Волна открытий

Салбер Алена

Роман передохнул. И тут же получил ответ:

«Да, ты, наверное, прав, ничего другого нам не остается. Остафьев сам решил свою судьбу и, раз не хочет по-хорошему, получит по-плохому».

– Конечно, получит, – пробормотал Роман, улыбаясь.

Он сделал глоток вина, и тут ему в голову пришла новая мысль. Роман написал:

«Только сначала попробуем еще одно средство».

Глава 19

На следующий день к полудню, несмотря на выходной, Бойко и Остафьев снова встретились

в офисе, чтобы обсудить первые, самые важные, результаты слежки за Ничипоренко. К сожалению, порадовать начальника Олегу Ивановичу пока было нечем.

– За прошедшие сутки никаких подозрительных контактов не заметили, – рапортовал он. – Только два телефонных звонка. Один – подруге, второй – вашей жене. Содержание разговоров – обыкновенный бабий треп: жаловалась на увольнение и просила помочь с деньгами и новой работой.

– Я представляю, что она наговорила о нас с вами Анжелике. Жена мне вечером с порога сцену закатила: зачем я обидел беззащитную девушку и выставил из компании с волчьим билетом, – пожаловался Антон Александрович.

– Н-да, неприятно. – Бойко немного помялся. – Всегда хотел вас спросить. Что их связывает? Они такие разные женщины: воспитание, образование, положение. Откуда эта дружба?

– Это не дружба, моя жена дружить не умеет. Моей прекрасной и тщеславной Анжелике нужна свита, толпа обожателей, восхищающихся ее красотой, нарядами и образом жизни. Лиля как-то сумела расположить ее к себе, войти в доверие, вот жена и держала подле себя эту хабалку. Глупая слабость, конечно, но как ей отказать? Мне приходилось мириться с вечным присутствием Лили. Она ведь даже дома у нас бывала! И как теперь оказалось, делала это не зря.

– Да, прыткая девица, везде пролезла. Странно только, что теперь она бездействует. Почему она не бежит докладывать про вчерашнее?

– А не ошиблись ли мы с вами, Олег Иваныч? – задумчиво ответил ему Остафьев. – Может, Лиля была у нас тут такая не одна? Может, это даже вовсе не она во всем виновата, а нам ее просто подставили?

– Трюк с Фишером – ее рук дело. Это доказано, и она сама призналась. А вот почему Ничипоренко не поспешила рассказать обо всем Роману – это вопрос. К примеру, они могли заранее договориться о встрече, и теперь она просто дожидается назначенного часа.

– Или подозревает, что мы за ней следим.

– Есть такая вероятность.

– Или ей не нужно никому ничего сообщать, потому что в офисе сидит еще один человек Романа, у которого вся наша пятничная кутерьма была перед глазами. И в этом случае Лиле не нужно беспокоиться, Роману все уже доложили.

– Ой, не нравится мне эта версия, – протянул Бойко.

– А мне нравится? И главное, опять не ясно, за какую ниточку нам этот клубок загадок разматывать. Эх, надо было мне с ней тоже вчера поговорить. Надавил бы на сентиментальность, может, и сказала бы?

– Ничипоренко не производит впечатления чувствительной особы, скорее, наоборот. Недалекая, недобрая, завистливая – беседа эта была бы не из приятных.

– Приятных, неприятных… Какая разница! Мне нужно знать, кто за ней стоит и чего ему от меня надо. Я поеду к ней сейчас, предложу денег и все выясню, в конце концов. Куплю правду.

– Плохая идея, Антон Александрович. Если бы еще на нейтральной территории, а то дома… Она же потом заявит, что вы ей угрожали и принуждали оговорить себя. Сами

знаете, какие сегодня воры пошли. Сначала ограбит, а потом орет, что законный хозяин слишком рьяно защищает свое. Сколько таких случаев уже было.

– Да уж, – согласился Остафьев, вспомнив недавнюю историю одного крупного бизнесмена, который пострадал из-за такой же мрази, попал под следствие и вынужден был теперь отсиживаться в Лондоне.

Антон Александрович в задумчивости походил по кабинету и принял решение:

– Я все-таки съезжу. Возможно, это наш последний шанс выйти на Романа. Мы же не можем следить за Лилей вечно! А она, похоже, не собирается нам его показывать.

– Только возьмите служебную машину. Пусть с вами кто-нибудь поедет, мало ли что, – сухо ответил ему Бойко. Эта затея Олегу Ивановичу не нравилась.

Петя, молодой шустрый водитель, дежуривший в тот день в гараже, быстро домчал Остафьева в Беляево, где жила Лиля Ничипоренко. Небольшой тихий двор, окруженный пятиэтажками, оказался заставлен машинами. Стайки молодых мамаш разбрелись по двору, выгуливая своих чад. Те, что стояли неподалеку от подъезда, с интересом разглядывали огромную темно-синюю представительскую «Ауди», которую Петя с трудом смог пристроить на единственное свободное, но очень узкое парковочное место.

Антон Александрович давно не бывал в таких домах и немало удивился, увидев обшарпанный полумрак подъезда. «Когда же наконец снесут эти уродливые пятиэтажки, – негодовал он, поднимаясь пешком на последний этаж. – Ведь в этих мрачных клетушках с низкими потолками и тонкими перегородками растут дети. Современные дети подземелья».

Добравшись до площадки пятого этажа, Остафьев позвонил в дверь, но ему не ответили. Он выждал минуту и снова нажал на кнопку звонка – Лиля должна была быть дома, за ней следили, и незамеченной она уйти не могла. На этот раз он позвонил настойчивее, однако ответ получил не от Лили, а из квартиры напротив. Какой-то нервный старик с заспанным лицом резко распахнул дверь, что-то невнятно и злобно пролаял и снова ее захлопнул. Антон Александрович был поражен такой непривычной манерой общения и не сразу заметил, что от сильного порыва воздуха дверь в квартиру Ничипоренко приоткрылась. Он нерешительно постучал и позвал Лилю, но снова ему ответила лишь тишина.

Недоброе предчувствие обожгло его холодом, как февральская метель. Да что там предчувствие, уверенность, что в недрах Лилиной квартиры его ждали крупные неприятности. От этой мысли Остафьеву нестерпимо захотелось сбежать, сделать вид, что ничего не было – он не приезжал в это убогое место, не видел приоткрытой двери, не чувствовал, что за ней… Как заманчиво было откреститься от всех ожидаемых проблем – и как неосуществимо. Ведь если положение действительно настолько плохо, как ему мерещилось, его станут искать. И непременно найдут, ведь с десяток людей на улице видели, как он вышел из машины и скрылся в подъезде; сосед напротив тоже вспомнит представительного мужчину в очках, прервавшего его послеобеденный сон. Да и как он сможет жить, не зная наверняка, что за опасность таилась там, в безмолвии квартиры? В его положении оставалось только одно верное решение – войти внутрь и встретить это испытание лицом к лицу. И чем раньше он о нем узнает, тем лучше успеет подготовиться. Эта мысль придала ему решимости, и он открыл дверь.