Волшебный квартет
Шрифт:
— Мне кажется, не стоит здесь задерживаться,— сказал Харкорт.— Немного погодя Нечисть оправится и вернется сюда. Наши вещи лежат у самого входа в храм. Надо забрать их и не мешкая уходить.
— Опять бежать! — недовольно сказал аббат.— С тех пор как мы оказались в этой проклятой Богом стране, мы только и делаем, что от кого-то бежим.
— Иногда бегство — тоже проявление доблести,— возразил Децим.
В воротах появилась горгулья, за ней другая.
—
Горгулья с топотом поднялась по ступеням, не произнося ни звука и глядя прямо перед собой. Дойдя до фасада, она начала медленно, с трудом карабкаться по стене. Вторая горгулья тоже поднялась по ступеням и вскарабкалась на место.
— Пойду соберу стрелы,— сказал аббат.
— Я тебе помогу,— вызвалась Иоланда.
Харкорт подошел к римлянину и протянул ему руку. Они обменялись крепким рукопожатием.
— Спасибо тебе, Децим,— сказал Харкорт.
— Не за что,— ответил центурион.— Одно удовольствие драться бок о бок с такими, как ты и те двое. А нельзя мне пойти с вами? Я не помешаю?
— Лишний меч может нам пригодиться,— сказал Харкорт.— Ты доблестный боец.
— Вот и хорошо,— ответил Децим.— А то я остался как-то не у дел.
Еще одна горгулья неуклюже прошествовала через ворота. Она подошла к ступеням, но не стала подниматься по ним, а застыла в неподвижности.
Нэн заставила Шишковатого усесться на ступени, сняла с плеч платок и принялась вытирать им кровь с его левого бока. Он скривился от боли.
— Нечего со мной нянчиться,— сказал он.— Мне доставалось и хуже, однако ничего, выжил.
— Замолчи,— строго приказала она,— и дай мне осмотреть твои раны. Попозже я сварю питье, от которого они быстрее заживут. И натру их той мазью, которая так помогла аббату. Ты говоришь, это просто царапины, и похоже, что так оно и есть, но надо посмотреть как следует.
— Ну а ты? — спросил он.— Останешься здесь собирать свои травы и коренья?
Она покачала головой:
— Теперь ничего не выйдет. Нечисть видела, как я стояла на ступенях и стреляла из лука.
— Но скрыться в своей хижине ты тоже не сможешь. Тебя найдут и убьют.
— Знаю,— сказала она.— Мне остается только отправиться с вами. Я буду идти быстро. Постараюсь вас не задерживать.
— Можешь быть уверена, что медленнее аббата тебе идти не удастся,— сказал Шишковатый.— Он вечно пыхтит, задыхается и умоляет присесть передохнуть.
— Аббат благочестивый человек,— возразила она с упреком,— и к тому же прекрасный боец.
— Что правда, то правда,—
Одна за другой в воротах появлялись возвращающиеся горгульи. Большинство их снова забирались на фасад и занимали свои ниши, но две остались внизу и тоже застыли в неподвижности рядом с первой.
Аббат и Иоланда вернулись со стрелами, которые вытащили из поверженных тел. Харкорт и Децим подошли поближе.
— Как он? — спросил Харкорт у Нэн, кивнув в сторону Шишковатого.
— Все так, как он сказал,— ответила она.— Простые царапины. Кровь уже почти не течет. С лечением можно подождать до вечера, когда остановимся на ночлег.
— Она идет с нами,— сказал Шишковатый.
Харкорт кивнул:
— Я так и думал.
Харкорт огляделся. Если не считать валявшихся повсюду трупов Нечисти, все было точь-в-точь как раньше. Сад по-прежнему нежился на солнце. До заката оставалось еще несколько часов, и, если поспешить, можно было до темноты пройти изрядное расстояние.
Он указал на трех горгулий, все еще неподвижно стоявших у подножия ступеней.
— А что делать с этими? — спросил он.
— Не знаю,— отозвалась Нэн.— Это те, кто не стал подниматься назад, на свое место. Не могу понять, чего они тут ждут.
— Пойдем, помоги мне вынести из храма наши вещи,— сказал Харкорт аббату,— И сразу двинемся в путь.
— Интересно, а где наш тролль? — спросила Иоланда,— Кто-нибудь его видел?
Выяснилось, что тролля не видел никто.
— Должно быть, смылся при первых признаках заварухи,— сказал Шишковатый.— Лично я его за это не виню.
Еще одна горгулья появилась в воротах и выстроилась в ряд с тремя остальными.
Харкорт и аббат спустились вниз с мешками, и все прйнялись пристраивать их на плечи.
— Давай я понесу твой,— сказал Децим Шишковатому.— Тебе, наверное, больно.
После некоторого колебания Шишковатый ответил:
— Пожалуйста. А завтра я уж сам.
Они тесной кучкой направились к воротам. А за ними тяжелой поступью зашагали горгульи с фасада храма.
Глава 22
Попугай, который остался снаружи, когда они вошли в храм, а во время битвы либо куда-то улетел, либо где-то затаился, теперь появился снова. Он сидел на плече у аббата, то и дело разражаясь громкими криками. Аббат строгим и раздраженным тоном прочел ему целую проповедь о том, что молчание есть добродетель, но попугай или ничего не понял, или не обратил на его слова ни малейшего внимания.