Волшебное зеркало
Шрифт:
Которые здесь женщин соблазняли, развращая,
Ведь только вы ответственны за всё их поведенье.
Вы ж были патриархом тех постыдных извращенцев!
И это нужно лично вас казнить, всем в назиданье»!
С улыбкой старец обратился к общему собранью:
«В разврате вы хотите нам отдать ряд преференций?
Но сами-то вы разве не развратны по природе?
Чисты ли вы все с жёнами, друг другу изменяя?
И разве речь может идти здесь о моём народе?
Вы
И если уж зашла речь о разврате, то скажите,
Какое наказанье есть за это преступленье?
Не казнь у вас за это же, а просто избиенье?
Так что же, вы за это всё нас всех казнить хотите?
И генерал ваш не прибег ли к чрезвычайным мерам?
Когда мог просто выпороть его и кончить дело?
Но он не сделал так. Где ж справедливость вашей веры?!
Так поступая, можете дойти вы до предела».
Пред тем как слово Чжоу дать, вердикт всем зачитали:
– «Наш Император, разобравшись в деле, так считает,
Хоть и порок каким-то образом мы наказали,
Но Император справедливо всё же полагает:
«В законах, чтоб не поддаваться увлеченьям новым,
Чтоб злоупотребленье не было закономерным,
Считаем в деле этом бденье против зла чрезмерным,
А наказанье за то преступление суровом,
Но все ж, заслуги Чжоу во вниманье принимая,
Что помогал всему селу он не из пользы личной,
От приставанья лис всех сельских женщин избавляя,
Сослать в Хайчжоу в ссылку Чжоу из гвардии столичной,
И в наказанье один год оставить без оплаты
За службу его, без материального довольства,
Чтоб осознал всё, чувствуя себя, как виноватый,
Не применял бы впредь жестокость никакого свойства».
Крестьяне, слыша это, радостно завосклицали,
Хвалу воздали Небесам коленопреклонённо,
За мудрость Неба, на колени встав, молиться стали,
Потом отправились домой все удовлетворённо.
Обманутые женой бога
(О чём не говорил Конфуций)
У Врат Хуцу жил эскулап Ту Чье-лу, всем известный,
Его невестка Ву сестрою младшей приходилась
Достойному чиновнику, чей образ честный
Был образцом для подражанья, им семья гордилась.
В сорок шестом году Цянлун государя правления (1776)
Ву увидала сон, где Ли печатник в храме, близком,
Просил у неё милостыню с текстом сутр, буддийским,
Пророчествуя в будущем пожары, разоренья.
Ли убеждал её, что милостыню собирает
Для бога, ведь способен тот предотвратить несчастья,
Так как помочь всем может, поменять всё –
Он сильный, всемогущий, он всё может и всё знает.
Ву госпожа была убеждена на половину,
Тогда печатник приводить событий стал детали,
Места и имена в его рассказах совпадали,
С событиями теми в эту страшную годину,
Но многое из тех вещей ей слышать было странно,
И многое в действительности там не совпадало,
К тому же, Ли о многом говорил весьма пространно,
Ву колебалась. Но вдруг рядом женщина сказала:
– «Дня третьего, а месяца девятого случится:
Произойдёт воспламененье, город пострадает,
Семья же ваша будет первой, в картах говорится,
Никто из вас не выживет, гадалка это знает».
Так в жёлтой блузке, красной кофте женщина сказала:
– «Никто на том пожарище из ваших не спасётся,
Но чтоб беду предотвратить, вам нужно для начала,
Сжечь деньги в храме, всё предотвратить ведь удаётся
Пожертвованием и обряда соблюдением».
Открыв глаза, Ву о печатнике всё разузнала,
Ли умер, и прошло три года после погребенья,
О женщине в той блузке ничего так не узнала.
Но всё же не могла она рассеять подозренья,
Пошла в храм бога местности, чтоб богу помолиться,
Её увидела там, не могла не удивиться,
То была статуя и жена бога, без сомненья.
Тогда спросила у соседей Ву о совпаденье,
То все они были напуганы и поспешили
Собрать как можно больше денег для их подношенья,
И выражая храму преданность, фонд учредили.
Настал девятый месяц, семья дома не осталась,
К родным в дом переехала, огня не зажигала,
И не готовила, три дня прожить так постаралась,
На третий день всё, как всегда, спокойно и стояло.
Не знала Ву, что думать, когда храм вновь посетила,
То ли богиня храма прихожан всех обобрала,
То ли пожар в их доме всё же так предотвратила,
То ли на платье, новое, себе денег собрала?
Хорошенькое маленькое приведение
(О чём не говорил Конфуций)
В Цзиньлине парень молодой жил, его Гэ все звали,
Любивший выпить и всегда действовать жестоко,
Обычно люди все знакомств и встреч с ним избегали,
Имел друзей он, не чувствуя себя одиноко,
Любил пристать, запугивая гадостью ужасной.
Раз рано утром в парке Юхайтай он был с друзьями,
Вдруг видят чёрный гроб торчит, разбитый, меж корнями
А из него свисает наземь угол юбки красной.