Волшебный квартет
Шрифт:
— А ведь в этом есть свои преимущества,— задумчиво произнес Шарп, ни к кому не обращаясь.— Возможность независимых действий и малый объем аппарата... несравненно меньший, чем тот, которым пользуемся мы. Иначе ведь нельзя было бы вживить его в мозг и... Ламберт, а что вам все-таки про него известно?
— Я же вам уже сказал: ничего. Меня совершенно не интересовало, как он работает. Просто Симонсон — мой Друг, и...
— Но почему вы очутились здесь? Именно здесь?
В данном месте и в данное время?
— Чистейшая случайность. Но, попав сюда, я решил, что
— Мистер Ламберт,— сказала Нэнси.— Прежде чем вы будете продолжать, я хотела бы задать вам вопрос. Почему вы, когда были в юрской... в юрском... ну, там, где, как сказал Харлоу, вы были и написали эту свою картину...
— Вы забыли,— прервал ее Ламберт,— что я еще ничего не написал. Правда, у меня есть эскизы, и я надеюсь...
— Ну хорошо. Так почему, когда вы начнете ее писать, вы не введете в нее динозавров? На ней динозавров нет, а вы только что сказали, что поняли, в какую древнюю эпоху попали, когда увидели там динозавров.
— Я не написал динозавров по самой простой причине,— ответил Ламберт.— Там не было их.
— Но вы же сказали...
— Поймите,— начал терпеливо объяснять художник,— я пишу только то, что я вижу. Я никогда ничего не опускаю. Я никогда ничего не ввожу. А динозавров там не было, потому что другие создания, которые есть на картине, их разогнали. И я не написал ни динозавров, ни прочих.
— Прочих? — переспросил Максвелл.— О ком вы говорите? Что это были за прочие?
— Ну, те, на колесах,— ответил Ламберт.
Он умолк и обвел взглядом ошеломленные лица:
— Я сказал какую-то неловкость?
— Нет-нет, что вы! — успокоила его Кэрол.— Продолжайте, мистер Ламберт. Расскажите нам про этих... на колесах.
— Вы, наверное, мне не поверите,— сказал Ламберт,— И я не смогу вам объяснить, что они такое. Может быть, рабы. Рабочий скот. Носильщики. Сервы. По-видимому, они были не машинами, а живыми существами, но передвигались не с помощью ног, а с помощью колес и представляли собой что-то вроде гнезда насекомых. Ну, пчелиный рой или муравейник. Общественные насекомые, по-видимому. Разумеется, я не жду, чтобы вы мне поверили, но даю вам честное слово...
Откуда-то издали донесся глухой нарастающий звук, словно от быстро катящихся колес. Все замерли, прислушиваясь, и поняли, что колеса катятся по коридору. Звук все приближался, становясь все громче и громче. Внезапно он раздался у самой двери, затих на повороте, и на пороге кабинета возник колесник.
— Вот один из них! — взвизгнул Ламберт,— Что он тут делает?
—
— Нет,— сказал колесник,— не мистер Мармадьюк. Так называемого мистера Мармадьюка вы больше не увидите. Он в большой немилости. Он совершил непростительную ошибку.
Сильвестр двинулся было вперед, но Оп быстро схватил его за загривок и не выпустил, как ни старался тигренок вывернуться.
— Гуманоид, известный под именем Харлоу Шарп, заключил условие о продаже. Кто из вас Харлоу Шарп?
— Это я,— сказал Шарп.
— В таком случае, сэр, я должен спросить вас, как вы думаете выполнить указанное условие?
— Я ничего не могу сделать,— ответил Шарп.— Артефакт исчез и не может быть вам вручен. Ваши деньги, разумеется, будут вам немедленно возвращены.
— Этого, мистер Шарп, окажется недостаточно,— сказал колесник,— Далеко, далеко не достаточно. Мы возбудим против вас преследование по закону. Мы пустим против вас в ход все, чем располагаем. Мы сделаем все, чтобы ввергнуть вас в разорение и...
— Ах ты, самоходная тачка! — вдруг взорвался Шарп,— На какой это закон вы думаете ссылаться? Галактический закон не распространяется на таких тварей! И если вы воображаете, что можете являться сюда и угрожать мне...
В проеме двери из ничего возник Дух.
— Явился наконец! — взревел Оп сердито.— Где тебя носило всю ночь? Куда ты девал Шекспира?
— Бард в безопасном месте,— ответил Дух,— но у меня другие известия.— Рукав его одеяния взметнулся, указывая на колесника,— Его сородичи ворвались в заповедник гоблинов и ловят дракона!
Так, значит, они с самого начала охотились именно за драконом, несколько нелогично подумал Максвелл. Значит, колесники всегда знали, что в Артефакте скрыт дракон? И сам себе ответил: да, конечно, знали! Ведь это они сами или их предки жили на Земле в юрский период. В юрский период — на Земле? А в какие времена на разных других планетах? Ламберт назвал их сервами, носильщиками, рабочим скотом. Были ли они биологическими роботами, которых создали эти древние существа? А может быть, одомашненными животными, приспособленными с помощью генетической обработки к выполнению определенных функций?
И вот теперь эти бывшие рабы, создав собственную империю, пробуют завладеть тем, что с некоторым правом могут считать своим. Потому что больше нигде во всем мире, исключая разрозненные, вымирающие остатки былых поселений, не осталось иных следов гигантского замысла освоить новую юную Вселенную, о которой мечтала хрустальная планета.
И может быть, подумал Максвелл, это наследие и должно принадлежать им. Ибо осуществление этого замысла опиралось на их труд. И не пытался ли умиравший баньши, томимый сознанием давней вины, не пытался ли он искупить прошлое, когда обманул хрустальную планету, чтобы помочь этим бывшим рабам? Или он полагал, что лучше отдать это наследие не чужакам, а существам, которые сыграли свою роль — пусть небольшую, пусть чисто служебную — в подготовке к осуществлению великого замысла, который так и не удалось привести в исполнение?