Волшебная Башня
Шрифт:
Сердце так и ойкнуло, а щеки Уны налились краской. Но когда Адлер продолжил, стало ясно, что он вовсе не поймал Уну на том, как она любовалась им.
— Тебе интересно, почему, стащив идиотскую чашу, моя мать помогает Исидоре, а не мне?
— Не скрою, об этом тоже думала, — призналась сыщица, тот час испытав некоторую вину, несмотря на то, что озвучила эту мысль не сама. В какой-то момент ей захотелось обнять Адлера, чтобы утешить юношу, но, вспомнив о правилах приличного поведения в общественных местах, она сдержалась.
Адлер нехотя кивнул:
—
Дьякон закончил мысль за юношу:
— Этим можно объяснить то, что ваша матушка стала бы помогать дочери, а не сыну, из-за чувства долга.
Адлер утвердительно кивнул:
— Именно, и еще не в моих правилах мухлевать. Она это знает.
Вдруг Уна улыбнулась Адлеру и, наплевав на всякие правила приличия, взяла его за руку. Позволив себе такую дерзость по отношению к молодому человеку, которого едва знает, на глазах у всех, она еще и сжала ее крепко.
— Всегда знала, что ты честный, — поддержала Уна юношу.
И на несколько длинных мгновений они впились взглядами друг в друга. Уна ощутила, как закололо пальцы. Ей казалось, что она вот-вот утонет в голубом омуте глаз и пропадет навсегда, если перестанет сдерживать свои чувства.
Дьякон прервал молчание, вежливо откашлявшись. И тогда сыщица встряхнула головой, словно пыталась выйти из гипнотического транса. Она в спешке отпустила руку Адлера. Молодой адвокат тоже откашлялся, чувствуя неловкость, а Уна все еще ощущала в пальцах магические мурашки.
— Все же я не готов поверить, что мать украла чашу, мисс Крейт, — произнес он. — Не могу придумать, как ее кольцо могло оказаться там, где вы его нашли, но представить мать на карачках под фургоном, лезущую в потайной люк... На подобное она не подпишется.
Уна кивнула. Мысль сама по себе была просто комична — мадам Айри ползает в грязи и пытается протиснуть свои выдающиеся формы в какой-то лаз. Поразмыслив над этим более детально, Уна стала сомневаться, что полнотелая модистка могла бы пролезть через потайной ход, не будь на ней даже этих многослойных юбок. Да можно просто на ее выдающийся бюст глянуть и уже вычеркнуть из числа подозреваемых.
— Я осмотрюсь в доме, так уж и быть, — пообещал Адлер. — Если Исидора использует чашу, чтобы мухлевать, с подачи матушки или без нее, наш дом — лучший тайник для нее. Сестру отпускают домой на выходные.
— Было бы здорово! — обрадовалась Уна. — А я тем временем еще раз осмотрюсь возле фургона. Посмотрим, может из мадам Романии можно вытянуть еще какую-нибудь информацию.
Дьякон поудобнее примостился на ее плече:
— Или, как вариант, ты бы могла провести остаток дня, разгадывая подсказку.
Он указал клювом на Унины руки. Девушка подняла белую ленточку с подсказкой очередного дня, развернула её и вслух прочитала напечатанный текст:
«Переверни наоборот и смотри, ничего не перепутай».
На обратной стороне ленты сыщица обнаружила набор букв,
МЪЮЪ СЯЫР Ф ЗЯНРЭЁЦФЛ
— Кажется, еще одна анаграмма, — предположила девушка.
— То же самое подумал, — согласился ворон.
Прежде чем согласиться с советом ворона, Уна некоторое время смотрела на буквы.
— Ты абсолютно прав, Дьякон. Здесь нужно будет хорошо пораскинуть мозгами, — она поднялась с бордюра, положила подсказку в карман и добавила:
— Сразу после того, как переговорим с мадам Романией из Румынии.
Дьякону осталось лишь молчаливо вздыхать.
Глава двенадцатая: «Тик-так клуб»
После расставания с Адлером Айри, Уна загрустила: на неё накатила едва заметная волна меланхолии, сопровождающаяся лёгким трепетом в груди. Никогда ранее она не испытывала подобное и просто поверить не могла, что ей хватило храбрости взять Адлера за руку. Да ещё на людях.
Три месяца назад, на Полуночном маскараде, всё было совсем по-другому — там держаться за руки с партнёром было вполне уместно. Но сегодня днём Уна совершенно не могла себя контролировать, и ей оставалось лишь догадываться, что о ней, должно быть, подумал Адлер.
Он не убрал свою руку. Но опять же, девочки не должны вести себя так по отношению к юношам. Скорее наоборот.
«Может, это задело его мужское самолюбие? — размышляла сыщица. — Может, он не убрал руку только потому, что не хотел меня смутить. А что, если он так быстро сбежал, чтобы найти место, где руки вымыть?»
«Что за чушь?» — одернула сама себя девушка. «А вдруг не чушь?» — тут же вернулось сомнение.
Погрузившись в свои мысли, Уна рассеянно брела по парку, на мгновение забыв, куда попала. В здравом уме и доброй памяти Уна едва ли ступила бы на эти лужайки, опасаясь страшных воспоминаний. Но внезапно она осознала, куда пришла, и чуть не оцепенела.
Через силу она ускорила шаг, чтобы проскочить то место, где три года назад была отброшена волшебной взрывной волной, убившей ее мать и сестренку под рухнувшим деревом. Топтать эту траву казалось кощунством, и очередной приступ вины не заставил себя ждать, затмив все мысли об Адлере и рукопожатии. Всё это показалось мелочным в сравнении с нынешней целью — найти оракул и получить ответ, который так тревожил Уну.
Спустя пару минут, все еще ощущая гнетущую тяжесть внутри, Уна обогнула башню и остановилась перед фургоном, затем постучала в дверь. Никто не откликнулся. Она постучала еще раз, но хозяйки, по всему видимо, не было дома.
— Интересно, куда она запропастилась? — спросила вслух Уна.
— Не ведаю, — пробурчал Дьякон. — Но может это знак свыше, что пора заняться подсказкой. Если ты ее заранее разгадаешь, то у Исидоры не будет форы, используй она эту чашу.
Уна прикусила губу, не желая открываться Дьякону, что ее интерес к оракулу куда как больше, чем победа в состязании.