Волки Кэллы (Темная башня - V)

Кинг Стивен

– Тиан? – спросил Роланд Эдди, нарушив тяжелое молчание.

– Встретится со мной у дома Каллагэна. В пять часов.

– Хорошо, – Роланд кивнул. – Если мы не закончим к четырем, ты вернешься в город один.

– Если хочешь, я поеду с тобой, – предложил Каллагэн. Китайцы верили: если ты спасаешь человеку жизнь, то с того момента берешь на себя ответственность за него. Каллагэн как-то не задумывался об этом изречении, но, после того, как оттащил Эдди от края пропасти у Пещеры двери, стал склоняться к мысли, что это не просто слова.

– Лучше тебе остаться с нами, – ответил

Роланд. – Эдди и сам справится. А здесь у меня есть для тебя работа. Помимо копания.

– Да? И какая? – спросил Каллагэн.

Роланд указал на пылевые вихри, что поднимались и опадали впереди.

– Отгони молитвой этот чертов ветер. И чем быстрее, тем лучше. Чтобы завтра утром его точно не было.

– Тебя волнует сохранность укрытий? – спросил Джейк.

– С укрытиями ничего не случится. А волнуюсь я из-за Сестер Орисы. Бросать тарелку – дело тонкое и при полном штиле. А если в день прихода волков будет дуть сильный ветер, возрастет вероятность того, что тарелки собьются с курса, – он простер руку к затянутому пылью горизонту. – Сильно возрастет.

Каллагэн улыбался.

– Я с радостью помолюсь, но посмотри на восток, прежде чем начинать волноваться. Прошу тебя, посмотри.

Они повернулись. Початки кукурузы уже собрали, осталась только стебли, напоминающие скелеты. За кукурузными полями начинались рисовые, уходящие к реке. Рекой Пограничье и заканчивалось. А на другом берегу кружились и иногда сталкивались пылевые смерчи, достигающие высоты сорока футов. В сравнении с ними те, что «отплясывали» на их берегу казались карликами.

– Семинон часто добирается до Уайе, а потом поворачивает назад, – продолжил Каллагэн. – Старики говорят, что лорд Семинон просит леди Орису пропустить его, когда он добирается до воды, но она по большей части отказывает ему в этом из ревности. Видите ли…

– Семинон женился на ее сестре, – вставил Джейк. – Леди Риса хотела сама выйти за него замуж, образовать союз ветра и риса, и она все еще злится на Семинона.

– Откуда тебе это известно? – полюбопытствовал Каллагэн.

– От Бенни, – ответил Джейк и замолчал. Воспоминания о долгих разговорах на сеновале или на берегу реки, обмене легендами навевали грусть и причиняли боль.

Каллагэн кивнул.

– Ты прав. Я думаю, это какой-то природный феномен. Там – холодный воздух, над рекой – теплый, но, как бы то ни было, по всем признакам, семинон уйдет, как и пришел.

Ветер бросил пыль в его лицо, как бы доказывая обратное, и Каллагэн рассмеялся.

– К рассвету ветер стихнет, я почти что могу это гарантировать. Но…

– Почти что недостаточно, отец.

– Вот что я тебе скажу, Роланд, раз почти что – недостаточно, я с радостью помолюсь.

– Мы говорим, спасибо тебе, – стрелок повернулся к Эдди, и нацелил два пальца левой руки на свое лицо.

– Глаза, так?

– Глаза, – кивнул Эдди. – И пароль. Если не девятнадцать, то девяносто девять.

– Ты не знаешь этого наверняка.

– Знаю.

– И все-таки… будь осторожен.

– Буду.

Спустя несколько минут они подъехали к тому месту, где каменистый проселок уходил в сторону сухих русел рек, к заброшенным шахтам «Глория», «Красная птица-1 и -2». Горожане

думали, что повозки оставят здесь, и были правы. Они также думали, что дети и их сопровождающие пешком доберутся по проселку до одной из заброшенных шахт, и в этом ошибались.

Скоро трое из них рыли укрытие в западном кювете, а четвертый стоял на страже. Но по дороге никто не ехал: фермеры, которые жили дальше, давно уже были в городе, так что работа шла споро. В четыре часа Эдди оставил остальных заканчивать начатое, а сам поскакал на встречу с Тианом Джеффордсом, с одним из револьверов Роланда на бедре.

16

Тиан принес арбалет. Когда Эдди велел ему оставить оружие на крыльце дома Каллагэна, в недоумении посмотрел на него.

– Он не удивится, увидев меня с револьвером на боку, но у него могут возникнуть вопросы, если он увидит в твоих руках арбалет, – пояснил он. Битва с Волками начиналась, и теперь, когда дошло до дела, волнение исчезло напрочь. Сердце билось медленно и ровно. Зрение стало резче: он видел тени, отбрасываемые каждой травинкой. – Я слышал, он силен. И очень быстр, когда нужно. Я справлюсь с ним сам.

– А почему ты взял с собой меня?

«Потому что даже умный робот не почувствует подвоха, если я приду с таких неделухом, как ты». Однако, такому правдивому ответу явно недоставало дипломатичности.

– На всякий случай, – ответил Эдди. – Пошли.

И вниз по склону они зашагали к будке-туалету. За последние недели Эдди пользовался им много раз, и всегда с удовольствием, приятно, знаете ли, подтираться мягкой, высушенной травой, не боясь обжечь нежную кожу чем-нибудь ядовитым, но впервые присмотрелся к будке снаружи. Сработали ее из бревен и толстых досок, похоже, на совесть, но Эдди не сомневался, что Энди сможет разнести будку, если захочет. Если они дадут ему шанс.

Роза вышла из своего коттеджа, посмотрела на них, козырьком приложив руку к глазах, прикрывая их от солнца.

– Как дела, Эдди?

– Пока хорошо, Рози, но тебе лучше уйти в дом. Здесь будет заварушка.

– Правда? У меня есть тарелки…

– Не думаю, что они помогут, – ответил Эдди. – Впрочем, можешь и остаться, если есть на то желание.

Она кивнула и молча скрылась в доме. Мужчины сели по сторонам открытой двери в туалет. Тиан попытался свернуть самокрутку. Первая выпала из его дрожащих пальцев, он предпринял вторую попытку.

– Я в этом не силен, – сказал он, и Эдди понял, что речь идет не об умении сворачивать самокрутки.

– Все нормально.

Тиан с надеждой посмотрел на него.

– Ты так говоришь?

– Говорю, и пусть так и будет.

Ровно в шесть часов («У мерзавца, должно быть часы, которые показывают время с точностью до миллионной доли секунды», – подумал Эдди) Энди вышел из-за дома отца Каллагэна, отбрасывая на траву длинную, тонкую тень. Увидел их. Синие глаза сверкнули. Он приветственно вскинул руку. Свет заходящего солнца отразился от его руки, создалось впечатление, будто она залита кровью. Эдди тоже поднял руку и встал, улыбаясь. Задался вопросом, все ли думающие машины, которые по-прежнему работали в этом забытом Богом мире, повернулись против своих прежних хозяев, и если, да, почему?