Волшебный десерт для мага. Я (не) твой сахарок!
Шрифт:
— Почему ты позволил бабушке уехать и растить меня одной? — снова прервала я деда. — Почему позволил ей проживать боль от потери единственной дочери в одиночестве?
Филипп встал и подошёл к окну. Его лицо, такое холёное в начале нашего разговора, словно осунулось за это короткое время.
— Я не вынес удара судьбы и уехал. Несколько лет мотался по границам империи, выполняя поручения императора. Не отдыхал ни минуты, и остановился только тогда, когда, казалось, перестал чувствовать. Я вернулся в наш дом, но он был пуст, а когда приехал к твоей бабушке, она наотрез отказалась
— И ты не хотел познакомиться со мной?
— Сначала нет, — честно ответил мужчина, а моё сердце противно ёкнуло. — Я приехал к своей жене, которую любил. Я устал и жалел себя. Хотел, чтобы мы воссоединились и стали утешением друг другу, но увидел перед собой статую. Холодную, неприступную. А потом в гостиную, где мы сидели, вбежала босая ты. Совсем крошечная, неуклюжая, но уже неугомонная. Нянюшка, что влетела за тобой, ужасно извинялась, но твоя бабушка мгновенно расцвела. Она взяла тебя на руки и словно забыла о моём существовании, а я снова вспомнил боль прошлого и… — он замолчал, пытаясь совладать с эмоциями. — Я уехал, но исправно высылал деньги на твоё обучение. Изредка мы с женой вели сугубо деловую переписку, и мне стало казаться, что в нашей ситуации так правильней всего. А потом её не стало…
— Ты не был на похоронах… — зачем-то констатировала я.
— Меня не было в стране, когда это случилось. Письмо дошло намного позже. Я тут же отправился в поместье, но тебя уже не застал.
— Да… я уехала почти сразу, как уладила все дела, — задумчиво пожала плечами. — Тётя не говорила о твоём приезде.
— Твоя тётка всегда меня терпеть не могла, — объяснил дед. — Но мне не в чем её винить, это было взаимное чувство.
— Она такая… мало с кем уживается. — усмехнулась.
— Я следил за твоей судьбой, Вероника. Узнал, что ты открыла своё дело, и верил, что когда-нибудь наберусь смелости познакомиться с тобой лично. Но пришёл, когда понял, что могу потерять последнюю ценную ниточку, связывавшую меня с женой… Прости, девочка. По прошествии стольких лет я наконец могу признаться себе, что просто трус…
Мы снова замолчали. Я наблюдала, как дед украдкой утирает уголок глаза, и думала о том, как же всё-таки глупо жизнь распределяет испытания…
— Ба была непростой, — наконец нарушила тишину. — Я и сама её порой побаивалась. Наверное, в вашей истории по-другому и быть не могло… Но она любила тебя, я точно знаю.
— И я… я буду любить её до последнего вздоха…
Мужчина повернулся ко мне, глаза его блестели от слёз.
— Что я могу сделать, чтобы ты простила меня, Вероника?
Я прислушалась к своему сердцу. В нём не было обиды и злости. Только покой. Благословенное состояние. Улыбнулась и ответила, кажется, самой себе:
— Стать мне дедушкой, которого у меня никогда не было, возможно… Сумеешь? Тётка говорила, что у тебя там любимый племянник есть, которому ты наследство отписал, натренировался, наверное?
— Что? — лицо Филиппа вытянулось. — Какой племянник?
— Ясно, значит, насочиняла…
— Лишу лицензии. Старая карга!
— Я так понимаю, что вспыльчивым характером пошла в тебя, — засмеялась, ощущая, что напряжение окончательно спало. —
Лицо моего деда просветлело, а мне отчего-то стало невероятно тепло. Всё было не зря… Да, ба?
* * *
Винсент
Вероника захотела, чтобы я ждал её во дворце. Она решила отправиться в городской дом своего деда и именно там приводить себя в порядок перед приёмом у императора.
В итоге я вынужден был стоять и расточать не всегда искренние улыбки, высматривая среди пёстрой праздничной толпы одну-единственную… упрямую ведьму!
— Виктор, дорогой! Какое счастье видеть тебя во дворце! — леди Филиция Куисби жеманно протянула ко мне унизанные перстнями руки. — Я рада, что ты вернулся, дорогой!
— И я безмерно рад, Леди Куисби. Вы, кажется, стали ещё прекрасней.
Женщина кокетливо захихикала, а я одарил её улыбкой. Играть в эту игру было просто, и раньше я даже получал от неё удовольствие. Сейчас же лишь уверился в правильности своего выбора.
— Ты, наверное, совсем не помнишь мою малышку Кэседи, Виктор! — запричитала женщина, подведя ко мне свою дочь. — Она была так мала, когда ты уехал…
Леди Куисби всё говорила и говорила, но я её уже не слушал, потому что на центральной лестнице появилась та, которую я ждал.
Вероника держала под руку своего деда. Хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, она была одета в платье цвета слоновой кости, оттенявшее её белоснежную кожу. Аккуратное ожерелье с изумрудами, подчёркивало яркую зелень её невероятных глаз. В этот момент я перестал слышать и видеть всё то, что происходило вокруг. Подлетел к лестнице и, прижав Веронику к себе, поцеловал. Мне было плевать на этикет и мнение света, я так долго не чувствовал сладкий вкус её невероятных губ. Девушка вздрогнула, замерла на долю секунды, а потом аккуратно просунула ладошки, скользя ими по моей груди, и ответила на поцелуй. Единственное, чего я хотел, чтобы это мгновение не заканчивалось.
— Господин Бранс, — послышался сдавленный мужской шёпот. — Вы переходите все границы.
Нехотя оторвался от любимых губ и широко улыбнулся советнику Нэвис.
— Простите, милорд. Мы слишком долго были в разлуке.
— На нас все смотрят, — возмутился старик, пытаясь сделать вид, что мы мило беседуем.
— Не переживайте, дедушка, — Вероника показала нос из-под моей руки. — Чего им на вас смотреть, они и так вас постоянно видят.
Я не сдержал смеха. Вот она, моя Никки. Моя и только моя.
Филипп Нэвис закатил глаза, но больше ничего не сказал. Видимо, за эти пару дней успел прочувствовать на себе независимый характер родной внучки.
Дальше был фуршет и встреча с императором, официальная и при закрытых дверях, на которой нас с Никки наградили и выразили благодарность за раскрытие заговора. А потом начались танцы, во время которых я скрипел зубами на каждого наряженного выскочку, решившего выразить Веронике своё почтение. В итоге я вручил ей бокал с игристым и утянул на балкон, подальше от лишнего внимания. Свежий ветер мгновенно закружил вокруг нас, даря долгожданную свежесть.