Волшебный десерт для мага. Я (не) твой сахарок!

Рождественская Елизавета

— Я? Ну вот, конечно. В проблемного парня влюбилась ты, а отдуваться мне, очень замечательно! — возмутилась Диди, но я уже не слушала.

Мне нужно было срочно написать письмо единственному человеку, который мог бы нам помочь. По крайней мере, я старалась в это верить.

'Господин Хантли!

От всей души приветствую Вас и желаю доброго здравия. Не думала, что мне придётся просить об услуге большей, чем Вы уже мне оказали, но ситуация безвыходная. Начну с того, что не была честна с Вами в нашу последнюю встречу. Вы были проницательны, впрочем, как и всегда. Мои действия продиктованы не слепой любовью. Точнее, не только ей. Винсент в беде, и я надеялась, что смогу помочь ему без лишнего шума, однако… Обстоятельства диктуют свои условия, а полученные мной

сведения побуждают обратиться к единственному человеку, способному использовать их на благо империи. Господин Хантли, Леофик Бранс — предатель. Император в опасности, как и все мы. В банковской ячейке на имя Амадеи Нэвис я оставлю кулон. Это записывающий артефакт. Он активируется лёгким нажатием на маленький чёрный камень у ушка. Прослушайте всё то, что мне удалось узнать, и найдите способ донести информацию до императора. Прошу! Наверняка вы слышали о члене императорского совета Филипе Фитсерберге Нэвис. Это мой дед. Мы не общались, но, возможно, эта информация как-то поможет быстрее достичь цели, однако будьте аккуратны. Слепо доверять нельзя никому.

Искренне надеюсь на Вашу помощь. Вероника Нэвис

p. s. Код для доступа — день рождения Амелии'

Написав записку, я свернула её в крохотный свиток и убрала в ящик стола. Заперев дверь на замок, погасила магический светильник, активировала артефакт и тихо пересказала для Хантли историю Винсента с артефактом и заточением. Затем разложила всё нужное для медитации. Диди была права, заклинание поиска предполагает достаточное количество магии, а вот медитация магический фон не потревожит. Постоянная практика пошла мне на пользу, в транс вошла за считанные секунды и очень быстро оказалась там, где держат Винсента, но сейчас мужчина меня не видел. Подогнув под себя ноги, он спал на пучке прелой соломы, а рядом деловито копошилась мелкая мышь. Брезгливо пнула грызуна носком ботинка и присела, всматриваясь в любимые черты. Лицо Винса заострилось, на скулах алели свежие ссадины, а под глазами залегли чёрные тени. К горлу подступил ком… Я протянула руку и провела по лицу кончиками пальцев, едва касаясь бледной перепачканной кожи.

— Никки… — прошептал Винсент и улыбнулся, не открывая глаз. — Мой сахарок, не нужно слёз…

— Винс… — я сдавленно всхлипнула. — Да что же они натворили… Каждый… каждый ответит мне за твои страдания, за всё, что нам пришлось пережить, ответит… И папаша Бранс будет первым.

Я встала и огляделась в поисках коридора, а когда нащупала его, медленно направилась изучать пространство. Две камеры, одна из которых пустует. Небольшой закуток со столом для работников охраны, которые, к слову, спали, расточая по помещению кислый аромат дешёвого пойла.

— Выпить, значит, любите? — недобро хмыкнула. — Будет вам праздник…

Я шла, пока не упёрлась в стену, изучила каменную кладку, приложила руку и проникла сознанием сквозь толстую стену.

— Так и думала…

Глазам открылась кладовая. Значит, вход в тюремную зону будет с противоположной стороны. Отлично.

Вернулась в камеру к Винсенту, наклонилась, прижалась к холодной щеке губами и, прошептав: «Всё будет хорошо», открыла глаза в комнате для прислуги.

Диди сидела напротив, а сквозь краску, маскировавшую несколько радужных пёрышек, лился мягкий свет.

— Спасибо, — улыбнулась я птахе. — Ты мне так помогаешь, Ди.

— Будешь должна мне килограмм сахара, — деловито заявила эта вредина.

— А как же диета? — засмеялась, потрепав чёрную макушку.

— Мы ведь определили, что это всё твой дар, — парировала Ди.

— Ла-адно, давай отдыхать. Завтра нужно будет реализовать вторую часть плана.

Я юркнула под тонкое шерстяное одеяло, а Диди устроилась рядышком.

