Волшебный мертвец: Монгольско-ойратские сказки

antique_eas

2. Немного времени спустя, Ямаканди, видя, что царице Энгэтю-Наран не приключилось никакой беды, оповестила царицу, а затем ночью убила коня, который был самым лучшим в царских табунах. Труп коня она положила около Энгэтю-Наран и испачкала кровью ее губы. На следующий день царь, как только проснулся, увидел труп своего коня, выхватил меч и хотел зарубить свою жену. Но как раз в этот миг опять прилетел попугай и обратился к нему с такими словами: «О царь! Умей для каждого дела подыскивать пример! Если ты не сумеешь поступать таким образом, то боюсь, как бы ты не стал действовать, как в рассказе „О старухе и мыши“». Царь опустил тогда свой меч и сказал: «Ну говори скорее, о чем хотел рассказать!» Попугай после этого начал так: «В давнее, прошлое время одна старуха, когда ее ребенок заснул, пошла за водой. Возвращаясь назад с водой, она заметила мышь, которая с писком бегала перед ней взад и вперед, морда же мыши была испачкана кровью. Старуха подумала тогда, что мышь загрызла ее ребенка,

вскипела гневом и, ударив ковшом мышь по голове, убила ее разом. Войдя в свой дом, она убедилась, что ребенок ее спит, а около него валяется ядовитая змея, которую убила мышь, перегрызши ее на несколько частей. Увидев это, старуха стала горевать и тужить». Выслушав рассказ попугая, царь заметил: «Да, оказалось она убила полезное существо!» Затем он убрал и скрыл труп коня и очистил покои от крови.

3. На следующую ночь Ямаканди опять пробралась в царский дворец, убила единственного сына царя, царевича Наран-Сарана, положила его труп около царицы Энгэтю-Наран, а кровью испачкала ее губы. Царь, как только проснулся на другой день, увидел труп царевича; не будучи в состоянии терпеть далее, выхватил он свой меч и хотел было уже зарубить свою жену, как вдруг опять прилетел попугай и обратился к нему с такими словами: «О царь! Умей для каждого дела подыскивать пример! Если не будешь поступать таким образом, то выйдет похожим на „Царя и попугая“». Рассердился тогда царь: «Замолчи, скверный попугаишка!» — воскликнул он, взмахнул своим мечом и убил птицу, разбив ей вдребезги голову.

Затем он сорвал одеяния с царицы Энгэтю-Наран и хотел прикончить ее; но царица была так прекрасна, что рука его не поднялась, и он не был в состоянии убить ее.

Призвав своих министров и сановников, царь заявил им следующее: «Эта скверная дьяволица убила моего единственного сына, который должен был бы наследовать мой престол. Я хочу теперь уничтожить ее». Когда царь соизволил сказать это, никто из сановников не произнес ни слова. Наконец, один из министров, Еркетю-Заян («Могучая судьба») доложил царю: «Не годится, чтобы вы, царь, сами убивали эту царицу. Никогда не было слышно, чтобы цари сами убивали своих жен, как бы виновны те ни были. А если так, то следует вам предать свою супругу в руки палачей, которые отведут ее на кладбище и убьют там». Царь одобрил эти слова, приказал ударить в большой барабан и собрал весь свой народ. Затем он сорвал одеяния с царицы Энгэтю-Наран и передал ее трем палачам, приказав выгнать ее вон из города, погоняя терновником, и убить на кладбище.

Придя на кладбище, один из палачей сказал своим товарищам: «Вы убейте эту царицу! Если нам выдадут награду за ее убийство, то вы можете взять себе мою долю!» Сказав это, он удалился. Оставшиеся пошли было дальше, но один из них заявил своему товарищу: «У меня не поднимается на нее рука. Ты можешь забрать мою долю, а я останусь здесь!» Последний палач взял было царицу, но не мог поднять на нее руку и не был в состоянии покончить с ней. Тогда царица Энгэтю-Наран сказала: «Вы убейте меня! Если вы теперь меня не убьете, царь вас накажет». Но так как царица Энгэтю-Наран во всех прошлых своих перерождениях не убивала живых существ и предавалась благоговейному созерцанию, то в силу этого палач не был в состоянии покончить с ней. Он тогда связал ей руки и ноги и бросил ее на кладбище, полагая, что она будет съедена дикими зверями. Следующей ночью на кладбище собралось много хищных зверей, но они не тронули царицы. Стало холодно, царица, чтобы согреться, начала кататься. Подошедшие на следующий день три палача приблизились к ней и почтительно обратились к ней с такими словами: «Все хищные звери побывали здесь и не причинили тебе вреда. Как же может подняться на тебя рука у нас, трех палачей? Теперь мы скажем, что убили тебя; ты же соизволь уйти в отдаленную страну». Царица тогда открыла тем трем палачам истину о том, что нет ничего вечного, и ушла. А палачи, вернувшись обратно, объявили всем, что убили царицу Энгэтю-Наран.

А Энгэтю-Наран отправилась прежде всего туда, где жила раньше с отшельником. Там оказалось, что шалаш, в котором жил ее отец-отшельник, разрушился, плодовые деревья засохли, сам отшельник скончался — отошел, не оставив своего тела. От него ничего не осталось, только лоскуток одежды. Царица, увидев это, предалась глубокой скорби. Потом она поклонилась несколько раз обрывку платья отшельника и подумала: «Я испытываю эти страдания вследствие того, что преступила завет и наставления отшельника». По прошествии нескольких дней, однажды ночью, явился ей во сне белый человек и сказал: «Так как ты нарушила клятву, то тебе и пришлось увидеть столько страданий. Теперь ты отправляйся под видом монахини-йогини [29] , чтобы подавать духовную милостыню всем живым существам. Если ты сохранишь свои обеты, то в следующем перерождении встретишься со своим отцом-отшельником».

