Волшебники Гора
Шрифт:
— И они не делились с вами своими тайнами, теми, что касаются того, как угодить мужчине? — спросил я.
Есть сотни подобных нюансов, касающихся одежды и причёсок, использования такой косметики, как помада и тени для век, обычно рассматриваемой неподходящей для свободных женщин, а также умелого подбора украшений, шелков и духов к физическим и психологическим особенностям и поведению. Все эти методы, направлены на то, чтобы довести своего владельца до полной потери контроля над собой от удовольствия, а заодно и бросить женщину в его полное распоряжение, сделав её той, кем он может командовать
— Они не пошли на это, — ответила она, — даже после того, когда мы их попросили об этом!
— А вы ассоциировали себя как рабынь по отношению к ним? — осведомился я. — Вы плакали и упрашивали, становились перед ними на колени, целовали их ноги? Давали ли вы им понять, что ваши просьбы исходили от таких же как они сами, то есть от простых рабынь? Предлагали ли служить им, как если бы были их собственным рабынями? Прошли ли вы испытание, возможно весьма длительное, в течение которого они смогли бы убедиться в ваших серьёзных намерениях, в вашей искренности и старании? Делали ли вы всё это?
— Будучи новообращённой рабыней, я слишком сильно боялась их, — призналась женщина.
— Не исключено, что не напрасно, — согласился я. — Любая из них могла выпороть тебя плетью.
— Я знаю, Господин, — вздохнула женщина.
— Возможно, через несколько месяцев, после того, как они привыкли бы к вам, начали бы воспринимать, как всего лишь таких же рабынь как они сами, их отношение к вам могло бы измениться в лучшую сторону.
— Возможно, Господин, — пожала она плечами.
— Ты кажешься мне очень неглупой женщиной, — заметил я.
— Господин? — удивлённо посмотрела на меня рабыня.
— Ты же знала о постельных законах, не так ли? — поинтересовался я.
— Да, Господин, — согласилась Лавиния.
— Ты что, решила, что можешь безнаказанно нарушать их? — уточнил я.
— Я думала, что это останется в тайне, Господин, — призналась она.
— То есть Ты не ожидала, что тебя могут выдать или выследить?
— Я не подумала об этом, Господин, — вздохнула женщина.
— И всё же, — сказал я, — как умная женщина, Ты должна была понимать, что это слега небезопасно.
— Возможно, — кивнула она. — Но в тот момент я об этом не задумывалась.
— Это уже интересно само по себе, — сказал я.
— Господин? — не поняла Лавиния.
— Выглядит так, что Ты поступила очень неосмотрительно, — проговорил я.
— Возможно, Господин, — не стала отрицать женщина.
— И вот это мне кажется мне очень интересным, — заметил я.
— Господин? — снова озадаченно отозвалась она.
— Что Ты ощутила в первый момент, — спросил я, — когда на тебя упала сеть?
— Это не важно, — смутилась Лавиния.
— Ты же сразу поняла, что это была именно рабская сеть? — уточнил я.
— Скорее некая сеть для захвата, — поправила она.
— Итак, что Ты почувствовала? — повторил я свой вопрос.
— Это не имеет значения! — попыталась увильнуть рабыня. — Это было скоротечное ощущение, внезапная, мимолетная, дикая реакция!
— Что это было? — потребовал я ответа.
Женщина бросила
— Держи колени широко, — напомнил я ей.
Колени рабынь снова раздвинули белёсую пыль в стороны, образовав по бокам бугорки в хорт высотой.
— Подумай хорошенько, прежде чем ответить, — предупредил я. — Сегодня Ты уже заработала наказание.
— Эйфорию! — выпалила женщина.
— Ну, конечно, — усмехнулся я.
— Но потом был испуг! — тут же добавила она. — Я поняла, что произошло! Меня поймали! Я попалась! Я в ловушке! Я в сети! Меня сжигал стыд. Мне казалось, что меня охватило пламя! От осознания того, в каком бедственном положении я очутилась, я не могла дышать! А ещё я была голой в окружении мужчин! Они смотрели на меня! Что станет с моей репутацией? Я начала бороться! Мне было страшно! Я была рассержена! Оскорблена! Несчастна! Предана! Беспомощна! Я отчаянно боролась с сетью! Я боролась с ней! Но я не смогла освободиться!
— А что произошло позже, — поинтересовался я, — в здании суда?
— Меня бросили в клетку, — рассказала Лавиния, — голую, на какую-то прелую солому, и приковали за шею к стене. Цепью!
— И что ты чувствовала на этот раз? — спросил я.
Она посмотрела на меня, и ответила:
— Боль! Моё бедро ужасно болело! Они заклеймили меня.
— Ну, это ожидаемо, — кивнул я.
— На мне было сразу два ошейника, — сообщила рабыня, — легкий, временный, идентифицирующий меня как рабыню временно находящуюся под надзором судей, и, поверх первого ещё один, удерживающий ошейник, посредством которого я была прикована к стене.
— Продолжай, — подтолкнул я, замолчавшую было женщину.
— Я ощущала ошейники на своём горле, — заговорила она снова. — Временный ошейник был плоским и плотно облегал шею. Это был первый ошейник, который я когда-либо носила. Его на меня надели сразу же после того, как выжгли клеймо. Удерживающий ошейник, был лишь чуть-чуть больше того, поверх которого был надет. Зато последний было очень тяжёлым и толстым. А его цепь, фута четыре длиной, с толстыми прочными звеньями, ещё тяжелее. Она была прикреплена к стальному кольцу, вмурованному в стену не выше фута от пола.
— Так что насчёт твоих эмоций? — напомнил я.
— Я лежала там, — задумчиво проговорила Лавиния, — а мои пальцы ощупывала цепь, около удерживающего ошейника.
Она снова замолчала, но ненадолго, столкнувшись с моим выжидающим взглядом, рабыня, наконец, выдавила из себя:
— Спокойствие. Удовлетворённость. Счастье. Борьба осталась позади.
— Когда Ты получала ошейник Аппания? — уточнил я.
— На следующий день, — ответила она. — Его на меня надел один из его агентов. А немного позже за мной в здание суда зашёл один из его рабов, управлявший фургоном. Он связал мне руки за спиной и накинул верёвочную петлю мне на шею. Потом, на улице, раб привязал верёвку к задку фургона. Мне даже не позволили ехать. Я стала рабыней, и должна была следовать за ним пешком, голой, с верёвкой на шее в дом моего владельца. Дважды на улицах меня ударили свободные женщины. Вот так и началось моё введение в рабство.