Волки севера
Шрифт:
Доктор Мелвин Брукман сидел в приемной Овального кабинета и беспокоился. Через пять минут он войдет туда и будет говорить с президентом Соединенных Штатов. Все знали, что президент весьма терпеливый человек, но его терпение имеет определенные границы. И вполне возможно, что он, Мелвин Брукман, перейдет эти границы сегодня вечером.
Что я должен сказать, думал он встревоженно. Для начала сообщение Стовина. Но у президента есть копия. Да и что в нем, в это сообщении? Фольклор, легенды эскимосов, слухи… Плюс рассуждения о вулканах, но это мы уже слышали так часто от Литмана, что это стало пролетать мимо ушей. И единственное личное свидетельство об огромном
Но, будь я проклят, во всем этом что-то есть? Я чувствую это своей печенкой, а она никогда не ошибается. Разумеется, дело не в четырех холодных зимах за последние шесть лет. И в неудачных построениях математических моделей климата. Все это бывало и раньше. Это совсем не значит, что приближается Апокалипсис. В каждом поколении была дюжина ученых, предвещавших конец цивилизации — такой цивилизации, которую мы имеем. Но конец не наступил. Вернее, цивилизация такая, какую мы имеем на данный момент, кончалась каждый год, а мы этого даже не замечали.
Тем не менее, на этот раз все складывается как-то иначе. Необычное явление природы, поразившее Хейс. Ученые климатологи составили математическую модель явления. Может быть, верную, а может быть и нет, кто знает? Но почему все это происходит именно сейчас? И эти фотографии со спутника… Но с другой стороны, из России не последовало никакого сообщения, ни словечка, ни намека…
— Доктор Брукман, президент готов принять вас.
Только настольная лампа освещала Овальный кабинет. Президент сидел в тени под флагом Соединенных Штатов.
— Рад вас видеть, Мэл.
— Благодарю, мистер президент.
Президент барабанил пальцами по столу и листу, лежащему перед ним. Брукман заметил, что на листе виднеется красная литера секретности, такая же, как и на его копии.
— Вы это, конечно, читали?
Это было утверждение, а не вопрос.
Брукман кивнул.
— Вы согласны, что в докладе что-то есть?
— В каком смысле, мистер президент?
Президент задумчиво посмотрел на Брукмана.
Вот он — острый, консервативный, лояльный — типичный представитель эстаблишмента. Конечно, в этом нет ничего плохого. Эстаблишмент не может обойтись без таких людей, и администрация Белого дома не исключение. Но нельзя слушать их, вернее нужно не слушать их мнение, так как они всегда говорят только то, что от них хотят услышать.
— Я имею в виду… — начал он терпеливо, — что вы думаете об этих… Танцорах? Они были в прошлом постоянным явлением в Арктике?
— Легенды такого рода часто основаны на реальных фактах, — сказал Брукман, удивляясь самому себе.
— Но если это так, Мэл, значит для нас начинается новая игра. Не может ли это означать, что все эти арктические феномены приближаются к нам? Почему?
— Стовин считает, что это предвестники нового ледникового периода.
— И когда он начнется?
— Стовин считает, что он уже начался.
Президент заговорил и в его голосе послышалась сталь.
— Я знаю, что считает Стовин, Мэл. Меня интересует ваше мнение.
Брукман потер левую бровь. Все три его жены знали, что этот жест
— Я думаю, — нерешительно произнес он, — я думаю, что есть один шанс из двадцати, что он прав.
Президент присвистнул.
— Так много, Мэл?
Брукман пожал плечами.
— Остальные согласны с вами?
— Только один.
— Кто?
— Чавез.
Президент открыл ящик стола, достал оттуда лист бумаги и просмотрел его.
— Он ботаник?
— Да, мистер президент. Он изучает арктическую растительность. И он утверждает, что картина, сложившаяся за последние три года, весьма напоминает ту, что была перед последним ледниковым периодом.
— Х-мм.
Президент резко встал из-за стола, подошел к стене возле окна и некоторое время рассматривал фотографию Белого Дома, висящую на стене. Затем он вернулся, но сел в одно из глубоких желтых кресел перед камином. Он улыбнулся и кивком пригласил Брукмана пересесть.
— То, что случилось в Хейсе, и, возможно, в Сибири, а также на Маккензи, что это, Мэл? Стовин назвал это Танцором, но такое название ничего не объясняет.
Брукман наклонился вперед. Наконец-то в разговоре наметился прогресс.
— Я изложил проблему сотрудникам Мировой Атмосферной Комиссии — ее американскому отделению. И получил ответ.
— Да?
— Несколько лет назад в Австралии создали математическую модель торнадо, о котором мы знаем на удивление мало. Оказалось, что торнадо представляет собой потоки воздуха, закручивающиеся спирально вокруг центральной оси и всасывающие воздух внутрь спирали. Получающаяся труба вытягивается и тянется к земле. Наши сотрудники предположили, что этот Танцор и торнадо одно и то же, только в условиях холодного климата. Причем внутри трубы, где воздух разрежен, гораздо холоднее, чем снаружи. Это ледяное торнадо. Для возникновения такого явления необходима определенная комбинация температуры воздуха и ветра. Именно такие условия характерны для Арктики.
— А теперь, — задумчиво произнес президент, — такое стало происходить и на юге.
— Да, — ответил Брукман. — Пару раз уже случалось.
— И Стовин уверен, что это начало нового ледникового периода.
Брукман промолчал.
— Сколько времени длится процесс? — спросил президент. — Процесс формирования торнадо?
— Для настоящего торнадо — минут тридцать. Я думаю, что здесь примерно столько же. И это дает некоторую надежду.
— Надежду?
— Если мы научимся распознавать ранние стадии, мы сможем вмешиваться, чтобы не допустить дальнейшего развития.
Президент пожал плечами. И тут Брукман заметил, что тот устал.
— Вполне возможно, Мэл. По крайней мере, будет казаться, что мы что-то делаем. Но мы боремся только с симптомами, а не с самой болезнью. Потому что если они предвестники ледникового периода, то, борясь с ними, мы не предотвратим неотвратимого. Стовин был прав. Это само по себе совсем неважно.
— Нет, — сказал Брукман. Он немного поколебался, затем встал и подошел к карте на стене.
— Если предположить, что мы на пороге ледникового периода, а для такого предположения основания есть, и если мы предположим, что все будет происходить так же, как во времена последнего оледенения 20 000 лет назад, то граница пройдет здесь. Палец его описал по карте извилистую линию от западного побережья Тихого океана через Монтану, Дакоту, к юго-востоку от Айовы и Иллинойса, повернул к северному Кентукки, Западной Виргинии и достиг океана близ Балтиморы.