29

Отшельница, которая следует системе йога и стремится получить сверхъестественную силу путем созерцания и сосредоточения воли.

После

этого Энгэтю-Наран отправилась в разные страны и стала проповедовать закон [30] ; все относились к ней с благоговением, почитали ее, и она прославилась, как знаменитая йогини. Путешествуя так, она пришла и остановилась неподалеку от дворца того царя, который был ее супругом. Она преподала там всем святое учение и собиралась уже идти далее, как к ней явилась прежняя Ямаканди и тайно поведала ей следующее: «Этой ночью, когда все уснут, соизволь посетить мой скверный домишко». Когда Энгэтю-Наран пришла к Ямаканди ночью, та устроила ей престол для сиденья, усадила и подала ей разные кушанья и напитки. Затем стала каяться перед ней: «Я виновница смерти супруги нашего царя, Энгэтю-Наран. Я убила слона, коня и царевича Наран-Сарана. На мне грех гибели мудрого говорящего попугая. Мать-йогини, теперь я сокрушаюсь о содеянном и каюсь перед тобой! Соизволь мне разрешить исполнять обеты восьмого, пятнадцатого и тридцатого числа [31] каждого месяца!» — «Твои прегрешения велики, — отвечала ей йогини Энгэтю-Наран, — ты должна теперь еще каяться». — «В таком случае, соизволь завтра дать мне свое благословение поститься», — сказала Ямаканди; йогини дала свое согласие.

30

Т. е. учение Будды.

31

Числа месяца, почитаемые у северных буддистов священными. В эти дни исполняют обеты покаяния и поста.

Когда на следующий день Энгэтю-Наран проходила туда, куда ее пригласила Ямаканди, на пути повстречался ей царский министр Еркетю-Заян, окруженный многочисленными спутниками. Как только он заметил ее, он подумал: «Эта мать-йогини похожа на супругу нашего царя». Подумав так, он подошел к монахине и спросил ее: «Мать-йогини, ты очень похожа на Энгэтю-Наран, прежнюю супругу нашего царя. Ты ли это? Скажи мне, не скрывай!» Энгэтю-Наран тогда призналась и взяла слово с министра Еркетю-Заяна не рассказывать никому об этом. Министр тогда обратился к ней с такими словами: «У нашей царицы на обеих щеках запечатлелись цвета голубого лотоса». — «Если у тебя возникают такие сомнения, то слушай: завтра в полночь я должна пойти к Ямаканди в ее жилище. Ты приходи и потихоньку выслушай то, в чем она будет каяться».

Министр, выслушав йогини, отправился к царю и вместе с ним пришел ночью к жилищу Ямаканди. Там стали они оба подслушивать. А Ямаканди усадила мать-йогини на приготовленный престол, подала ей угощения и, поклонившись, сказала ей: «Увы! Я ради царицы простого происхождения совершила грех, из-за которого царский престол опустеет. Я не была в состоянии усыпить Энгэтю-Наран дурными курениями, поэтому я хитро украла у царицы ее хрустальные четки. Тогда царь и царица поддались осквернению. Одурманив их, я убила слона, коня и царевича. Вот мои грехи! Теперь я подношу тебе четки Энгэтю-Наран».

С этими словами она поднесла йогини хрустальные четки. Царь тогда воспылал страшным гневом, не сдерживая себя, он выхватил меч и разрубил Ямаканди на несколько частей. После этого царь, сокрушаясь о прошлом, сказал Энгэтю-Наран: «Теперь будь опять моей женой!» Но та не согласилась, говоря, что это невозможно. Царь тогда вернулся в свой дворец и убил царицу простого происхождения. Затем царь оставил свой престол и стал монахом. Говорят, он в этом же перерождении обрел высшую святость.

«Какая грешница эта Ямаканди!» — воскликнул тогда царевич Амугуланг-Едлегчи. «Несчастный царевич проговорил слово, — сказал Волшебный мертвец, — теперь я не останусь здесь!» С этими словами он улетел по воздуху.

Старуха и старик

Опять пошел царевич, поступил так же, как и раньше, достиг рощи на Прохладном кладбище и взвалил себе на плечи Волшебного мертвеца. Дорогой Волшебный мертвец опять начал рассказывать:

В давнее время на севере Индии в городе Табун-Минган («Пять тысяч») жили старик со старухой; детей у них не было; и не было у них никакого другого имущества, только девять коров. Старик очень любил мясо и поэтому поедал всех рождавшихся телят. Однажды старик задумал убить и съесть одну из своих девяти коров. «Какая разница между восемью и девятью? Один человек, увидев коров, скажет, что их восемь, другой скажет девять!» Подумав так, он убил корову и съел. Затем он опять убил одну корову, когда кончилось мясо первой. «Какая разница между семью или восемью?» — думал он. После этого он убил и съел еще несколько коров, так что у него осталась только одна корова. Старуха, жалея единственную корову, стала водить ее за собой, куда бы ей ни приходилось идти.