— За ужином госпожа Эмма сказала, что завтра планируется поездка в столицу за продуктами, — шёпотом пояснила я. — Обычно этим по списку, одобренному Фредигером, занимался Вильям вместе с Иридой, которая владела грамотой. Но Ириду уволили, и как теперь Вильям планирует закупку, одному Ошуру известно. А Ошуру известно, что грамотой владею я. Ну, как владею, читать

немного умею, да пишу имя своё сносно. Утром я уговорю Вильяма взять меня с собой. Я ему помогу с товаром, а он в благодарность отпустит меня «больной мамке копеечку отослать». Ты поедешь в моей корзинке, с заранее привязанным посланием. Когда мы с Вильямом разойдёмся, то найдём укромное местечко, и я запущу заклинание поиска. Отыщем Хантли, и ты полетишь к нему, а я в банк. Мы должны сработать быстро, чтобы к большому рынку я подошла вовремя, без опозданий. Мне ещё трав прикупить нужно.

— Трав? — Диди приподняла голову.

— Да. Это нужно для последней части нашего плана. Той самой, где я проникаю в подземелье. Ритуал по уничтожению артефакта никто не отменял

— Ох, Никки… как же всё рискованно…

— Пути назад нет, — ответила я, удивляясь твёрдости, появившейся в голосе. — Или мы доводим дело до конца, или нас сотрут с лица земли. А у меня слишком много планов на эту жизнь.

— Ты бы знала, как меня радует то, что я слышу, — в голосе Диди впервые звучало неприкрытое восхищение. — Вот теперь передо мной настоящая потомственная ведьма. Бабушка сейчас тобой очень гордится, будь в этому уверена.

Я улыбнулась.

— Рано меня нахваливать, Ди… Но думается мне, кто-то сильно пожалеет, что разбудил во мне ведьму.

Глава 24

Почти у цели

— Кто ж тебя грамоте учил, красавица?

Вильям остановил повозку у вокзала, находившегося в ближайшем к замку городке, до которого мы ехали лошадьми пару часов. Оказалось, что быстро добраться до столицы можно только порталом. Дальше мы должны были закупить по мелочи круп и трав, а остальное оформить большой доставкой прямиком в замок.

— Мамка и учила. Она у меня в господском доме проработала много лет. Там, где подслушала, где подсмотрела, но читать умеет сносно, да и пишет понемногу… Ну, точнее… писала. Сейчас совсем слегла что-то… Да я не унываю. Мне госпожа Эмма копейку одолжила, так я сразу и пошлю, раз в город выбраться случилось. А с зарплаты-то ей отдам.

— Эк, беда… — протянул Вильям, задумавшись. — Так, может, тебе тут поискать откуда деньги послать? Город маленький, да почтовое отделение точно есть, а там и переводы денежные уж точно найдутся. Везде люди живут. А я уж сам как-нибудь. Да и что там, на рынке дам записку, а они всё сами и прочитают. Не первый год езжу-то.

Сердце сделало кульбит, а стройный план вздрогнул натянутой струной. Я мысленно топнула ножкой, сетуя на излишнюю сердобольность кладовщика, а вслух сказала:

— Да ты что, Вил! Да разве можно? Сколько этих мошенников, только слабинку дай. Как поймут, что ты в грамоте-то ни бум-бум, так и облапошат, хоть вы год, хоть сто вместе работали. А потом кому по шапке-то прилетит? Тебе. Да и я не буду рисковать и время терять. Брейвен я знаю, пока ждала распределения в замок к Брансам, что по чём прознала, а тут время нужно, да и тоже кто их знает, на почтах этих. Не путай меня, лучше поспеши — посмотри какая там толпа собирается.

Я воспользовалась суетой и потянула мужчину за рукав в сторону станции. Пока я покупала билеты, Вильям загнал лошадей в специально отведённую для ожидания конюшню. До отправления успели ещё выпить по стакану чая, который был настолько сладким, что к булочкам с маком, которые подавались к нему, я даже не притронулась.

— Как так получилось, что ты до сих пор ни читать, ни писать не обучен, Вил?

— Так, а откуда ж мне было? — пожал он плечами и залпом осушил стакан с чаем. — Жил в сиротском доме, рано работать пошёл. Служил кем придётся. Однажды взяли сторожем в таверну. Я охранял погреба. Так вот хозяин той таверны каждый день после смены моей приходил и громко пересчитывал товар, чтобы я ни крохи не уволок. Так вот я невольно счёт-то и освоил, за ним повторяя. А когда к Брансам люд набирали, я возьми и скажи, что кладовщиком работал, счёту обучен, да и приукрасил рассказы о своих дежурствах-то. Вот меня на эту должность и взяли. Но ты не подумай, я честно тружусь.