Волки Кальи
Шрифт:
— Он с отличием окончил Нью-Йоркский университет. Ты это знал? В 1949 г. занял второе место на поэтическом конкурсе, который ежегодно проводит Белойтский колледж [53] , ты это знал? Студентом предпоследнего курса! Он написал роман… прекрасный роман… до сих пор лежит у меня на чердаке в пыли.
Каллагэн чувствует, как теплая роса оседает на его лице.
— Я просила его… нет, умоляла… продолжать писать, а он смеялся надо мной, говоря, что ничего у него не получится. «Пусть пишут мейлеры, о’хары, ирвины шоу, те, кто умеет это делать, — заявил он мне. — Я же намерен стать мистером Чипсом [54] .
53
Белойтский колледж — частный колледж высшей ступени гуманитарных наук в г. Белойте, штат Висконсин. Основан в 1846 г.
54
Мистер Чипс — центральный персонаж книги Джеймса Хилтона «До свидания, мистер Чипс» (1935 г.). Синоним учителя, преданного своему делу.
Я бы против этого не возражала, но он принял активное участие в работе общества «Анонимные алкоголики», а уж оттуда оставался один шаг до управления ночлежкой. И общения со своими друзьями. Такими, как ты.
Каллагэн изумлен. Он никогда не слышал, чтобы слово «друзья» произносилось с таким презрением.
— Но где они сейчас, когда он здесь и быстро идет ко дну? — спрашивает его Ровена Магрудер Роулингс. — Гм-м? Где все эти люди, о которых он заботился, все эти репортеры, называвшие его гением? Где Джейн Поули? Она брала у него интервью в теле-шоу «Сегодня», знаешь ли. Дважды! Где эта гребаная мать Тереза? Он написал в одном из своих писем, что они называли ее «маленькая святая», когда она приходила в «Дом». Что ж, сейчас ему бы не помешала помощь святой, моему брату святая крайне необходима, пусть бы исцелила его наложением рук, но где же она, черт бы ее побрал?
Слезы катятся по ее щекам. Грудь поднимается и опускается. Она прекрасна и отвратительна. У Каллагэна она вызывает ассоциацию с Шивой, индийским богом — истребителем демонов, изображение которого он однажды видел. «Рук, правда, маловато», — думает он и с трудом подавляет желание расхохотаться.
— Их здесь нет. Здесь только ты и я, так? И он? Он мог бы получить Нобелевскую премию по литературе. Или тридцать лет ежегодно обучать по четыреста студентов. Мог бы прикоснуться к двенадцати тысячам умов. А вместо этого он лежит на больничной койке с изрезанным лицом, и им пришлось собирать пожертвования в его гребаной ночлежке, чтобы оплатить его пребывание в больнице, его гроб, его похороны.
Ровена смотрит на него, лицо искреннее и улыбающееся, щеки блестят от слез.
— В его предыдущей другой жизни, отец Каллагэн, он был Уличным Ангелом. Но это его последняя другая жизнь. Роскошная жизнь, не так ли? Я иду вниз, в кафетерий, выпить чашечку кофе и съесть пончик. Там я пробуду минут десять. Этого времени вам вполне хватит для завершения вашего визита. Окажите мне услугу, уйдите отсюда до моего возвращения. Меня тошнит от вас и всех остальных его доброжелателей.
Она уходит. Ее каблуки стучат в коридоре. И лишь когда этот стук полностью перекрывает пиканье машин, он понимает, что дрожит всем телом. Он не думает, что это начало приступа белой горячки, но, видит Бог, ощущения схожие.
И когда из-под бинтов раздается голос Роуэна, Каллагэн с огромным трудом подавляет крик. Слова звучат приглушенно, но он разбирает их без труда.
— Эту маленькую проповедь она прочитала сегодня раз восемь, но никому не сказала, что в Белойте я занял второе место только потому, что в конкурсе участвовали всего пять человек. Наверное, война у многих отбила охоту писать стихи. Как поживаешь, Дон?
Слова смазанные, голос хриплый, но это Роуэн, все точно. Каллагэн подходит, берет его руки, которые бессильно лежат на одеяле, в свои. И они сжимают их с неожиданной силой.
— Что же касается романа… из меня получился бы третьесортный Джеймс Джонс [55] , и это плохо.
