, кладбище из могилы. Господь иногда делал исключения, например, возвращал Лазаря. Рассказывал я вам про это?
– Кажется, нет – оба понурили взгляд.
– Жаль, моё упущение – сказал священник. – Обязательно поведаю, когда народу побольше будет. Так вот, – Игнат присел на одно колено – ни библия, ни наука не знают способов массового возвращения мертвецов к жизни. Единственный способ – это ваше воображение, – батюшка взъерошил им волосы и улыбнулся – но за пределы головы оно точно не выйдет. Ну что, полегчало?
– В голове… – прошептал Славик. – Да мы просто хотели убедиться, батюшка Игнат.
– Полегчало – сказал Женька. Спасибо! Только… – он взял театральную паузу.
– Что же? – лоб Игната сжался грядками от удивления.
– Только дайте нам хотя бы попробовать вашего питья, с берёзовым соком.
– Нет.
– А понюхать?
– Нет, говорю! Так нанюхаетесь, что потом ещё кого-нибудь воскресите или отлов инопланетян устроите. Вон колодец, в ведре вода свежая, попейте и ступайте с Богом! – батюшка развернул пацанов и те поплелись в обратном направлении, мимо негодующего Сени, на звук блеяния козликов.
5
Крестьяне начали потихоньку уходить с полей, чтобы пополнить запасы сил, необходимые для новых трудовых подвигов. Все разбредались по домам, воссоединяясь с семьями. Дети постарше бегали на водопроводную колонку с вёдрами. Кто-то сперва кормил живность, а уже затем усаживался за общий стол. По всей деревне слышался звук хруста огурцов, шкворчания чугунных сковородок и треск дров в кострах энтузиастов, которым был чужд тепловой удар.
– Галина, бери Женьку и давайте к нам на сиесту – кричала соседке Екатерина Елисеева, мама Славика. – Заделаемся испанцами, у них там такая же жарища. Женщина от всей души засмеялась.
Екатерина ей не нравилась, и причина была лишь одна – их поразительное сходство, проявляющееся как во внешнем виде, так и в поведении. Тяжело представить ситуацию катастрофичней появления на встрече
«Даже сейчас, только взгляните на неё» – ворчливые мысли заполонили голову Галины. «К чему эти кудряшки, какое-то летнее платье с блестящей эмблемой из трёх букв. Зачем, скажите, ногти такие отпускать на ногах – да ими полоть можно!»
Волосы в очередной раз упали Галине на лоб, она сделала привычное движение рукой и закончила боевую раскраску земляного цвета. Она пока не успела освежиться после огорода.
– Конечно, зайдём, готовьте табуретки! – Галина вспомнила всё, чему её учили на театральном кружке.
– Галочка, разместишься на мягком уголке, мы же недавно обновили. – уколола Екатерина.
Бардовое лицо соседки не мог скрыть даже земляной слой.
– Чудесно-прекрасно! – отчеканила она и отправилась к умывальнику.
6
Волхвы утонули в полуденном зное. Огороды покинули даже самые отчаянные батраки. Там, где час назад пробегала ребятня или живность, грунт раскалился до такой степени, что мог обжечь и голые пятки детишек, и гусиные ласты. С улицы доносились только крики деревенских пацанов, которые, вопреки природному страху «чистейшей» воды коричневого цвета, ныряли в деревенский пруд, так полюбившийся местным коровкам. Раз они смогли противостоять целому полку заразы под предводительством кишечной палочки, то от засухи точно не помрут. Потом и они разошлись, кто-то подался через лес. Наконец, наступила гробовая тишина, сопровождающаяся музыкой полей. Волхвы заснули.
7
В это время Тихомир Иваныч, тот самый староста, собирающий толпы детей около костра, лежал за печкой, скрестив руки, и дремал с открытыми глазами. Эта привычка появилась задолго до седых волос и бороды, хотя причину никто не знал, да и сам дед не признавался. В его голове крутилось множество мыслей, и пищей для этих мыслей служили истории, заставляющие кожу слушателей покрываться маленькими пупырышками. Казалось, ночные представления скрывали только часть правды, иначе как объяснить сужение и расширение зрачков деда Тихомира во время этого специфического «транса»? Он будто заново переживал (возможно, выживал) свою собственную историю, и как раз правдивой версией ему никак не хотелось делиться с соседями. Возраст для очередного изгнания совсем неподходящий.
Воспоминания вместе с жарой подняли старца на ноги. Шатаясь, он задел сундук, с которого рухнул огромный самовар. Удар пришёлся на ковёр, откуда торчал огромный амбарный замок, вернее, их было несколько. Эхо пролетело по всей деревне, где-то залаяли собаки. Дед Тихомир замер. Он знал, очень давно знал, что столько замков и массивная кованная крышка, скрывающаяся под заросшим пылью ковром, защищают вовсе не соленья. Именно поэтому движения вернулись к нему спустя пару минут. Лапти зашаркали по полу. Часть кувшина оказалась в большой металлической кружке. Старец уже поднёс кружку к губам, как вдруг замки неожиданно подпрыгнули в эпилептическом припадке.