Волк с Уолл-стрит
Шрифт:
— Послушай, тыковка, мы не можем оставить его в больнице: он ведь теперь часть нашей семьи. Картер — твой братик, и со временем вы станете лучшими друзьями.
— Это вряд ли, — она равнодушно пожала плечами.
— Ну, мне пора в больницу, тыковка. Помни, что мы с твоей мамой по-прежнему очень тебя любим. И у нас хватит любви для вас обоих.
— Знаю, — беспечно бросила она. — Ладно, привозите его домой. Все в порядке.
Впечатляет, подумал я. Этим «все в порядке» она дала понять, что не возражает против нового члена нашей семьи.
Перед тем как ехать в больницу, пришлось ненадолго заскочить в одно
Хотя завтрак в этом заведении не подавали, хозяйка ресторана Милли согласилась открыться пораньше, чтобы нам с Дэнни было где поговорить. Это устраивало нас обоих, учитывая, что именно сюда служащие «Стрэттон» приезжали обмыть очередную успешную сделку, чтобы выпить, поесть, потрахаться, надраться, проблеваться. Иначе говоря, тут было позволено все, что в таких случаях привыкли делать «стрэттонцы», и при этом за счет компании, которой впоследствии приходилось оплачивать счета на 25 000 или даже на 100 000 баксов — в зависимости от размеров причиненного ущерба.
Уже в двух шагах от столика я заметил, что за столом сидел еще и пятый — Джордан Шамах, новый вице-президент «Стрэттон», только что назначенный на эту должность. В детстве, когда они с Дэнни были закадычными дружками, Джордана прозвали Гробовщик — вероятно, потому, что своим стремительным взлетом к вершинам власти он был обязан отнюдь не своим талантам, а твердой решимости уничтожить каждого, кто попробует встать у него на пути. Гробовщик был низенький и толстый, и из всех способов закопать кого-нибудь предпочитал старое доброе предательство, при этом он свято верил в действенность сплетен, а при случае, как я слышал, не брезговал и убийством.
Как это принято среди мафиози, я по очереди обнял своих прежних дружков и соучастников, после чего опустился в кресло и налил себе кофе. Повод для встречи был достаточно печальный: предстояло уговорить Дэнни ликвидировать «Стрэттон-Окмонт» методом «борьбы с тараканами», что означало, что он должен сначала открыть несколько маленьких брокерских фирм и поставить во главе каждой из них подставного, после чего раскидать «стрэттонцев» по этим новым фирмам. Как только с этим будет покончено, он ликвидирует «Стрэттон», а сам перейдет в одну из новых компаний, которой сможет управлять, оставаясь в тени и заняв какую-нибудь скромную должность, к примеру консультанта.
Когда речь шла о брокерских фирмах, это был обычный способ выживания в тех случаях, когда владельцы чувствовали, что запахло жареным: они поспешно закрывались, чтобы тут же вырасти из ниоткуда, словно грибы после дождя, но уже под другим именем. Денежки снова текли рекой, и вдобавок подобный способ помогал опережать на шаг налоговиков и оставлять их с носом. Все равно что гоняться за тараканами: раздавишь
Как бы там ни было, учитывая нынешние проблемы «Стрэттон», другого способа не существовало, беда лишь в том, что Дэнни был ярым противником метода «борьбы с тараканами». В противовес ему он даже разработал собственную теорию, которую назвал «Двадцать Лет Безоблачного Неба». В соответствии с его теорией, от «Стрэттон» требовалось лишь стиснуть зубы и как-то пережить наезды органов контроля, в случае успеха он мог бы еще лет двадцать оставаться в этом бизнесе. Какая нелепость! В запасе у «Стрэттон» был от силы год. Кольцо вокруг нее медленно, но верно сжималось: к этому времени власти всех пятидесяти штатов шли по ее следу — неумолимо, как волки по следу истекающего кровью оленя, а недавно к их кровожадной стае присоединилась и Национальная ассоциация биржевых дилеров.
Но Дэнни ничего не желал слушать. К тому времени он превратился в уолл-стритовскую версию Элвиса в его последние дни — когда те, кто манипулировал им, втискивали его разжиревшую тушу в комбинезон из белой кожи и выпихивали на сцену спеть парочку песен, после чего поспешно уволакивали за кулисы, прежде чем бедняга отключится, окончательно окосев от жары, света юпитеров и секонала. Если верить Вигваму, то во время совещаний отдела продаж Дэнни иногда забирался на стол и швырял на пол мониторы, проклиная чиновников на чем свет стоит. Судя по всему, служащим «Стрэттон» это было словно бальзам на душу, и в результате Дэнни совсем закусил удила — спускал штаны и под гром аплодисментов мочился на брошенные на пол судебные повестки.
Мы с Вигвамом обменялись взглядами, я чуть заметно кивнул, словно желая сказать: «Твой выход, старик».
Вигвам понимающе кивнул в ответ.
— Послушай, Дэнни, — начал он, — штука в том, что я не знаю, долго ли еще мне удастся получать эти контракты. Парни из Комиссия по ценным бумагам и биржам совсем озверели — тянут по полгода, прежде чем что-то одобрить. А вот если мы откроем новую фирму, то уже к концу года я снова окажусь в деле — начну проворачивать сделки для всех нас.
Дэнни ответил именно так, как и рассчитывал Вигвам:
— Позволь, я скажу тебе кое-что, Вигвам. У тебя до такой степени все на лице написано, что аж блевать тянет. У нас в запасе чертова пропасть времени, так почему бы тебе в этом случае не заткнуться хоть на время? Иными словами, пошел ты на хрен!
— Знаешь, что, Дэнни? Сам иди на хрен! — рявкнул Вигвам, запустив руку в волосы и принимаясь их ерошить так, словно хотел вырвать. — Ты до такой степени отстал от жизни, что не понимаешь, что нужно срочно что-то делать. Но я не собираюсь пускать свою жизнь псу под хвост, пока ты скачешь по офису, словно обкурившийся павиан!
Гробовщик решил воспользоваться удобным моментом, чтобы вонзить Вигваму кинжал в спину.
— Ну, положим, это не совсем так, — вкрадчиво возразил он. — Не помню случая, чтобы Дэнни вытворял что-то подобное в офисе. Может, он пару раз кого-то обидел, но при этом всегда держал себя в руках. — Гробовщик немного помедлил, словно скорпион в поисках подходящего места, куда можно вонзить свое смертоносное жало. — Кстати, чья бы корова мычала, Вигвам. Можно подумать, это не ты весь день напролет нарезаешь круги вокруг этой смазливой шлюшки Донны, обнюхивая ее подмышки, хоть от них несет, как от помойки.