Волшебные приключения Выдры и кобеля
Шрифт:
— Современные женщины не требуют аж такой заботливости, — мило улыбнулась, стоя уже на другом берегу.
Вампир рассмеялся:
— Тогда я удивлен, почему ты позволила мне забрать свою сумку.
— Я независимая, но не дура, — я оскалилась. — Умею принимать помощь, когда она нужна.
В конце концов, мне и ходить столько сейчас не хотелось, не то, что тяжести таскать.
Тропинка снова ушла вверх, и мы ушли по ней. Но в какой-то момент вампир свернул между кустами и дальше мы уже брели по лесам и полянам без каких-либо опознавательных знаков направления. Теплая ночь близилась к средине, разговаривать в ее тиши казалось каким-то святотатством — я невольно
Сам Мечеслав растерял свою задорность и энергию, став больше похожим на нелюдя, жителя ночи... часть этой странной реальности. Будь я чуть более впечатлительной, я бы наверное заподозрила что он — не настоящий, и все это, возможно, вообще сон.
А потом мы вышли к совершенно обычному ручью, берущему свое начало посреди холма и с тихим журчанием убегающего вниз по мелким, выглаженным водой камням. Вампир театрально-атмосферным жестом указал на него и сверкнул глазами:
— Лучший источник живой воды в округе. Прошу.
Несмотря на кажущуюся в обычной ситуации уместность интонации глашатая, говорил он тихо, спокойно, и поселившаяся лишь в уголках губ улыбка выглядела как часть потрясающе вписывающегося в окружающую ночь образа. Пожалуй, впервые я действительно посчитала этого вампира красивым. Впечатляющим. Тут же замотала головой, прогоняя наваждение и перевела свое внимание на ручей.
Ручей, как ручей. Мне почему-то казалось, что он должен как-то по особому выглядеть. Вода, текущая вверх, а не вниз, мистическое сияние там, или еще чего-нибудь. Все-таки живая вода, как никак. Я бы не удивилась, если бы ручей оказался и вправду живым, и с ним пришлось бы договариваться о жертвовании пары ложек его водного тела для нашей благой миссии. Но нет. Самая обычная вода вытекала из самых обычных камней, и по обычным камням обычно стекала вниз. Честно говоря, я была в полушаге от того, чтобы заподозрить Мечеслава в плохой шутке, за которую неплохо было бы попытаться его в этом же ручье и притопить (интересно, а вампиры умеют тонуть?). Но прежде, чем я успела преодолеть эти полшага, в моей голове зазвучал голос.
«Идеальный источник».
— И как вы это определяете только? — пробормотала я, не надеясь на ответ.
— От нее пахнет по особому, — вампир подошел ближе к ручью, присел на корточки и провел над неровной поверхностью воды рукой. — И когда делаешь вот так, то кажется, будто кожу покалывает.
Я тоже подошла, присела на корточки рядом с ним. Невольно провела рукой также, но... ничего не почувствовала. Даже как-то обидно стало, потому что было прекрасно понятно — ведьмы тоже чуют что-то особое в этой воде. Но мне это, судя по всему, познать не позволено. Совершенно не понятно, почему.
Нахмурившись, я достала фляжку из кармашка рюкзака, снятого вампиром с плеча и оставленного рядом, отвинтила крышку, и принялась набирать чудо-водицу так, будто она была абсолютно обычной. Ну, а что, никаких инструкций на этот счет мне не дали, спасибо хоть подтвердили, что источник настоящий.
Мечеслав честно дождался, когда я наберу воду, закрою крышечку и
— Я бы хотел извиниться.
— А? — глупо откликнулась я, застигнутая такой заявкой и серьезностью тона врасплох.
— Я бы хотел извиниться, — повторил Мечеслав. Отложил рюкзак в сторону, взял мои ладони в свои и поднялся, заставляя меня тоже встать прямо, после чего, не отпуская моих рук, продолжил: — За то, что повел себя грубо с тобой. За угрозы и причиненную боль, — он запнулся, прикрыл веки, разрывая зрительный контакт. — За то, что меня не было рядом. Все эти годы. Но я не знал... — он открыл глаза и посмотрел мне, кажется, в самую душу. — Почему ты не сказала мне? Я бы мог защищать их! Год за годом, столетие за столетием, оберегать твою драгоценную кровь. Неужели я так и не стал достойным твоего доверия? Не заслужил знать правду? Зачем? Я просто не понимаю, зачем было мне лгать?
— Я не понимаю о чем ты, — растерянно начала я, и качнула головой: — Я не лгала тебе.
– Но она твоя...
— Нет, — я протянула к нему руки, коснулась его лица. — Не моя. Я говорила ей не давать тебе ее крови, чтобы мы не оказались в этой ситуации. Но она оказалась добрее моих запретов. Я понимаю, почему ты решил, что мы с ней связаны — ты до сих пор помнишь вкус моей крови. И все же, она не мой потомок. Я ничего от тебя не скрывала — мне просто незачем было тебе лгать.
Его глаза — две алые бездны, наполненные желанием верить и сомнением в каждом моем слове. А ведь раньше ты сомневался только в моих решениях, но не словах.
— Я не понимаю, как такое возможно, — прошептал он, утыкаясь мне в лоб своим, скрывая свой взгляд за опущенными ресницами.
— Когда-то очень давно, в прошлой жизни, я дарила свою кровь женщине, готовой дать этому миру дитя. Однажды я расскажу тебе эту историю, родной, но сейчас... — я отступила, едва заметно качая головой.
Но Мечеслав перехватил мою руку:
— Стой!
И что-то в его глазах, чему в человеческой речи нет определения, разбило мое самообладание в дребезги.
Его губы на вкус как теплое серебро, и воздух, кажется, наполняется ароматом ночных фиалок. Я так скучала по этому, простому и понятному ощущению, мгновениям, когда не требуется никаких ответов, потому что вопросы никому не нужны. И это затягивает, поглощает с головой, заставляя желать больше, тянуться за новыми и новыми поцелуями, продлевая иллюзию, сотканную из прикосновений. Дыхание сломалось вслед за разумом, вампир потянул темную спортивную кофту с загорелых под ласковым солнцем плеч.
Нет, нет, нет.
Я оттолкнула его так сильно, что вампиру пришлось отступить на шаг и покачнуться. Сердце бешено колотилось в груди, в ребра билась ядовитая, иглистая паника. Этого не должно было произойти, не должно было случиться. Еще секунду назад я крепко прижималась к его телу, выгибалась под крепкими руками, ловила дыхание меж жарких, слишком откровенных поцелуев. И это воспринималось так, будто я этого хотела, а это просто невозможно. Я зажала рот рукой, вторую выставив перед собой, не желая, чтобы он вообще ко мне подходил. Этот мужчина ломает меня, выворачивает наизнанку, изменяет, выпуская наружу то, чему наружу прорываться совершенно не стоит.