Волшебная нить
Шрифт:
– Полегче, полегче!
– Ничего, барин, чуток осталось!
– крикнул мужик и снова подхлестнул лошадей.
В город они ворвались, как разбойники. Жители смотрели на странных ездоков с подозрением и испугом. Бронский велел остановиться возле большого двухэтажного дома, в котором в определенные дни размещалось дворянское собрание. Чемоданы выставили прямо на землю. Расплатившись с мужиком и оставив Тихона сторожить их от цыган, Левушка взбежал на крыльцо.
Дворяне уже перестали заседать, они разошлись
– Левушка, как ты здесь?
– воскликнул он, в растерянности поднимаясь с кресла, чтобы приветствовать сына.
Юноша бросился к нему и крепко обнял. Знакомые помещики подходили здороваться, хлопали по плечу, разглядывали мундир, сопереживали Сергею Львовичу, а тот все никак не мог привыкнуть к неожиданному явлению сына.
– Я все расскажу. У меня письмо от директора, - коротко отрапортовал юный правовед.
– Тебя исключили? За дело?
– нахмурился Сергей Львович.
– Не исключили, - успокоил его сын.
– Но было близко.
Предводитель неодобрительно покачал головой, но не стал больше спрашивать, оставляя подробности для дома.
– Тихон с тобой?
– Мои чемоданы сторожит, велите их внести, - попросил Левушка.
Старший-Бронский тотчас послал человека за Тихоном и кладью.
– Скоро обед, потом вечернее заседание. Придется тебе подождать, - Сергей Львович указал юноше место возле себя.
– Что делите на сей раз?
– поинтересовался будущий законник.
Сергей Львович усмехнулся и, набивая трубку, рассказал:
– Слушали отчет об использовании дворянской кассы. Теперь предстоит выбрать посредников для размежевания земель. У Тимофеева с Глазуновым возник спор, их надо разделить. К губернским выборам готовимся.
Отобедав с отцом за общим столом, Левушка решил остаться на заседание, чтобы обогатиться опытом для будущей деятельности. Однако ему скоро сделалось скучно. Послав отцу записку с предупреждением, он отправился гулять по городу. Тихон мирно дремал на чемоданах в просторной передней собрания.
Все дороги вели на ярмарку. Прогуливаясь у балаганов, Бронский ловил заинтересованные взгляды уездных барышень. Кажется, его зеленый правоведческий мундир и треуголка возбуждали любопытство. Осмотрев шатры с фокусниками, поглазев на кулачный бой двух дюжих молодцов, Бронский направился к цыганам. Его всегда влекли к себе их дикие напевы. Проходя мимо многочисленных лавок, он остановился возле торговки пирогами. Рядом зазывала-сиделец расхваливал товары из модной лавки: китайский шелк, английский ситец и сатин.
Левушка не был голоден, но он увидел, что поодаль от торговки стоял
– Барин хорошенький, выбирай, что душе угодно!
– приговаривала торговка.
– Все свежее, только что из печи!
Бронский пошарил в карманах и нашел серебряный двугривенный. Он накупил у бабы пирожков и сунул их мальчишке. Тот поначалу испугался, но, ободренный решительным кивком, несмело принял угощение.
– Ты чей?
– спросил его Бронский.
– Сапожников сын, - едва выговорил мальчонка, набивши рот.
– Ступай домой, пострел, покуда тебя не затоптали, - рекомендовал он довольному мальцу и собирался уже продолжить свой путь к цыганам, как вдруг замер на месте, не в силах пошевелиться.
У модной лавки стояла Катя, поджидавшая маменьку, которая торговалась с приказчиком. В шляпке, украшенной цветами, с тонким румянцем и легкой улыбкой, девушка казалась воплощением весны. Бронский хотел позвать ее, но не услышал собственного голоса. Почувствовав его взгляд, Катя медленно обернулась.
Левушка видел, как изумление в ее глазах сменилось гневом и болью. От улыбки не осталось и следа. Катя сделала движение, словно хотела уйти.
– Катя!
– обрел, наконец, голос потрясенный юноша. Он кинулся к ней, готовый схватить и удержать ускользающую грезу.
Однако Марья Алексеевна уже вырвалась из цепких рук услужливого приказчика и преградила Левушке путь.
– Если вы сделаете еще шаг, я позову квартального!
– строго произнесла решительная дама.
Ничего не понимая, Бронский силился поймать ускользающий взгляд любимой, но тщетно.
– Катя!
– в отчаянии еще раз позвал он.
Она не обернулась. Марья Алексеевна спешно уводила дочь подальше от застывшего на месте юноши.
11.
Левушка не пошел к цыганам, он вернулся в собрание усталым и невеселым. Сергей Львович между тем завершил дела и беседовал с заседателем о весенней тяге, удобно устроившись у камина в просторной зале собрания. Увидев сына, он тотчас предложил:
– Едем домой - я вижу, ты устал с дороги. Мои дела окончены.
Бронский согласно кивнул. Предводитель распорядился приготовить экипаж.
– Я кстати приехал в шестиместной коляске четверней, - Сергей Львович находился в веселом расположении духа и смотрел на сына с любовным вниманием.
– По дороге расскажешь свою одиссею. И где же письмо директора?
Они вместе спустились в переднюю, где истомился в ожидании Тихон. Левушка извлек из чемодана послание Пошмана, с тревогой подал его отцу. Сергей Львович распечатал конверт, но в этот момент объявили, что коляска подана.
– Что ж, в дороге прочитаю!
– предводитель спрятал письмо в карман.