Володарь железного града
Шрифт:
Социяльные тоже дело. Лентяев, да проходимцев, да прочую шушеру аки грязь шлангом сносит. Глянули на показатели, сравнили кто и куда бригаду тянет, опосля разговор по душам. Всё же открыто, вона доска приходи, считай сколь душе угодно. Тама и линейка особливая привязана, логарифмическая, кривые производительности строит. И кто сии кривые портит, ох и достаётся им на орехи. Ежели не понимает добром, выгоняем взашей и просим новых. Благо есм из кого выбирать. В отряде, таковые доски для для каждой бригады есм, посему посчитать баллы, сколь люда окручено и в серебро перевести особо ума не треба. Ко всему его людей поминают в вестнике стройотряда, не то чтобы часто, но случается и такое.
[i] швед. Lindanas происходящее от древнеэстонского Lindanise «мыс парового поля» или «сосок груди Линды» — мифической жены Калева (легендарный богатырь-великан, основатель державы-княжества на Вирском берегу, отец эстонского национального героя Калевипоэга). Шведское название Таллина до 15 века.
ldhus-fifl
Подробности по экскаватор в 7 главе, прочее в соответствующей заклёпке про пневосистемы и экскавторы. Рабочий описывает типовой экскаватор на средней платформе с сервофрикционом и типовой пневматической системой управления которая заменяла рычаги лебедки 1 и 2, рычаги управления мощностью дросселя парового двигателя 1 и 2 + рычаг переключения приводного вала дополнительного двигателя, он же вал 2 ой лебедки на зубчатый привод поворотного механизма рамы кабины (через цепь и дополнительный вал) + тормоз лебёдок пневматика. Мощность 90 квт основной, 40 квт дополнительный, 2 движка убирают всю сложную кинематику. ПА 5 кубов, Ресивер 3 куба. Питание через паровпровод или заправка паром. ПА хватало на 20 минут работы. Стрела катанная с резкой газовым псевдо ЧПУ.
Глава 32
Пройдя тернистый путь от безымянного мерянского селения, основанного в устье реки Пижермы, на северном берегу озера Неро, до третьей столицы Руси совсем недавно ещё равной славой и богатством Новгороду и Киеву, Ростов ныне переживал не лучшие времена, однако сохранил многое из того, что делает его неповторимым, и не просто городом, а Ростовом Великим. В числе прочих пережил нашествия и овальный княжеский детинец. Его окружал высокий земляной вал, увенчанный деревянной стеной с башнями, украшенными «звериной» резьбой, а трое ворот были окованы укладом, украшенным чеканкой былых времён. Тогда княжеская дружина в составе объединённых владимиро-суздальских войск под предводительством великого князя Юрия полегла в битве с полчищами Бурундая на реке Сить и захватчики город взяли изгоном, даже не разграбили толком.
Ростов лежал на одном из главных торговых путей того времени к Белому морю, что и способствовало его экономической независимости, упорству и несговорчивости князей отчего не раз становился он центром антимонгольских восстаний. К большому сожалению для жителей, ростовская птичка-невеличка свой коготок сунула куда не следует ещё в далёком 1297 году, когда ростовский князь Константин Борисович выдал свою дочь за московского княжича Юрия Даниловича. Это не помешало зятю чуть позже, вместе с татарскими отрядами Кавгадыя и Астрабыла сжечь Ростов и изгнать из него сына князя, Александра Константиновича, державшего сторону Твери в споре между Юрием и Михаилом Тверским за великокняжеский престол. Окончательно нашла коса на камень в 1328 году, тогда город восстал в последний раз и решил перестать платить дань. В ответ, Калита отправил своих воевод, добившись не только возобновления сбора серебра, но и выселив добрую половину ростовчан в московские волости своих бояр. Правда лет за десять до это прискорбного события, при посредничестве того же Калиты из Орды в град был поставлен какой-то особо лютый баскак именем Кочка, причинивший много бедствий Ростову и окончательно доведший горожан до точки кипения. Но это так, издержки большой политики.
Хотя Ростовское княжество де юре оставалось «независимым» оно де-факто попало под жёсткий протекторат Москвы и было расчленено на два половины, так же, как и сам город Ростов, разделившийся на стороны — Борисоглебскую и Сретенскую, доставшиеся Фёдору и Константину Васильевичам, внучатым племянникам последнего независимого князя и ныне играющим роль кивал при Семёне Ивановиче. Собственно, Ростов от печальной участи Переяславского княжества спасло ровно два обстоятельства, Узбек не желал усиления сюзерена, а Великий Новгород, контроля Москвы над Устюгом. Вклиниваясь на северо-востоке во владения Новгородской республики, родина дедушки Мороза, с самого своего основания служила опорным пунктом ростово-суздальских князей, преграждая дорогу в древнее Заволочье, являясь ныне ключевым форпостом Москвы в сборке «дани с пермские люди», оно же закамское серебро. В последние годы это важнейший источник дохода для московской казны, который несколько лет назад выбил Калита с Господина Великого Новгорода. Бояре, скрипя зубами на выплату официальной дани согласились, но, с огромной фигой за поясом. Москва обязалась собирать дань своими силами, а господа новгородские всеми правдами и неправдами вставляли палки в колёса на пути переходу Устюга под руку Великого князя.
