Вольный ветер
Шрифт:
Я смотрела на выгон и никак не могла отвести взгляд – это же так красиво: ярко-зеленая трава, темное предвечернее небо и лошади, лошади, лошади… Гнедые, вороные и белая… А на горизонте – горы…
Видишь эту картинку и кажется, будто очутился в другом времени и нет пыльных, стоящих в вечных пробках городов с судорожным чахоточным ритмом, нет вечной гонки и забот, а есть только что-то древнее, настоящее, вечное. Многие смеются, что девочки любят лошадок, но ведь они – часть того прекрасного, возможно, идеального мира, в котором, наверное, хотели бы очутиться многие.
Лошади
Если бы можно было возвращаться сюда снова и снова… Такой возможности нет, однако у меня есть свои секреты.
Я села на траву и быстро, словно боясь опоздать, упустить что-то важное, достала альбом с тонированной бумагой и набор сухой пастели – ведь я пришла сюда не просто так, а в полной готовности – и занялась зарисовкой.
7
Речь идет о балладе «Вересковый мед» шотландского поэта и писателя Роберта Льюиса Стивенсона (1850–1894).
Пастельным карандашом набросала общий план, затем приступила к деталям, сначала темным, скорее, очертаниям, как учили в художественной школе. Я люблю пастель за ее мягкость и плавность, возможность создавать прозрачные просвечивающие силуэты.
Такой же нежностью обладает еще, пожалуй, акварель, но пользоваться ею сложнее, кроме того, фактически ничего нельзя исправить, зато пастель прощает ошибки, позволяет стирать и корректировать.
Постепенно на темно-зеленой бумаге проступали фигуры лошадей. Вот они пасутся, склонив головы, а одна вороная – наверное, молодая – бежит будто прямо на меня. Взяв коричневый мелок, я наметила контур гор, поднимавшихся над долиной, и вдруг почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит. Думаю, я так увлеклась, что и не услышала чужих шагов, или человек подошел совсем тихо.
Признаюсь, не люблю, когда на меня смотрят в процессе рисования. Казалось бы, давно могла привыкнуть: с тех пор как нас стали выводить на пленэр, то есть на свежий воздух, за нашими спинами регулярно возникали любопытные, пытавшиеся сразу, иногда вслух, определить, насколько смахивает изображение на реальность.
«А что это она рисует? Совсем не похоже!»
«Девочка только учится, Мишенька, пусть хоть так».
Слышала я подобные диалоги, причем нередко.
Но теперь мне стало не по себе, ведь я уже почти поверила, что очутилась в альтернативном прекрасном и гармоничном мире. Не ожидая ничего хорошего, я медленно обернулась и увидела стоящего надо мной Дениса. В черной футболке без всяких дурацких картинок, в джинсах и кедах, он, не скрывая любопытства, разглядывал мой набросок.
– Привет. – Парень улыбнулся, явно приглашая к диалогу.
Я смутилась. Почему-то абсолютно не ожидала увидеть именно Дениса, а он еще и заговорил со мной.
Сейчас
«Ты учишься в художественной школе?»
Нет, я научилась рисовать во сне или, возможно, родилась с мелком в одной руке и кисточкой в другой.
«А рисовать трудно?»
Убиться как! Вот мучаюсь, страдаю, как ежики, которые колются, но продолжают есть кактус.
Я молчала со смирением заключенного, ожидающего казни, и приготовилась выслушать стандартный набор. Однако совсем глупых вопросов не последовало: или Денис не столь наивен, или ему нет до меня дела.
– Здесь красиво. Я тоже люблю приходить сюда. – Он нарушил паузу, не получив от меня ответ. – Ты из лагеря?
– Да, – удалось выдавить мне. Голос почему-то был хрипловатым. Я прокашлялась.
– Не видел тебя. Ты в какой группе?
Неудивительно, что не видел, хотя проходил мимо раз шесть или больше. Но кто же замечает таких, как я?..
– В новичковой, – буркнула я.
– Ты учишься ездить. Здорово! Завидую! – Он снова широко улыбнулся.
– И чему?
– Ну это же потрясающе. Я помню, когда у меня начало получаться, момент был незабываемым. Я радовался и гордился… А первый галоп, прыжки…
– И сколько тебе тогда было? – сухо поинтересовалась я. Энтузиазм парня подействовал на меня ровно противоположным образом.
– Неважно, – хмыкнул Денис. – У меня своя история. Отец имеет некоторое отношение к лошадям, и я сел на коня довольно рано.
Знаю я это «некоторое отношение». Ира говорила, что отец Дениса – один из самых престижных тренеров.
– А вообще начать заниматься верховой ездой никогда не поздно. Многие учатся во вполне взрослом возрасте. Кстати, – опомнился он. – Я Денис. А ты?
– Мирослава, – зачем-то представилась я полным именем. От утешений парня стало еще хуже. А он даже не видел это жалкое зрелище – меня на лошади.
– Сразу видно, что ты любишь лошадей, поэтому не переживай, научишься. У нас в лагере неплохая школа… О! – оживился Денис. – Тренер подоспел.
Прямиком к нам направлялся Дима – уже в повседневной одежде, в розовой футболке известного бренда и драных джинсах, светлые волосы, обычно убранные в хвост, раскинулись по плечам. Повезло мне. Только его здесь недоставало.
– Ден, вот ты где! – Дима, не обращая на меня абсолютно никакого внимания, хлопнул Дениса по плечу. – Как раз хотел с тобой поболтать… Готовишься к финальным испытаниям? Вита старается, твердо решила оставить тебя далеко позади. Так сказать, обскакать в буквальном смысле. – Он засмеялся.
– Пусть. Значит, ей нужнее, – пожал плечами Денис.
– Нет в тебе спортивного азарта, мотивации, а зря. Мог бы действительно чего-то значимого добиться. – Дима посмотрел на него с жалостью. – Как твой Невермор? Восстановился?
– В процессе, – ответил Денис. – Не хочу его сейчас перегружать. Сезон мы отпрыгали, пока отдыхает, условия тут есть.
– Ага, – согласился тренер. – Не во всех лагерях пастбища, тем более хорошие… А я хотел еще с твоим отцом поговорить… Есть у меня кое-какая идейка по бизнесу…