Вольное царство. Государь всея Руси
Шрифт:
Отмолясь, повернулась она лицом к государыне и встретила теплый взгляд больших темных глаз, опушенных густыми ресницами.
– Поди ко мне, милая сиротинка бедненькая, – ласково проговорила Марья Ярославна.
Царевна хотя и не поняла слов, но взгляд и голос обволокли ее душу такой материнской нежностью, что слезный комок снова подкатился к горлу. Заплакав, она бросилась в Марье Ярославне и, обнимая ее, целовала ей лицо и руки.
Когда у старой государыни окончили завтрак, приглашенный толмачом Иван Фрязин тотчас же встал из-за стола и почтительно спросил:
– Есть ли тобе, государыня,
– Спроси-ка у царевны-то, сыта ли она и довольна ли, – молвила ласково Марья Ярославна, – не хочет ли сладкого меда она с сухим вареньем малиновым?
Царевна благодарила, говоря, что все было вкусно, что и сыта она, что и мед пила и более ничего не может ни пить, ни есть.
– А главное, – перевел Фрязин заключительные слова царевны, – была мне материнская ласка на чужой стороне.
Марья Ярославна обняла и горячо поцеловала свою будущую сноху, спросив:
– Как звать-то тобя, доченька?
– Зоя-София, – отвечала царевна, радостно улыбаясь.
– При венчанье же тобе лучше Софью избрать в память бабки великого князя, Софьи Витовтовны.
– Яз, государыня, согласна: Софья, – не без труда, но по-русски ответила царевна.
– Добре, добре, – обрадовалась Марья Ярославна, – вижу, ты уж и по-русски разумеешь.
– Маля разумей, маля…
Дверь в трапезную отворил дворецкий Данила Константинович и, поклонясь, громко возвестил:
– Святый владыка и великий князь…
Царевна Зоя заволновалась, не зная, вставать или не вставать перед государем, но ее выручила старая княгиня.
– Сыночек мой, – сказала она, вставая и идя навстречу великому князю, – Зоюшка-то уж по-русски разумеет.
– Маля, маля разумей, – прошептала царевна в смущении, встретив острый взгляд больших, таких же темных глаз, как у государыни.
Избегая этого взгляда, царевна робко оглядела великого князя. Он был высок, строен. Густая волнистая борода и кудрявые волосы красиво обрамляли его продолговатое лицо. Высокий лоб, прямой нос, а над глазами темные сросшиеся брови казались взмахом птичьих крыльев.
Иван Васильевич ласково усмехнулся и сказал:
– Будь здрава, царевна, невеста моя!
– Будь здрав, государь, – неуверенно ответила по-русски Зоя.
Великий князь опять улыбнулся, взглянул на царевну. Она ему понравилась теперь более, чем на рисунке, и при улыбке глаза ее казались добрыми, а лицо нежным. Телом она была хотя полна и пышна, все же очень приятна. Только вот ростом не велика – ниже плеча его будет.
Вновь улыбнувшись царевне, Иван Васильевич обернулся к митрополиту и к матери:
– Отче святый и государыня-матушка, готово ли все для обручения?
Марья Ярославна вопросительно взглянула на дворецкого, и Данила Константинович быстро ответил:
– В крестовой, государь, все уже готово. Там отец Александр, отец диакон и дьячок. Свадебный поезд тоже готов и во дворе ждет, как прикажет государыня.
– Мы сей же часец в крестовую, Иване, – сказала Марья Ярославна, – а как владыка обручит тя, по обычаям государевым, отъедет он к Успенью обедню служить, а следом за ним, после моего благословения, и ты поедешь с тысяцким, дружкой и поезжанами…
– А после обедни в соборе, сыне мой и государь,
Временный деревянный собор Успения Пресвятой Богородицы был переполнен. Служил сам митрополит со своим хором певчих, пополненным лучшими певчими из других кремлевских церквей. Иконостас сиял дорогими окладами икон в золотых ризах с дорогими самоцветами и жемчугом; на клиросах блистали золоченые хоругви, разноцветное узорочье, тканное шелками и золотом, с золотыми кистями и жемчужной обнизью висело у клиросов и на стенах под иконами. Горели все паникадила, сверкая синими, красными и зелеными огоньками лампад, а пред иконами у алтаря и у стен стояли серебряные подсвечники, пылая множеством свечей. В храме было тесно, жарко и душно.
Владыка и все священнослужители были в праздничных облачениях. Окутанные голубоватыми дымками ладана из звякающих кольцами кадил, они возглашали моления и пели, а певчие сладкогласно отвечали им песнопениями, наполняя храм низкими гудящими голосами, из которых иногда вырывались звонкие напевы высоких голосов и звенели, казалось, под самым куполом…
Царевна Зоя, приехавшая в церковь после жениха, к самому концу обедни, с удивлением слушала впервые русское богослужение. Оно было красивее латинского, проще, торжественнее и строже, а голоса певчих были лучше итальянских, особенно низкие, густые и мощные, каких она никогда не слыхала.
Впрочем, она так волновалась, что пропускала многое и не могла во всем разобраться, все же среди торжественно передвигавшихся священнослужителей она сразу узнала митрополита.
Служба закончилась, и посередине церкви перед алтарем вдруг образовалось свободное место, куда церковные служки в стихарях принесли аналой с крестом и Евангелием. У царевны от духоты слегка кружилась голова, все же она ясно разглядела в толпе приглашенных и своих спутников из Рима.
На почетном месте стоял легат Бонумбре со своей римской свитой. Тут же она увидела дядей своих Димитрия и Константина Раль, из рода Палеологов, из которых первый был послан представителем от родных братьев ее Андрея и Мануила, оставшихся в Риме. Поодаль от них поместились братья Траханиоты, сопровождавшие царевну Зою, ее воспитатель, врач и прочие из слуг, а кроме того, многие греки и итальянцы, приставшие к ее каравану.
Около самой царевны стояли молодые русские боярышни – подружки невесты, ее провожатые под венец. Из-за боярышень же выглядывали взволнованные лица ее няни и горничной.
Впереди себя, немного влево, она увидела великую княгиню Марью Ярославну с сыном великого князя Иваном, который сегодня после бракосочетания станет по мужу ее пасынком. Тут же стояли братья государевы, прочие именитые родственники, ближние бояре и дьяки…
Оглядев церковь, царевна увидела у правого клироса государя, окруженного разодетыми в парчу и шелка свадебными чинами. Великий князь на голову был выше всех, и его острый взгляд снова испугал и смутил царевну, но она сделала усилие и заставила себя улыбнуться счастливой улыбкой. Иван Васильевич ласково усмехнулся ей в ответ. Ему было приятно видеть свою невесту одетой в пурпурную царскую мантию по обряду венчания греческих цариц.