Ростов идеально подходил на роль независимой площадки для съезда князей, играя роль прокладки между крупными Ярославским и Новгородским княжествами. Папа Семёна неслабо потрудился, нагибая соседей, и в подобном подвешенном состоянии находились многие соседи не в меру шустрой Москвы. Справедливости ради стоит отметить, что не только зависимость от Калиты привела
Перчинки добавила недавняя анафема. Семён Иванович и сам в некотором ошеломлении находился. Думал, как и обычно, митрополит князя отлучит, дабы тот посговорчивей стал, а он едва ли не всё княжество обнулил. С одной стороны это здорово проблем прибавляло, а с другой, размытость формулировок открывало широкий простор для действий. Объявить ряд о гостинце недействительным? Пожалуйста. Прищучить всю проНовосилькую партию и по ходу расчехлить гостей, активно торгующих с отлученным князем? Легче-лёгкого. Официально охолопить черный люд, как тараканы прущий к проклятой дороге? Хм. Да ему и слова теперь никто не скажет. Подвинуть неугодных бояр? Пожалуйста. Радовало и другое. Холмский и Белозёрский князья, невольные союзники Мстислава отныне будут сидеть тише воды, ниже травы. Носу из уделов не кажут, так-же как и Пронские. В угоду пришлось и недавнее письмо Колывана. Наримунт, Ольгерд, Монтвид, и Кориат сформировали коалицию продавив антипольский союз Любарта, Евнутия и Кейстута. Последний оказывается умер на днях, при весьма загадочных обстоятельствах. Колыван намекнул в письме, что вывел всё к вине Мстислава, отчего Ольгерд, любивший этого брата больше прочих, рвал и метал. Ну и назначение врага Гедиминовичей, Василия Пателеймоновича послом к королю Кастилии и Леона маслица в огонь подлило, вспомнили князю и разбитый по осени, в хлам, отряд наместника Корелы, где положили огненным зельем больше сотни гридней из семей близких князю Любарту. В Вильно сейчас полыхает и в общих чертах границы сфер влияния, от Псковского княжества до Курской тьмы братья одобрили, а негласный договор усилиями Колывана близок к подписанию. Сейчас Гедиминовичи решают вопросы перемирия с Польшей и определяют направления ударов. А то, что часть литовских дружин пойдёт на Новгород Семёна устраивало. В Орде ему намекнули что лезть за Оку нежелательно. Ну и что? Пусть они с Литвой грызут друг дружке глотки за Светлояр. В одном Стальграде железа столько, что у него голова кругом от сведений гостей и агентов, а торги, а огромные склады на его землях полные добра? Верфи Лобынска полные чудных судов и железных бочек, богатые городки и главное, дорога. О-о-о нет. Уж её зорить князь никому не позволит. Брат ему поведал ТАКОЕ, что их прежние планы мягкой, доброй и неторопливой экспансии на земли соседей, продолжающие политику отца, придётся в корне менять. Лавры Святослава Храброго и Александра Македонского заиграли пред взором князя в новом свете.
Семён с выскочившим словно чёртик из табакерки князем будто с катушек сорвался. Ну не мог он ничего с собой поделать, почём зря винил чародея в свалившихся на его голову невзгодах. Отец строил-строил княжество, а у него оно ползло аки рваный зипун у нищего, разом и вовсе стороны! Большого труда стоило Ивану удержать его ударить зимой… Ладно, сие дело прошлого, а ныне разумею выйдет не хуже.
Собравшись, Семён Иванович выступил на съезде с гневной, загодя подготовленной речью, призывая князей собрать войска и сообща, усмирить еретика. Слушали сродственники его внимательно, не перебивая и лишь изредка задавали наводящие вопросы касаемые военной части. Так-то уговаривать особо никого не пришлось. Помимо Ярославичей, прибыли рязанские бояре с малолетним князем Глебом, Тверской и Кашинский князья, Смоленский князь Иван Васильевич ставленный отцом только и смотревший ему в рот, Александр Всеволодович, новый князь Псковский тоже его человек, Тарусский князь Юрий Всеволодович и оба Тита, Мстиславич и Святославич, князья Карачаевский и Елецкий. Дмитрий Александрович Брянский не приехал, но прислал от себя бояр и сына, сам же отправился в Глухов, уламывать своего родича Великого князя Глуховского и Новосильского, Михаила Семёновича. Ещё и обиженные Мстиславом бояре тут как тут, для Порея так вообще звёздный час наступил, каждый день его дружина пополнялась кровниками и любителями лёгкого заработка. В стороне остался лишь Муромский князь, Василий Ярославич, занявший нейтральную позицию, в силу удалённости. Если смотреть в ретроспективе и учитывать географию, то потенциально Семён мог собрать под свою руку тысяч пятнадцать-шестнадцать. На треть больше, чем его ещё не родившийся племянник перед Куликовой битвой, однако в конкретном случае, многое, если не всё зависело от логистики и ресурсов, вокруг них то и разгорелись споры.
— Вам то хорошо, а мне что прикажете делать? От его гостинца до Ельца полдня пути. Мстислав меня как жука раздавит, даже не заметит. Елецкий князь, от возмущения скинул на пол горлатую шапку, украшенную златом и соколиными перьями, топнул ногой. В общих чертах, план Колывана приняли, решив наносить множество ударов в разных местах, избегая генерального сражения, а положение Ельца, отрезанного от Оки пространствами чужого княжества, было в этом свете, мягко говоря, провальное.
— А тут и думать неча, Тит Святославич!