Волк 7: Лихие 90-е

Киров Никита

Он свернул пакет и швырнул его в открытую форточку. А тем временем дверь от очень сильного удара слетела с петель, а в кабинет влетели люди в масках, вооружённые автоматами.

— Это что такое? — вскричал Филиппов, поднимаясь. — Что вы себе…

Увидев, кто вошёл следом, он замолчал и медленно сел в кресло, начиная потирать грудь.

— Майор Пляскин, управление собственной безопасности МВД, — официальным тоном отчеканил невысокий мужчина в чёрном пиджаке и показал корочку, потом ехидно спросил: — Что с вами, товарищ полковник?

— Сердце, — прохрипел

тот. — Сердце прихватило. Скорую вызовите!

— У вас у всех сердце слабенькое, когда вы меня видите, — майор Пляскин хихикнул, потом рассмеялся громче, когда посмотрел в окно. — Забыли про решётку, товарищ полковник? Как её удачно поставили.

Пакет с деньгами, который полковник выбросил в форточку, на улицу так и не попал. Он ударился в решётку и упал вниз между рамами, а одна пачка выпала и теперь лежала у всех на виду.

— Это не моё, — торопливо сказал полковник, забыв про сердце.

— Вот сейчас и проверим, — заявил Пляскин. — Зовите свидетеля и понятых.

Глава 16

Несмотря на все попытки полковника доказать, что деньги не его и он вообще не имеет к ним никакого отношения, ничего у него не выходило. Один из сопровождающих майора-усбшника достал маленький фонарик, похожий на модные в то время у детворы лазерные указки, но который светил ультрафиолетом. Так что приглашённые понятые сразу заметили, как светятся пальцы полковника, которыми он касался денег. Следы такие, будто Филиппов гладил купюры, пока я ждал в коридоре.

Два оперативника из УСБ тем временем вскрывали заклеенное на зиму окно, чтобы достать пакет со взяткой. А полковник нашёлся что сказать:

— Вы прервали операцию! — воскликнул он. — Мы должны были арестовать Волкова за дачу взятки, а вы…

— Да-да-да, — закивал майор из УСБ. — Как скажете. Только с чего вдруг вы не стали арестовывать Волкова сразу? Решили сделать это завтра? Сколько ещё? — он повернулся к окну.

— Почти всё.

Оперативники с шумом содрали приклеенную ленту и вставили отвёртку в пазы рамы, чтобы открыть створку. Наконец, это удалось, рама открылась, а на пол посыпалась вата, вставленная в щели ещё осенью. Будь сейчас пластиковые окна, открыть было бы проще, но тогда их почти нигде не было.

— Вот, понятые, посмотрите, — оперативник провёл фонариком над купюрой, чтобы высветилось слово «Взятка». — Всё как в репортажах по ящику.

У федералов не было пятидесяти тысяч долларов для такой операции, под расписку нашли десять тысяч, остальное разбавили фальшивыми купюрами. Сотенных купюр не хватало, их расположили сверху, внутри пачек двадцатки и десятки, а для толщины добавили резаную газетную бумагу, это тоже нашлось в ячейках с другой операции.

Полковник тут же уцепился за это, мол, какая это взятка, если большая часть денег — фальшивки или газета. Но всё же часть денег были реальными, так что не открутится, о чём его уведомил майор, который в таких делах уже собаку съел. И настоящих хватает, чтобы в деле появилась формулировка «получение взятки в крупном размере».

— От семи до двенадцати

лет, — ехидно добавил при этом майор Пляскин. — С конфискацией имущества.

Купюры тем временем раскладывали на столе. Я показал на лежащие рядом 10, 20 и 100 долларов.

— Не видели фильм один, с Ильиным? — спросил я. — Где он на запорожце гонял? Там мужик заработал пачку долларов, показал жене, а она спрашивает, не поддельные ли, мужики-то на купюрах разные.

— Не смотрел, — сказал майор Пляскин, разглядывая деньги на столе.

— А он ей говорит, что это один и тот же человек, просто здесь ещё молодой, а вот здесь уже старый. И она давай вздыхать: ой, а размордел-то как, а облысел.

Пляскин засмеялся. Фильм, возможно, ещё и не вышел, но выйдет уже совсем скоро. Деньги закончили раскладывать, протокол составили и подписали, а полковника увели.

Ну а я наконец-то мог идти под подозрительными взглядами местных оперов из УБОП. Судя по всему, они не знали, что полковник вымогал взятку, но совершенно этому не удивились.

Мобилу я оставил дома, всё равно прослушивают, так что сначала заехал в контору узнать новости, и оттуда отправился на комбинат. Уже стемнело, когда я туда добрался.

Всё ещё людно, прибывшие читинские руоповцы и СОБР с ними никуда не уехали, как и ФСБ, которые заканчивали своё дело. Руоповцы успели задержать тех наших, кто сегодня стоял на воротах, но уже отпустили после напоминания Ремезова, и сейчас возвращали им оружие.

Вроде прошло спокойно, и никто не пострадал, но совсем без проблем не обошлось.

Выстрел я услышал, когда подъезжал к воротам. Собровцы, собравшиеся у будки, разглядывали молодого руоповца в потёртой кожаной куртке, который держал в руке ИЖ. Напротив него стоял Женя, и его возмущению не было предела.

— Волк, ты видел? — он показал на руоповца. — Видел, чё он сделал?

— Ты не ори! — руоповец взмахнул нашим пистолетом. — Я при исполнении, а ты…

— Тебя хоть учили, что нельзя оружие на людей направлять? — не успокаивался Женя. — Волк, прикинь, он взял пистолет и как давай зачем-то на спуск давить! И сразу — бах! Хоть в землю, а если бы убило кого?

— Не убило. Я предохранитель хотел проверить. Почему вообще патрон в стволе был? По инструкциям…

— Так предохранитель-то снят был, не видел? Чё ты там проверить хотел, если он снят? А патрон в стволе, потому что охранник заметил посторонних и зарядил оружие. Вы же не представились поначалу, думали, братва какая едет.

— Спокойно, старина, я разберусь, — я положил Жене руку на плечо и вышел вперёд. — Кто у вас старший?

— Вон, майор Жаргалов, — молодой руоповец показал внутрь будки на коллегу, который с кем-то разговаривал по стационарному телефону, который мы туда провели. — Звонит руководству.

В окно видно, что лицо у майора красное, а сам он злится. Похоже, на него орало начальство. Сами направили его и сами же сделали его виноватым, как было везде и всегда.

— А что, просто списать нельзя патрон? — спросил молодой руоповец, протягивая ИЖ. — У вас же стрельбы постоянно.