Волки взвоют. Лисичка из убойного отдела

Мистеру Майарана

Толпа на стадионе словно оцепенела. Никто не шевелится, не произносит ни звука. Кажется, все разом затаили дыхание, осознавая масштаб той трагедии, которая разворачивается перед их глазами.

— Мы не просим у вас прощения, потому что сами стали жертвой. Мы просим понимания. Мы просим шанса на диалог. Потому что только вместе мы можем найти решение, которое спасет оба наши мира. Война не принесет ничего, кроме разрушений. Сотрудничество может открыть дорогу к звездам. Выбор за вами. Мы готовы говорить. Вы готовы слушать?

Картинка

на этом обрывается, а какая-то лиса приносит волчаре усилитель. Он поднимает его и начинает говорить до того, как толпа взревет праведным гневом.

— Я – последний представитель клана северных лис, — он поворачивается к трибуне, где сидият офицеры и насмешливо кланяется. —- Знаю, до вас будет долго доходить, как я попал к снежным волкам, но все проще, чем выдумаете. Долг жизни полковника Эстара моему отцу спасло мне жизнь, когда я был еще щенком, — он поворачивается ко мне и тихо добавляет, но уже не в усилитиль: — ну и еще кое-кто спас. — Затем возвращает внимание офицерам и продолжает: — так меня приютила семья в закрытом клане. Детей, как вы знаете, там почти не водится, а если и водится, то редко они выбирают службу.

Краем глаза замечаю, как на трибуне поднимается какой-то генерал. Он с ненавистью смотрит на Адиссила, но это белобрысого не колышет совершенно.

— Это я к тому, — насмешливо продолжает он, — что все возвращается на круги своя.

Генерал красннет от гнева.

— Щенок, у тебя все равно ничего не выйдет! — он разводит руками. — Это все создали мы!

Толпа закипела возмущением. Взревела и хлынула на требуну властьимущих.

На миг мне показалось, что их просто разорвут голыми руками, но над будущими жертвами затрещали силовые поля, оградив их от жуткой смерти.

— Уже вышло, — усмехнулся Адиссил и махнул кому-то рукой.

В этот же момент, окружавшие офицеров лисы дружно начали арестовывать всех причастных к заговору. Я даже увидела офицера Адэ, который попытался с боем прорваться на поле стадиона, но силовая защита зазвенела и оттолкнула его прямо в руки какого-то лиса.

Завязалась потасовка и мордобой. Ведущий неожиданно вспомнил в чем заключается его работа и принялся комментировать происходящее с особым рвением. Ему очевидно тоже не понравилось то, что он услышал сегодня.

Я подошла к Аду и осторожно дернула его за рукав.

— Я думала, будет гораздо хуже.

Он насмешливо смотрит на меня, а затем прилюдно приобнимает за плечи.

— Разве мог я допустить плохой сценарий?

Я улыбаюсь, глядя в светло-серые глаза, полные превосходства и самодовольства. Он слишком долго ждал этого момента. Жаждал триумфа и удовлетворения чувства мести.

— Не мог? — спрашиваю насмешливо, полностью копируя манеру его поведения.

Он хмыкает, притягивает еще ближе и целует в губы. В них же спустя секунду хмыкает:

— Конечно, нет. Я слишком великолепен для провала, лисичка.

— Несомненно, — усмехаюсь я. — Твоя самоуверенность не перестает меня

удивлять.

— Только не говори мне, что ты все еще не осознала, какое сокровище тебе досталось.

Мы уже не обращили никакого внимания на происходящее на трибунах.

Я была удивлена только тем, что все прошло очень гладко. Мне даже на полосе препятствий позориться не пришлось, чего уж там.

Но волчара и впрямь продумал все до мелочей. Теперь понятно, почему очень долго в империи правили именно северные лисы. Просто они видели дальше и больше. Жаль это не уберегло их от истрибления, но я думаю, что для Ада это был большой и жестокий урок, который он никогда не забудет.

97

Пять лет спустя

— Мам! Мам, мам, мам! Мама! Мам!

Я вскидываю голову и несдержанно визжу. К сожалению выть, как волк не получается, а очень хочется.

— Нет, Стью, кусать Кастера нельзя! — поднимаю младшего на руки и крепко держу, когда тот обращается в белого щенка и пытается извернуться. Свободной рукой выдергиваю из рук дочери растение и выбрасываю в открытое окно, — Сали, запомни, эта трава горькая и несъедобная. Съешь хоть один стебель, будешь болеть животом три дня.

Старшенькой уже четыре года и она многое ловит налету, но иногда все равно совершает такие глупые поступки.

— Мам, мам, мам! — Прыгает Санни, нарезая круги вокруг.

— Кто-нибудь, остановите этот вечный двигатель! — выдыхаю устало, пытаясь схватить ее свободной рукой, но лисичка слишком быстрая.

Она мчит в дверной проем, но натыкается на волчару.

— Помочь? — насмешливо вздергивает он бровь и поднимает на руки притихшую дочь.

— Да, — едва не рявкаю я, но вовремя перевожу дыхание.

Я камушек на дне пруда. Ничто меня не тревожит под поверхностью воды.

— Ма-мам! — порывается удрать Стью, но Ад реагирует быстрее.

Он в несколько шагов преодолевает между нами расстояние, забирает лисенка и нежно целует меня в губы. В этот момент раздается трель моего магфона.

Снова вздыхаю, доставая его из кармана заляпанного компотом фартука.

Звонит мама.

— Прошу, скажи, что халацевты срочно требуют увеличения квоты на добычу минералов, — едва не умоляю ее.

Вижу насмешливую улыбку мужа и сжимаю губы от негодования. Если бы не он со своей очумелой наследственностью, из меня бы не выжималось столько соков!

— Мам, а что такое квоты? — тут же цепляется за незнакомое слово Сали.

— А это съедобное? — подхватывает Санни.

— Ням-ням! — требовательно поддерживает их Стью.

Почему мне не рассказывали, как сложно воспитывать белых лис? С рыжими все куда проще! Накормил, выгулял, спать. А тут каждую вещь объяснять, за сутки по сто тысяч вопросов и опасных действий. У меня голова кругом! Тут даже няньки не справляются. Когда я прихожу с работы, они первым делом заявляют об увольнении.