Володарь железного града
Шрифт:
— Кауна, 34 ярус — А 34 — Б 22. Тюр…
Перемещенные руны или пропадали, или сливались, формируя новые кляксы, которые, однако, какое-то время оставались неподвижными.
— Конунг, умоляю, поторопись! 46 ярус — А 7 — Б 44, хватай скорее матрицу и тяни в нижний правый угол. Скорей!
— Не успеваю!
Раз за разом я пытался успеть сформировать непонятную вязь, но не успевал, и конструкция рассыпалась снопами огоньков. Шли часы бесплотных попыток. Я запомнил траектории и кляксы, выписал себе порядок формирования, уложил в голове логику Хилдефонса, но мне всё равно не хватало скорости. В какой-то момент я отрешился, вошёл в транс и проделал комбинацию непрерывно, словно графический ключ для разблокировки смартфона ввёл. Хрустальный рисунок привычно задрожал и распался, но в этот раз из центра диска появился луч. Он несколько раз пробежался по моей фигуре, сканируя малейшие детали. Во всяком случае так мне показалось.
— Инициация оператора, — холодный,
— Как пройти инициацию? — я задал вопрос в лоб.
Колдун с непониманием посмотрел на меня, видимо он не слышал никакого голоса.
— Инициация оператора, — снова тот же мертвенный голос.
Шкала просела более чем на половину. Не знаю почему, но я точно знал. Второго шанса не будет. Надо действовать, и срочно! Я пробовал тереть диск, царапать, водил пальцами по спирали. Ничего. Вот же дурень! На последних секундах рванул нож из-за голенища и резанув по ладони, обильно залив диск. Кровь, едва коснувшись посоха начала стремительно испаряться, оставляя тёмный, клубящийся туман.
— Инициация завершена. Вам присвоен новый статус. Пользователь с ограниченным доступом.
— С паршивой овцы хоть шерсти клок! У нас получилось! — от радости я хлопнул колдуна по плечу, да так, что он едва не грохнулся.
— Вывести графический интерфейс, — тишина. — Вывести графический интерфейс! Какие команды мне доступны? Да отвечай же!
Вместо ответов, словно издеваясь, диск сформировал привычный голографический шар с пульсирующими рунами.
— Что-то не выходит конунг? Я видел, ключ принял твою кровь, иначе ты был бы уже мёртв.
Я лишь злобно зыркнул и задал невидимому аппарату новый вопрос, в душе, даже не надеясь на ответ. Логика этого устройства была совершенно непонятна.
— Как получить полные права? — мне не ответили, зато картинка с рунами передёрнулась рябью и скачкообразно выросла, сформировала голографическую проекцию земного шара. Я попробовал крутануть и… Получилось!
Несколько минут повозившись с управлением, научился не только вращать, но и масштабировать «глобус». Подробнейшая трёхмерная голограмма показывала леса, реки, поля и поселения людей с разрешением на порядок, превосходившим Гугл-карты. Странные правда какие-то поселения. Большая концентрация городов в Египте и Месопотамии, цветёт и пахнет Кносс, столица критского царства, разрушенного землетрясением три тысячи лет назад. Европа же наоборот на удивление пустынна.
— Похоже на срез между вторым и четвёртым тысячелетием до нашей эры, — пробубнил я вслух, не замечая реакции коллеги, не мигая смотрел на карту боясь лишний раз вздохнуть.
Прокручивая глобус, в очередной раз заметил небольшую красную стрелку, болтавшуюся в районе верховий Оки. Словно почувствовав, что её заметили и едва заметно мигая, она потянула за собой мой взор в Южное полушарие, пересекла Атлантику и, устремившись вдоль побережья Южной Америки, свернула на запад в районе Боливии, немногим не доходя Огненной Земли. Картинка рывком увеличилась, явив остроконечные вершины, увенчанные шапкой из снега. У подножия, там, где пампасы из колючек соседствовали с языками ледников, на каменном островке, отделенном от предгорий глубоким ущельем, возвышались причудливого вида губчатые структуры, явно искусственного происхождения, окружающие многоуровневое строение, чем-то походившее на возвышающиеся трубы органа.
— Храм Индр! — готский жрец упал на колени и не смел поднять взгляд…
Изображение тем временем снова передернуло рябью и «глобус» вернулся в привычный режим.
— Патагонские Альпы… Пипец, ближний свет!
* * *
Помучившись ещё несколько часов, мы ничего толком и не добились, кроме как вызывать глобус. Голова после этих манипуляций с рунами раскалывалась, а мне ещё сегодня на публике выступать. Хватит уже экспериментов, выйду-ка лучше на улицу, свежим воздухом подышу. Балкон в древнерусском стиле, с множеством затейливых рисунков и орнаментов выходил на берег Неручя. От шумного острожка дворец отделяли стены и густые, высокие ели, пересаженные в прошлую зиму. Шум городка заметно снизился, уйдя в природный фон. Немудрено, грязные и большие цеха давно переехали на новые места и в колыбели промышленности оставались лишь лаборатории ЦИК, ремесленные и художественные артели, административные корпуса.