— Как ты, Роуэн? — спрашивает Каллагэн. Теперь плачет он. Комната плывет перед
— Сам видишь, паршиво, — доносится из-под бинтов. — Спасибо, что пришел.
55
Джонс Джеймс — американский писатель. Один из его наиболее известных романов — «Отсюда — и в вечность».
— Пустяки, — отвечает Каллагэн. — Чем я могу помочь, Роуэн? Что надо сделать?
— Ты можешь держаться подальше от «Дома», — говорит Роуэн. Голос его слабеет, но руки по-прежнему крепко сжимают руки Каллагэна. — Я их не интересовал. Они искали тебя. Ты меня понимаешь, Дон? Они искали тебя. Раз за разом спрашивали, где ты, и в конце я бы им сказал, если б знал, поверь мне. Но я не знал.
Пиканье одной из машин учащается, и Каллагэн понимает — это тревожный знак. Знать он этого не может, но как-то чувствует.
— Роуэн… у них были красные глаза? Они носили… как же сказать… длинные плащи? Вроде шинелей? Они приехали в большом автомобиле?
— Нет, — шепчет Роуэн. — Им за тридцать, но одеваются они, как подростки. И выглядят, как подростки. Эти парни будут выглядеть подростками еще лет двадцать, если так долго проживут, а потом сразу, в один день, превратятся в стариков.
Каллагэн думает: «Двое уличных отморозков. Так он их характеризует?» Получается, что да, но ведь это ничего не значит. Слуги закона могли нанять Братьев Гитлеров для этой работы. Это логично. Даже в газетной заметке указывалось, что Роуэн Магрудер не похож на их типичные жертвы.
— Держись подальше от «Дома», — шепчет Роуэн и, прежде чем Каллагэн успевает ему это пообещать, машины поднимают тревогу. На мгновение руки Роуэна напрягаются, и Каллагэн ощущает в них ту силу, ту яростную энергию, позволявшую держать двери «Дома» открытыми, даже когда полностью пустели банковские счета, энергию, привлекавшую людей, которые могли сделать то, что не удавалось самому Роуэну Магрудеру.
И тут палата начинает заполняться медсестрами, появляется доктор с суровым лицом, требует карту пациента, и вскоре должна вернуться сестра-близнец Ровена, на этот раз изрыгая огонь. Каллагэн решает, что пора покидать этот маленький сумасшедший дом, да и сумасшедший дом побольше, который зовется Нью-Йорк. Похоже, слуги закона по-прежнему интересуются им, очень даже интересуются, а если у них есть оперативная база, то расположена она скорее всего здесь, в Городе развлечений [56] , США. Следовательно, возвращение на Западное побережье — блестящая идея. Он не может купить еще один билет на самолет, но у него достаточно денег, чтобы оплатить проезд на «Большой серой собаке». И для него эта поездка не будет первой. Еще одно путешествие на запад, почему нет? С удивительной ясностью видит себя в автобусе, на сиденье 29-С. Полная, нераскрытая пачка сигарет в нагрудном кармане. Полная, непочатая бутылка «Эрли таймс» [57] в бумажном пакете. Новый, только что снятый с книжной полки роман Джона Д. Макдональда на коленях. Может, он уже будет на другой стороне Гудзона и проедет Форт-Ли, заканчивая первую главу и смакуя второй стаканчик виски, когда они отключат все машины в палате 577 и его давний друг уйдет в темноту, навстречу тому, что ждет там всех нас.
56
Город развлечений — рекламно-шутливое прозвище г. Нью-Йорка.
57
«Эрли таймс» — сорт ирландского виски.
— Пятьсот семьдесят семь, — повторил Эдди.
— Девятнадцать, — подсчитал Джейк.
— Простите? — переспросил Каллагэн.
— Пять, семь и семь, — объяснила Сюзанна. — Сложи их и получишь девятнадцать.
— Это что-то значит?
— Если сложить их вместе, получится мать, слово, вбирающее в себя целый мир. Во всяком случае, для меня, — улыбнулся Эдди.
Сюзанна его проигнорировала.
— Мы не знаем. Но ты не уехал из Нью-Йорка, не так ли? Если б уехал, остался бы без этого. — Она указала на шрам на лбу.