Волшебный камень
Шрифт:
Генерал вспомнил Нестерова, решительного и смелого человека, подумал о нем с удовольствием: «Хороший был офицер». Вспомнил убежденное лицо геолога, когда впервые возник вопрос об алмазах на реке Ниме. Таким же сильным и решительным знал генерал и Саламатова, и вот оказалось, что эти два интересующие его человека сошлись на крайнем мнении, противостоят множеству людей и не желают сдаваться, и ему постепенно стало казаться, что правота Нестерова и Саламатова, даже не подкрепленная бумагами, сильнее всех официальных мнений. Размышляя, генерал пришел к выводу, что комитет обязан так или иначе вмешаться в эту борьбу. В конце-то концов люди на месте
В тот же день Бушуеву сообщили, что в Красногорск выедет академик Холмогоров, который так решительно поддержал когда-то Нестерова.
Саламатов ничего не знал о наступлении, предпринятом Бушуевым. Он знал другое: из области снова ехала комиссия геологической разведки под предводительством Палехова, и должна была эта комиссия расследовать самовольные действия Нестерова. В такой форме была составлена предварительная бумага, в которой Саламатову сообщали о прибытии гостей.
В этой бумаге, похожей на протокол предварительного следствия и изобиловавшей чисто судебными выражениями, говорилось о том, как дорого стоила государству разведка Нестерова, указывалось, какое количество оборудования было завезено в тайгу и там оставлено, сколько стоили перевозки, продукты, инструменты. И Саламатов со свойственной ему решимостью запретил радисту сообщать Нестерову о надвигающейся грозе и приказал в случае прихода на радиостанцию Палехова гнать его к чертовой матери.
Свидетелей у Саламатова для защиты Сергея не было. Остяки откочевали в горы. А они могли бы сказать, что ничего не получали и не требовали за помощь Нестерову, что это была их дружеская услуга. Могла бы помочь Христина Лунина, но она находилась в верховьях, гнала лес на комбинат, на оружейные заводы, — не следовало ее беспокоить в такое время.
Но когда стал известен день прибытия комиссии, Саламатов позвонил в верховья по телефону, чтобы передавали там с попутными людьми: нужны Саламатову Филипп Иляшев и Христина Лунина. Если услышат они эту весть, пусть спешат в Красногорск с попутной водой, и пешком, и на лошадях, и на плотах — очень нужны ему эти люди.
В день приезда комиссии Саламатов позвонил на рудник Суслову, чтобы тот приехал встречать гостей. А сам заперся в кабинете, подбирая документы для комиссии и временами поглядывая на карту района, на белое пятно верховий Нима, где в эти дни трудился Нестеров, еще и не зная о надвигающейся опасности.
Отвернувшись от карты, Саламатов увидел через окно серый, похожий на призрак пароход, медленно подходивший к пристани. Хотя фашисты были уже давно отогнаны от Волги и наши войска переходили другие реки, преследуя их, пароходы все еще ходили по рекам, окрашенные военной шаровой краской.
Пароход пристал. Хлынула толпа, минуя пристанские мостики, растекаясь по городу. Саламатов сразу узнал группу трестовских работников, шедших с маленькими чемоданчиками к гостинице. Он вздохнул и хотел было уже отойти от окна, когда увидел какого-то старика, который с потешной быстротой пробирался по деревянным тротуарам, пытаясь обогнать геологов.
Было в старике что-то до того неофициальное, домашнее, что Саламатову показалось даже странным, что старик идет именно в горком. Такому бы сидеть в садочке при даче и нянчить внуков, а не бродить по далеким северным городам. Но старик уже вошел в подъезд, и Саламатов невольно сел за стол, ожидая, какого еще гостя занесло к нему этим непопутным ветром.
Помощница, вошедшая с докладом, выглядела перепуганной. Саламатов удивленно взглянул на нее: он сам выбирал работников и любил окружать себя людьми уравновешенными.
— Что с вами? — суховато спросил он.
— Там к вам один товарищ… Сам такой простой, старый, а документы показал, что он академик…
— Академик? — Он живо приказал: — Что же вы стоите? Просите его сюда!
Девушка метнулась к двери.
Он окликнул:
— Как его зовут?
— Холмогоров Петр Иванович!
— Откуда он?
— Из Москвы…
— Это я и сам понимаю, что он не с луны свалился! Какая у него специальность?
— А в документе написано только, что он действительный член Академии наук СССР…
— Проси!
Эта короткая перепалка вызвала усмешку и у самого Саламатова. Вот, значит, как! Нами уже и академики интересуются! Недаром хлеб едим в военную годину! Только по какому же делу может приехать в Красногорск академик? Впрочем, поразмышлять не удалось, дверь открылась, и на пороге показался тот самый домашнего вида старичок, который привлек внимание Саламатова, едва сойдя с парохода.
Академик прошел к столу, протянул Саламатову маленькую, сухонькую, но еще твердую руку, скороговоркой назвался и только после этого огляделся. Но оглядывался с живым интересом, даже отошел от стола, потрогал рукой огромные, шершавые на ощупь листья рододендрона, потом шагнул к витрине с образцами геологических богатств района, прочитал некоторые надписи, отстраняясь назад, как все дальнозоркие люди, повернулся к Саламатову, сказал:
— Красиво живете! — Помолчал, недовольно шевеля губами, будто сама по себе красивая жизнь Саламатова заслуживала полного неодобрения, вдруг спросил: — А где же алмазы?
Саламатов, следовавший за академиком в его путешествии по комнате, указал на копии кристаллов, найденных Нестеровым. Вопрос академика нечаянно пролил ясный свет. Старик еще ничего не сказал о своей миссии, а Саламатов уже благодарил в душе Бушуева. Пожалуй, этот придирчивый старик не спустит Палехову. Недаром же он приехал сам по себе, даже не сойдясь по дороге с областными геологами.
Старик опять недовольно пошевелил губами и словно бы нехотя промямлил:
— Я не об этих подделках говорю. Что тут у вас за история с закрытием Сполоха? Что это за геологи: Палехов, Меньшикова? Что, они не понимают, чем занят Нестеров? Да и вы хороши! В своем районе не можете навести порядок!
Последние слова прозвучали так странно, что Саламатов невольно улыбнулся. Но академик не пожелал принять его веселость, сухо сказал:
— Что, у меня только и дела, что разъезжать по отдаленным северным районам? Я еще вашему защитнику Бушуеву пропишу кое-какое лекарство! Пусть бы сам и ехал, если ему только и дела, что разбирать ваши споры с геологами…