Волки Кальи
Шрифт:
— Да нет, уехал, — ответил Каллагэн. — Только не так скоро, как собирался. Из больницы я вышел с намерением прямиком пойти на автовокзал и взять билет на сороковой автобус.
— Это еще что? — спросил Джейк.
— На сленге бродяг это автобус, который уезжает дальше других. Если ты купил билет до Фэрбанкса, штата Аляска, значит, ты едешь на сороковом автобусе.
— Здесь это будет девятнадцатый автобус, — усмехнулся Эдди.
— Идя по улице, я вспоминал время, проведенное в ночлежке. Забавные случаи, когда несколько наших клиентов устроили для остальных цирковое представление. Страшные случаи вроде того, что произошел как-то перед обедом,
— Воспользовался бумагой.
Каллагэн улыбнулся. И сразу помолодел.
— Точно, воспользовался. Прижал целый рулон к месту, откуда хлестала кровь, и велел Люпу позвонить по 211, тогда «скорую помощь» вызывали по этому номеру. Я стоял, наблюдая, как белая туалетная бумага становится красной и как краснота по торцу захватывает все новые и новые слои, подбираясь к внутреннему картонному кольцу. И тут Роуэн сказал: «Считайте, что это самый крупный в мире порез при бритье», — и мы начали смеяться. Смеялись, пока из глаз не брызнули слезы.
Я много чего вспомнил, будьте уверены. Хорошего, плохого, ужасного. Я помню, пусть и смутно, что зашел в какой-то магазинчик, вышел оттуда с бумажным пакетом с двумя банками «Бада» [58] . Выпил одну банку и пошел дальше. Куда иду, не думал, во всяком случае, на сознательном уровне, но мои ноги, должно быть, сами выбирали дорогу, потому что, остановившись и оглядевшись, увидел, что стою перед ресторанчиком, куда мы иногда заходили поужинать, если были при деньгах. На углу Второй авеню и Пятьдесят второй улицы.
58
«Бад» — пиво производства компании «Анхойзер-Буш».
— «Чав-Чав», — уточнил Джейк.
Каллагэн с изумлением уставился на него, потом повернулся к Роланду.
— Стрелок, твои парни начинают меня пугать.
Роланд нетерпеливо крутанул пальцами, мол, продолжай.
— Я решил зайти и съесть гамбургер, в память о прежних временах. И пока ел гамбургер, понял, что не хочу покидать Нью-Йорка, не заглянув в окно «Дома», не увидев ночлежки. В конце концов я мог постоять на другой стороне улицы, как стоял после смерти Люпа. Почему нет? Тогда меня никто не трогал. Ни вампиры, ни слуги закона. — Каллагэн посмотрел на своих слушателей. — Я не могу сказать вам, поверил ли я в это, но теперь мне кажется, что я решил поиграть со смертью в кошки-мышки. Могу многое вспомнить о той ночи, что чувствовал, говорил, думал, но не это.
В любом случае до «Дома» я не добрался. Расплатившись, пошел по Второй авеню. «Дом» находился на углу Первой авеню и Сорок седьмой улицы, но я не хотел проходить мимо здания. Поэтому решил выйти на Первую авеню по Сорок шестой улице и перейти на другую сторону.
— Почему не по Сорок восьмой? — спросил Эдди. — Ты мог бы выйти на Первую авеню по Сорок восьмой, это было бы быстрее. Тебе не пришлось бы обходить целый квартал.
Каллагэн обдумал вопрос, покачал головой.
— Если на то и была причина,
— Причина была, — кивнула Сюзанна. — Ты хотел пройти мимо пустыря.
— Почему мне вдруг…
— По той же причине, которая вызывает у людей желание пройти мимо пекарни, откуда пахнет свежим хлебом, — пояснил Эдди. — Это просто приятно, ничего больше.
На лице Каллагэна читалось сомнение, но спорить он не стал, просто пожал плечами.
— Если ты в этом уверен…
— Уверен, сэй.
— В общем, я шел, потягивал пиво и уже добрался до перекрестка Второй авеню и Сорок шестой улицы…
— Что там было? — прервал его Джейк. — Что ты увидел на углу Второй авеню и Сорок шестой?
— Я не… — начал Каллагэн и замолчал. — Забор, — ответил он на вопрос Джейка. — Высокий забор. Десять, может, двенадцать футов.
— Не тот, через который перелезали мы. — Эдди повернулся к Роланду. — Если только он не подрос футов на пять.
— На нем еще висел какой-то щит, — продолжил Каллагэн. — Я это помню. Большой щит с городским видом. Разглядеть мне не удалось, потому что фонари на углу не горели. И вот тут я почувствовал: что-то не так. В голове зазвенели сигналы тревоги. Если хотите знать, очень похожие на те, что заставили медсестер и врачей сбежаться в палату Магрудера. Какое-то время я не мог сообразить, где нахожусь. В голове у меня помутилось. И одновременно я думал…
И одновременно он думает: «Все в порядке, просто не горят несколько фонарей, если бы здесь были вампиры или слуги закона, ты бы услышал колокольца и почувствовал запахи подгоревшего лука и горячего металла». Но при этом решает, что из этого района надо уйти, и немедленно. Слышны колокольца или нет, его нервы напряжены до предела, их окончания буквально искрятся от тревоги.
Он поворачивается и видит за спиной двоих мужчин. В первые несколько секунд они столь поражены его резким маневром, что он, наверное, успел бы проскочить между ними и умчаться по Второй авеню, в том направлении, откуда пришел. Но он тоже удивлен, поэтому эти секунды они стоят, таращась друг на друга.
Перед ним Братья Гитлеры, большой и маленький. Последний не выше пяти футов и двух дюймов. На нем рубашка из «шамбре» и черные слаксы. На голове бейсболка, повернутая козырьком назад. Глаза у него черные, как капли битума, лицо в прыщах. Каллагэн мгновенно присваивает ему имя Ленни. Большой ростом шесть футов и шесть дюймов, в фуфайке «Янки», синих джинсах и кроссовках. У него пшеничные усы. И рюкзак, который почему-то он носит на животе. Каллагэн нарекает его Джорджем.
Каллагэн поворачивается, чтобы броситься вниз по Второй авеню, в случае, если загорится зеленый свет. Если нет, то есть возможность побежать по Сорок шестой улице, к зданию ООН, отелю «Плаза», нырнуть в вестибюль…
Здоровяк, Джордж, хватает его за воротник рубашки, тянет к себе. Ткань рвется, но, к сожалению, воротник отрывается не полностью, так что убежать Каллагэну не удается.
— Нет, тебе не уйти, док, — говорит коротышка. — Не уйти, — подскакивает к нему, быстрый, как таракан, и, прежде чем Каллагэн соображает, что задумал Ленни, тот сует руку ему между ног, хватает яйца и сжимает изо всей силы. Боль мгновенна, нестерпима, огромна. Бьет наотмашь, как удар свинцовой трубы.