Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
Чернов сидел в больничном коридоре и, пока Гордиенко спал, пытался свести воедино все произошедшие в последнее время события. Он вспомнил слова Пархоменко о том, что Рубана убрали, как нежелательного свидетеля продажи оружия. На тот момент, он случайно заинтересовался Битхамовым. Это могло насторожить организаторов преступления и тогда, до отъезда группы студентов в Москву, нужно было нейтрализовать Чернова, чтобы он не мешал организации и осуществлению нового преступления. Как вариант, на тот момент подходила обычная драка с телесными повреждениями. Как минимум, Чернов должен был угодить на больничную койку и не смог выйти на след покупателей
Эта мысль серьезно озадачила Игоря. Получалось, что сирийцы могли узнать о заинтересованности Чернова их группой, только от Светланы. Однако, эту версию Игорь сам же и опроверг. Вороной не было смысла вообще что-то рассказывать о спецподготовке своего друга и их предстоящем отъезде в Москву. На фоне всех этих умозаключений, покушение на жизнь Гордиенко казалась полной нелепостью. «Если б он был соучастником Рубана в хищении оружия, то их должны были убрать вместе. – Рассуждал Чернов, - Если б Гордиенко проводил свое расследование и вышел на след преступников, он бы в любом случае поделился информацией с ним. Значит, капитан Гордиенко что-то знает, но скрывает. Остается открытым вопрос, какое отношение ко всему этому имеет Свириденко? Почему он пропал именно в тот день, когда произошло покушение на Сергея? Неужели, все-таки он является посредником между Рубаном и сирийцами. Если это так, то попытки обнаружить старшину роты среди живых вряд ли получится. Видимо, накануне нового преступления, им не нужны были живые свидетели».
Его рассуждения прервала медсестра, вышедшая из палаты.
– Больной проснулся, Вы можете к нему зайти, но только не надолго, - предупредила она.
Игорь встал со стула и вошел в комнату.
Сергей лежал на кровати, уставившись не моргающим взглядом в потолок. Ему была наложена свежая повязка на голову и забинтована правая кисть.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил его Чернов.
– Нормально, - сухо ответил тот.
– Сейчас ты можешь рассказать, что произошло?
Гордиенко медленно перевел взгляд на Игоря. От этого взгляда Чернову стало немного не по себе. На него смотрели глаза, излучающие ярость и ненависть вперемешку с паническим страхом.
– Алло, Сережа, - Игорь пощелкал пальцами возле лица Гордиенко, - Это я, Чернов. Все хорошо, ты жив.
Сергей привстал на койке и немного смягчил выражение лица.
– Не волнуйся, я в порядке.
– Слава богу, а то я подумал, что ты слишком сильно башкой ударился, - пошутил Игорь, и, перейдя на серьезный тон, спросил, - Я слушаю тебя.
– Не знаю, что и сказать, - задумался Гордиенко, он сел на койке, но старался не смотреть на собеседника, - Я как обычно, выехал из гаража. В машине было открыто правое окно. Затем, повернул налево, в этот момент, навстречу мне выскочил какой-то автомобиль. Точно не помню какой, помню, что «Жигули», но какой модели, не рассмотрел. Когда мы поравнялись, то боковым зрением увидел, что в салон что-то залетело. Я посмотрел на пол и увидел на коврике пассажирского кресла катящуюся гранату Ф-1. Мне ничего не оставалось делать, как на ходу выпасть из машины.
– Он замолчал, вновь переживая случившееся, - А через
Он замолчал, Чернов продолжал смотреть на него, не говоря ни слова. Так они просидели около минуты.
– А теперь скажи мне честно, - нарушил молчание Чернов, - Кто и зачем тебя хотел убить?
– Понятия не имею, - ответил Гордиенко, не поднимая глаз, и вновь принял горизонтальное положение.
– Не ври мне, Сережа. Просто так людей на улице не взрывают.
– Ты что, мне не веришь?
– обиженно произнес Гордиенко.
– Нет, - категорично заявил Чернов и встал со стула, - Сейчас по твою душу приедут сотрудники милиции и прокуратуры, посмотрим, как они тебе поверят. А мы с тобой вернемся к этому разговору дня через два-три, когда тебя выпишут.
– Я что буду здесь находиться все это время?
– испугался Гордиенко.
– А ты думал, что с сотрясением мозга тебя сегодня выпишут?
– А кто меня будет охранять? – с надеждой в голосе и в тоже время с вызовом, спросил он.
– Это с какого такого перепуга, тебя должны охранять?
– вопросом на вопрос ответил Чернов.
– Ты что, не понимаешь, меня хотят убить!
– у Гордиенко начиналась истерика, его затрясло мелкой дрожью, он вскочил на ноги и начал кричать,- Вы должны меня охранять. Ты, как сотрудник правоохранительных органов просто обязан обеспечить мне безопасность. Должна же действовать хоть какая-то программа защиты свидетелей?
Игорь остановился и подошел ближе к нему, чтобы заглянуть в его глаза.
– А свидетелем чего ты являешься?
Гордиенко от изумления открыл рот, но так и ничего не сказав, бессильно плюхнулся на кровать.
– Ты насмотрелся дешевых американских боевиков, Сережа. Мы не в Штатах, а в Украине.- Безжалостно ответил Чернов, - Поэтому, когда тебя будет опрашивать майор Секерин из уголовного розыска, а ты с ним уже знаком, то попроси у него отдельную камеру. Это все, что сможет предоставить тебе наша правоохранительная система для твоей защиты, как свидетелю.
Гордиенко отвернулся лицом к стене и поджал ноги.
– Я думал, что мы друзья, - с укором тихо произнес он, не оборачиваясь к Чернову.
– А я и остаюсь твоим другом.- ответил Игорь, - В этой ситуации я пытаюсь тебе помочь, потому что уверен, второе покушение обязательно будет и возможно более удачное, чем первое. Плохо, что ты этого не хочешь понять и что-то от меня скрываешь. Но если тебе нравится молчать. Молчи. Тогда, пусть твои проблемы остаются твоими, а мои - моими.
Чернов вышел в коридор, едва сдерживая свое негодование. Ему на встречу спешили врач и медсестра.
– Что за крики были в палате? – строго спросил мужчина в белом халате.
– Ничего страшного, - пытаясь улыбнуться, ответил Чернов, - больной уже успокоился.
Глава 21
Выйдя из больницы, Чернов не заезжая в гарнизон, направился в отдел СБУ. Ему необходимо было все обсудить с подполковником Тищенко. Сидя у того в кабинете, он поделился с коллегой всеми своими подозрениями в свете последних событий. Ему просто необходим был совет старшего товарища. Игорь четко осознавал, что его профессиональная интуиция и опыт вошли в противоречие с чувствами. Его отношение к Гордиенко не позволяло реально оценить происходящее.