Волки Кэллы (Темная башня - V)
Шрифт:
Не сводя глаз с человека в плаще, чтобы остановиться, едва остановится он, Каллагэн следует за ним в солнечные лучи. За пределами конюшни еще жарче, с такой жарой он сталкивался лишь в Долине смерти. И точно, стоило выйти за ворота, он убеждается, что вокруг пустыня. С одной стороны – полуразрушенное здание, возведенное на фундаменте из блоков песчаника. Должно быть, когда-то это была гостиница, думает он. Или тут снимался какой-нибудь вестерн. С другой стороны – загон для скота, но столбы и перекладины в основном валяются на земле. А вокруг мили песка и торчащих из него камней. Ничего, кроме…
Нет! Что-то есть!
– Ты их видишь! У тебя отменное зрелище, паппа!
Человек в плаще, плащ – черный, лицо – белое пятно под капюшоном, стоит в двадцати шагах от него. Он хихикает. Звуки эти нравятся Каллагэну не больше, чем вид восковых пальцев. Звук мышей, перебирающихся через кости. Вроде бы ерунда, но…
– Кто они? – осипшим голосом спрашивает Каллагэн. – Кто ты?
Человек в черном картинно вздыхает.
– Слишком долгая история, слишком мало времени. Зови меня Уолтер, если хочешь. Что же касается этого места, то мы на дорожной станции, как я тебе и говорил. Маленькая промежуточная остановка между гудком отправления в твоем мире и радостными криками встречающих в последующем. О, ты считал себя повидавшим виды странником, не так ли? Потому что прошелся по твоим тайным хайвеям? Но только теперь, паппа, у тебя началось настоящее путешествие.
– Перестань так меня называть! – кричит Каллагэн. В горле у него уже пересохло. Жаркие солнечные лучи просто давят на голову.
– Паппа, паппа, паппа! – тараторит человек в черном, словно капризный ребенок, но Каллагэн знает, что в душе незнакомец смеется над ним. Он чувствует, что этот человек в черном, если он человек, в душе смеется над многим. – Ну ладно, не стоит из-за этого ссорится. Я буду звать тебя Дон. Тебя это устроит?
Черные точки на горизонте то исчезают, по появляются в стоящем над пустыней мареве. А скоро исчезнут совсем.
– Кто они? – спрашивает он человека в черном.
– Люди, которых тебе никогда не встретишь, – мечтательно отвечает человек в черном. Капюшон чуть сдвигается. Каллагэн видит восковую линию носа и глазницу, заполненную черной жидкостью. – Они умрут под горами. Если не умрут под горами, в Западном море есть чудовища, которые сожрут их живьем. «Дод-а-чок! – вновь он смеется. – Но…»
«Но ты в этом не уверен, друг мой», – думает Каллагэн.
– Если даже они преодолеют все препятствия, – говорит Уолтер, – вот это их убьет, – он поднимает ящик. И вновь Каллагэн слышит неприятное звяканье колокольцев. – И кто сведет их вместе? Ка, разумеется, однако даже ка нужен друг, каи-маи. И этот друг – ты.
– Я не понимаю.
– Не понимаешь, – с грустью соглашается человек в черном, – а у меня нет времени на объяснения. Как Белый Кролик в «Алисе», я опаздываю на очень важное свидание. Они преследуют меня, видишь ли, а мне пришлось вернуться, чтобы поговорить с тобой. Так что я занят-занят-занят! Теперь я должен вновь их обгонять… как еще я могу приманить их к себе? Ты и я, Дон, должны завершать нашу беседу, к сожалению, такую короткую. Возвращаемся на станцию, амиго. Шустро, как кролики!
– А если я не хочу! – да только разве у него есть варианты? Менее всего ему хочется возвращаться в конюшню. Может. попросить этого типа отпустить его и попытаться догнать людей, превратившихся в точки на горизонте? Что, если он скажет человеку в черном: «Вот где я должен
Словно в подтверждение его слов Уолтер говорит: «Хочешь ты или нет, значения не имеет. Ты пойдешь, куда направляет тебя Король, и там будешь ждать. Если эти двое умрут в пути, а так, скорее всего и произойдет, ты будешь спокойно жить в том месте, куда я тебя пошлю, и там и закончишь свои дни, после долгих лет жизни, возможно, с ложным, но, безусловно, приятным осознанием, что ты искупил свои грехи. Ты будешь жить на своем уровне Башни после того, как я давно превращусь в тлен на моем. Это я обещаю тебе, отец, ибо видел все в магическом кристалле, так что говорю правду! А если их ничто не остановит? Если они придут в то место, где будешь ты? Что ж, в этом крайне маловероятном случае ты будешь всеми силами помогать им и, помогая, убьешь их. Есть от чего рехнуться, не так ли? Ты согласен со мной?»
И Он направляется к Каллагэну. Тот отступает к конюшне, где ждет ненайденная дверь. Он не хочет туда идти, но больше некуда. «Не подходи ко мне», – говорит он. – Нет, – отвечает Уолтер, человек в черном. – Не могу, – он протягивает ящик Каллагэну. И одновременно хватается за крышку.
– Нет! – вскрикивает Каллагэн. Потому что не хочет, чтобы человек в черном открыл ящик. В нем находится что-то ужасное, его содержимое может ужаснуть даже Барлоу, злобного вампира, который заставил Каллагэна испить его крови и отправил странствовать по всей Америке, как капризного ребенка, компания которого ему надоела.
– Продолжай идти и, возможно, я его не открою, – издевается над ним Уолтер.
Каллагэн пятится к конюшне. Скоро он уже под крышей. И с этим ничего не поделаешь. Он физически чувствует, как сокращается расстояние до односторонней двери.
– Ты жесток! – выплевывает он.
Глаза Уолтера широко раскрываются, на мгновение на лице читается глубокая обида. Это, возможно, абсурд, но Каллагэн заглядывает в запавшие глаза человека в черном и убежден, что чувство истинное. А потому теряет последнюю надежду, что происходящее с ним – сон или некая интерлюдия перед смертью. В снах, во всяком случае, его снах, плохиши, злодеи, являли собой чистое зло, не проявляли каких-либо эмоций.
– Я – такой, каким меня сделали ка, Король и Башня. Мы все такие. Мы загнаны в рамки, из которых нам не выйти.
Каллагэн вспоминает Запад, по которому путешествовал в других реальностях: заброшенные силосные башни, закаты, которыми никто не любовался, длинные тени, собственную горькую радость от осознания того, что он тащит за собой свою клетку, звяканье держащих его цепей, превращающееся в сладкую музыку.
– Знаю, – говорит он.
– Да, вижу, что знаешь. Не останавливайся.
Каллагэн пятится по конюшне. Вновь до него долетает слабый запах сена давно ушедших дней. Детройт кажется галлюцинацией. Как и все воспоминания об Америке.
– Не открывай ящик, – говорит Каллагэн, – и я не остановлюсь.
– А ты прекрасный паппа, знаешь ли.
– Ты обещал не называть меня так.
– Обещания даются для того, чтобы их нарушать, паппа.
– Не думаю, что ты сможешь убить его, – говорит Каллагэн.
Уолтер морщится.
– Это дело ка, не мое.
– Может, и ка не удастся. Предположим, он выше ка?