Володарь железного града
Шрифт:
Вече кипело третий час к ряду. Шведскую партию снова освистали. Погосты в Каяни они предлагали отдать, по сути, за красивые глаза короля. Воротынские, тем временем мух не ловили. Подогрели народ привозным торфяным виски и новомодной монетой, стальными волками. На трибуну взобрался Путислав Носович.
— Здрав буде в веках, вольный град Новгород! — толпа встретила боярина восторженным рёвом. — Ходить вокруг да около не буду, князь Мстислав Сергеевич грамоту на ваш суд выносит. Все мы ведаем, что сей муж на зло бояр, добром ответил и полон, аки обещался выпустил. Кое кого и задарма!
— Да! Токо и есть,
— Гостям нашим препятствий не чинит, самолично тамгу за них платит и от мзды, за товар скидывает добро. Десятую часть. Есть ли кто хочет сие оспорить?! Если тот, кто в слове князя усомнился!
Площадь молчала.
— А ведомо ли вам, что князь в трудах великих мостит в Новоград добрый гостинец из бревна и уклада по всей Руси. От самого Дону через Волок Ламский, Микулин и Тверь.
— Ведомо, Путислав.
— Ведаем про сие.
— Доброе дело. Жито вона, вдвое, против прошлого лета упало.
— А то, что сия дорога стоит семь десятков тысяч рублей Новгородских? Что чёрного люда на стройках осмь тысяч душ, что уклада в механикусах сотни тыщ пудов! — и с каждым словом боярин повышал голос. — Нити тянут из уклада, дабы слова передавать за сотни поприщ. Людин одевают и обувают, и платят новгородцам поболее, чем прочим.
— Ешо и уму разуму задарма учат, — выкрикнули из толпы.
— Хлебово у них доброе!
— Сапоги вона гляньте. Справны, с вервями малыми! — один из плотников поднял над головой и показал народу добротный ботинок. — Сносу нет! Воду не пускают. По камням острым аки по пашне свежей хожу.
Поднялся шум и Путислав, выдржав паузу, продолжил:
— И гостинец сей пойдет к Варяжскому морю, до Ругодива! Понимаете, что сие для града нашего значит?
Народ замолчал, переваривая услышанное. Новгород жил на транзитной торговле, которая, в свою очередь была плотно завязана на логистику, которая, по сути, решала всё, вообще всё.
— Сколь добра каждое лето в Волхове тонет, сколь, царь морской, душ правоверных христиан в Ильмень озеро забирает? В зиму, дабы до Ругодива пуд груза довести надобна полтина! А по княжеской дороге выйдет всего семь резан! Шведам платить не будем вовсе! Накусе, выкусите, Иуды. — Путислав свернул фигу и показал её представителям шведской партии.
— Не томи боярин. Прямо глаголь, что за сии коврижки князь стребует.
— Самую малость, — ответил Путислав. — Волость Каянь и лопарские погосты.
На это раз, взорвалась шведская партия:
— Не бывать сему! Он ужо Новоград Терского брега лишил, волостей Тре да Колоперемь. На Онего хозяйничает, аки у себя дома. Ни пяди земли родной, ворогу!
Толпа горячо поддержала противника по спору, а Путислав на сие лишь усмехался:
— И с каких это пор для тебя лопари родными стали, а Завид? А вы пошто шумите? — обратился Путислав к толпе. — Выспросите у гостей, тех кто на Онего бывал. Глаза залили! Правду от кривды отличить не можете? Разве много берёт князь мзды? Кто меньше прочих за гостиницы платит?! Суздаль али Москва, нет Новгород! В корчмах и на новом торге пятую часть кому он скидывает? Разве москвичам? Али меха не даёт бить? Князь к Новгороду как к родному, всей душой. Тапереча, касаемо Каяни, — Пустислав Носович достал бумагу, нацепил на нос очки и
Али вы считать разучилися и в голове у вас глина одна? Вот что Новгород, хорош дурковать! Князь Мстислав, ежели бы захотел, взял бы град на копьё прошлым летом. Благо, добр он по нутру свому, но не глуп. Коли не отдадим Каянь князь гостинец мимо Новгорода поведёт, в Псков! Что тогда делать? Есть у тебя Микула десять тысяч рублей на гостинец. А у тебя Хват? Можа у кого уклада четыре десятка стругов завалялось… Торжок вона, воду мутить взялся, так Мстислав Сергеевич плюнул и дорогу кругом ведёт. И где Торжок будет через лето али два? Молчите! Ныне там сила, где гостинцы новые!
Народ всё еще колебался и тогда боярин выкатил главный аргумент:
— Не за дарма он Каянь берёт. Коли кон утвердите, князь в сие же лето наволок прокопает из Тверцы в Мсту, тако же, наволоки на Цне и округ Ильменя шириною в дюжину саженей, да глубиною, в межень, три локтя! На пороги Боровицкие колёса самоходные поставят и берега Мсты обустроит. На следующеё же лето, Волховские пороги запрудит плотиною высотой аж-но десять косых саженей!
После его слов тишина стала гробовой, потому как гостинец новомодный одно, а привычный водный путь другое. Горожане рассчитывали на волок подобный тому, что князь поставил на Ковже, но боярин озвучил куда более заманчивое предложение. Репутация чародея сработала на все сто десять процентов и масштабному проекту, озвученному Путиславом, поверили безоговорочно. Спустя несколько мгновений, осознав масштаб перемен, от горожан посыпался град вопросов.
То же время, город Боровск. Воротынское княжество.
Вече, собранное на краю Косого оврага при активной подпитке московских бояр, развивалось по куда худшему сценарию. В отличии от крестьян, горожане жили побогаче и особо не рвались ни на «комсомольские стройки», ни в княжеские городки. А вот ограничения прав они получили болезненные, как и падение рынка сбытов собственных товаров. Не смертельные, но даже в родном городе их уже теснили княжеские лавки с более выгодными и интересными предложениями. Семена раздора, брошенные бывшими кредиторами из Москвы, на удивление, нашли живейшую поддержку в ремесленных корпорациях Боровска.
— Князь свободных людин слова лишил. Род, вместность — всё ему нипочём. Екзамен ему подавай. А коли не сдашь будешь аки холоп бессловесный. Где такое видано, чтобы голытьба имела право на вече глас свой подавать?!
— Енто ешо что, Архип, тапереча окрестные погосты могут на вече выборщиков ставить!
Последнее буквально взорвало город, считавший себя куда выше деревни.
— Да кто он таков, свободных людей слова лишать?!
— Вольности отобрал, право под руку другого князя идти! Вирников своих повсюду поставил, приказчиков.