Волшебное зеркало Тимеи
Шрифт:
Один силуэт был в костюме и шляпе, он приблизился ко мне и, наклонившись надо мной, заглянул безлицей головой и дыхнул чем-то омерзительно горячим и смрадным.
Другие выстроились за ним и молчаливо кивали, то вытягиваясь в длину, то расширяясь поперек.
«Дин-дон, дин-дон…», — звенели, покачиваясь, их головы.
Кровать вместе с полом вдруг взметнулась ввысь и остановилась где-то высоко-высоко, словно на утесе, который обрывался ровно там, где стояли ее ножки. Со всех сторон хлынул резкий ветер. Потолок взвился простыней и улетел.
Я шевельнулась на кровати. Ах, зачем я это сделала?.. Равновесие нарушилось, простыня подо мной вдруг заскользила, неотвратимо таща меня за собой. Липкими от ужаса руками я попыталась удержаться за край спинки кровати, но не успела, а в следующее мгновение она была уже недосягаема для меня. Не слушающимися пальцами, крича своим звонким хрустальным голосом, я хваталась за край матраца, за угол одеяла, чувствуя, что ноги мои уже сползли вниз и колышутся над пропастью.
В тщетных попытках удержаться руки проскользили по постели вниз, и с непередаваемым чувством я поняла, что в следующее мгновение меня уже ничто не спасет. И тотчас же из рук вывернулся край скользкой простыни, кровать взлетела вверх, а я ринулась вниз, успев подумать, что на том свете надо покупать только грубые холщовые простыни…
Сердце под рубашкой заколотилось неимоверно, со лба заструился пот, по глазам стегал летящий черный воздух, я рассекала его каждым взмахом ресниц. И неминуемо приближалось дно зияющей внизу бездны. И вдруг над самым ухом мягкий и вкрадчивый голос Рене спросил:
— Теперь ты будешь слушаться меня, моя женушка?
— Да, да… — задыхаясь, пробормотала я.
— Не будешь больше позорить перед гостями?
Я наклонила голову и увидела стремительно надвигающуюся землю. Она была усеяна грудами острых камней. Я летела прямо на них.
— Нет! Нет!!! — завопила я истошно.
Камни подступали все ближе, я уже начала различать отдельные острия.
Мой разум от страха начал отключаться. Откуда-то сбоку вновь прозвучал голос, требовательно вопрошающий:
— А теперь ответь — ты любишь меня?
И вдруг перед моими глазами, прямо в летящем черном небе, возникло его лицо.
Я хотела было ответить ему, но почувствовала, что в легких кончается воздух, а в голове растворяются последние мысли.
Клочья лица Рене запрыгали перед глазами — его сверкающие глаза, его шевелящиеся губы… И в тот же миг сознание мое отключилось.
ГЛАВА 25
Не знаю, упала я или мне каким-то образом удалось избежать падения, но еще долго я не могла ухватить свой витающий где-то разум. Я не знаю, где, в каком месте и в каком образе я провела остаток этой страшной ночи, и кто бесконечно смотрел и дышал мне в лицо… Я словно была пьяна до бесчувствия и помню только душный воздух вокруг, очертания
Когда я, наконец, пришла в себя, то увидела, что лежу на полу комнаты возле перевернутой набок кровати. Все предметы мебели были на своих местах, в окно светило ясное весеннее утро, а рядом валялись скомканное одеяло и смятая простыня.
Я приподнялась на руке и почувствовала боль в пальцах. Они были сбиты до крови и тяжело ныли. В большом зеркале шкафа прямо передо мной сидело мое отражение. За проведенные в плену Рене месяцы я уже успела свыкнуться и даже отчасти примириться с ним, но увиденное меня устрашило.
Старуха в зеркале была поистине ужасна. Ее редкие космы были всклокочены, беззубый рот перекошен, а во взгляде запавших глаз читалось безумие.
Я отвела взгляд в сторону, чувствуя, как горечь и отчаяние заполняют душу.
В комнату зашла Мишель с подносом.
— Ваш завтрак, мадам.
Внезапно во мне все закипело, забурлило, заметалось… На бедную женщину-робота обрушилась моя испепеляющая ненависть и боль.
— Вон отсюда! — заревела я. — Вон!!!
Выплеснув эмоции, я бессильно рухнула на пол и зарыдала.
Вопреки ожиданиям, Мишель не уронила поднос и не выбежала вон, как было приказано. Тем же металлическим голосом она возвестила:
— Это сырая и ветреная погода так на вас влияет, мадам!
Послышался стук подноса о стол.
Я подняла голову.
— Причесать вас? — деловито осведомилась служанка.
— Простите… — пробормотала я, приглаживая растрепанные волосы. — А где месье?..
— Господин с утра отбыл в Англию вместе с оркестром, — сообщила Мишель, не отреагировав на извинение. Она подошла ко мне вплотную, сощурилась и ухватила прядь волос.
— Может быть, позвать Аделаиду, что бы она сделала вам прическу?
Я посмотрела на нее бессмысленным взглядом.
Отбыл в Англию?.. Сырая и ветреная погода?..
— Какой сегодня день, Мишель?
— Суббота, мадам.
Горячий удар в солнечное сплетение, сгустки мыслей, перебивающих друг друга…
— Я позову Аделаиду Куприс.
— А кто такая Аделаида Куприс?.. — спросила я отстраненно, витая в мыслях возле вязкого пруда.
— Та парикмахер для торжеств, которая делала вам свадебную прическу. Неужто забыли?
Мне показалось, что Мишель оживилась, говоря об Аделаиде. Это было невероятно. Я покосилась на ее прическу — прилизанное «каре» под чепчиком.
Никакой Аделаиды я не помнила, как почти не помнила и саму свадьбу — она прошла словно в бреду и не оставила следа ни в моей душе, ни в памяти.
— Нет… — вежливо отказалась я. — Не надо Аделаиду.
Не найдя отклика на свое разумное предложение, Мишель поджала губы и задрала голову.