Вдохнул воздух, полный аромата цветов и свежей пашни. Хорошо! Первый день травня выдался солнечным, раскрасил соседние строения в яркие цвета, словно прожектором подсветил. Крыша большого ангара покрылась сплошным ковром ирисов и колокольчиков, разбавленных ровными квадратами нарциссов, и огненных цветков, так на Руси называли мак. Дубы примеряли зелёные кафтаны, словно, готовясь к лету, а по валам волнами разошлась молоденькая травушка. Жужжали шмели, неся в гнёзда первые порции
Вторая половина апреля выдалась жаркой, что помогло не только справиться с последствия половодья, но и частью наверстать упущенное. Открыт высотный мост через Оку. Через дамбу на Свири пошли первые составы, закончены все капитальные мосты на хорде и, главное, открыт к движению участок монорельса, соединивший через Новгородские болота первый и второй строительный отряды и сделавший тем возможным сплошное движение по хорде! Всего с двумя, а не десятками как ранее, пересадками. Сии примечательные события хотя и прошли без моего непосредственного участия, но не остались незамеченными. На работников и администрацию отрядов пролился щедрый дождь из наград и премий.
Случилось и ещё одно непримечательное событие, кардинальным образом меняющее расклад сил, обещающее освободить тысячи и тысячи батраков, задействованных в вязке бревна для гатей. Трасса из сборных щитов, не бог весть какая технология, могли запустить её ещё в прошлом году. В теории, ибо на практике технология потребовала колоссальных запасов сухого леса и многих десятков, а то и сотен лесопилок. И как только мы накопили достаточно количество ресурсов, щиты пошли в серию что (в пять раз!) увеличило скорость укладки хорды. Гать-то ранее укладывали из свежего леса, неокоренного, вручную вязали проволокой — целая опупея с огромными трудовыми и временными затратами. Щит, другое дело. Лесопилки глубокой специализации уже массово выдавали недорогую, качественную продукцию. Из сухого, пропитанного болтушкой бруса-двадцатки на базе стройотрядов собирали на шипы, в «ёлочку» пакет с «рогами»-сланями. Поезд укладки пути сгружал секцию в утрамбованные тракторами «колеи». Если же попадали на слабые грунты, укладывали более широкие пакеты. Путевой кран вытягивал секцию, разворачивал ту над путями и укладывал вдоль несколько штук, после чего на щиты опускали секции отбойного бруса и рельсошпальную решётку, полученный «пирог» скручивали болтами. Несмотря на то, что расход металла вырос, использование щитов позволило избавиться от вязки проволокой, уменьшить расход леса и на сорок процентов, увеличить несущую способность. Во многих случаях теперь хватало гати в один накат, а когда всё же требовалось два, слои щитов сращивали, зеркально разворачивая друг относительно друга. Огромное количество горбыля не пропадало, без остатка уходило на артельные заборы.
Отладили, наконец-то, распределённую, удалённую систему бухгалтерского учёта нового поколения. В обычном двойном учёте существует проблема момента определения прибыли, то бишь, бухгалтерский учет по сути является «посмертным», финансовый результат работы артели-цеха выявляется только после составления баланса, который обычно составляется через несколько месяцев после окончания отчетного периода и не обеспечивает Госплан своевременной и актуальной информацией. Для новой системы часть элементов заимствовали из системы учёта японца Юджи Идзири, а часть, из системы Езерского, а именно журнал учёта, реализованный в форме бухгалтерского реестра. Контролёры при артелях и цехах, через щелевые перфокарты вводили исходные данные и отправляли их в управление учёта при Госплане, которое и занималось формирование баланса. Регистрация велась по трём группировочным совокупностям: приход, расход, остаток. Соответственно формировалось три вида документов: первичные, реестр (база учёта), отчёт (баланс был трёхэтажным, ибо в учёте использовались три счёта: «Ценности», «Касса» и «Капитал»). На деле же, тройная бухгалтерия Егерского представляет собой частный вариант двойной. Отличие их в том, что в последней результат отражается после каждой операции. Оно и понятно, двойная запись может быть легко упрощена, ибо применение отрицательных знаков позволяет вести ее в одномерном режиме. Необходимость стандартного представления по дебету и кредиту связана с тем, что до начала XVII века математики не рассматривали отрицательные числа в качестве полноценных математических объектов и изобретатель двойной системы Лука Пачоли, с тем чтобы избежать использования отрицательных чисел в учете, прибегнул к технике счетных перестановок. Вместе с тем вводились понятные и прозрачные учебник и методички, а финишные балансы открыто публиковались. Возможность получать срез хозяйственной деятельности в любой момент времени, позволила оперативно выявлять случаи банкротства, воровство, прочие нецелевые растраты и экономила массу средств.