Волшебный пояс Жанны д’Арк
Шрифт:
И она же подсказала, кого следует убрать.
Не Аллу… Сестра, конечно, раздражала Николая. Тупая. Стервозная. Уверенная, что только она знает, как правильно жить… и что теперь получит все. Но Аллу трогать нельзя.
Пока.
Старуха ее не любит, а вот Кирилл – дело другое… он близок старухе. И в курсе всех ее финансовых дел. И как знать, что сотворит даже без завещания?
Людочка так говорила, а Николай слушал. Он соглашался и Людочкины планы принимал едва ли не как собственные. Она была умна… но не настолько умна,
Правда, с Кириллом не везло.
Сначала коньяк, который достался какому-то идиоту… Потом неудача с аварией. И с лошадью. Ведь малого не хватило, чтобы насмерть… так нет же, пара царапин… и вновь уверенность, что его хотят убить. Людочка говорила затаиться, и Николай затаился.
А в доме появилась очередная наследница, которую, естественно, привел Кирилл…
– Знаете, есть такое выражение: «умный дурак», – Леха откинулся на стуле и сыто рыгнул. – Вот он самый и есть. И вроде образование высшее. Аспирантура. Но по жизни дурак дураком… Ему сожительница песни пела, а он и слушал. Только вот доказать это не выйдет. Она и второго вашего использовала, этого…
– Игорька? – уточнил Кирилл, будто имелись варианты.
– Ага, его самого… Слушай, что у тебя за семейка? Одни психи… а я ж тебе, паскуде этакой, завидовал со страшной силой… в семью взяли, богатую… живешь теперь там, бед не знаешь. Оно ж на самом деле… – Леха поежился. – Она и Игорьку вашему голову задурила… Все, мол, вокруг только и думают, как от Игорька избавиться. Что мамашу его обожаемую до смерти довели, а теперь и его… и, значит, ему первому надобно… вот он тебя в пруд и спихнул. Говорит, что больно удобно сидела… а ворона дохлая – это от Аллочки… Игорек ваш за нею следил, ждал момента.
– И он…
– Нет. Николай. Он сестрицу знал. Выпила и отрубилась. А очухалась, сама не понимая, чего и где… Он ей сказал, что Кирюха внизу торчит, желает поговорить с нею… Нет, нормальный человек подумал бы, какого лешего он там посеред ночи делает, чего не поднимется, но Аллочка пьяной еще была.
И пошла за братом.
А он ее с лестницы столкнул.
– На лестнице он все загодя приготовил. Масло это… перебор, конечно. Пьяного и спихнуть бы хватило, но нет… говорю ж, умный дурак.
Леха широко зевнул и признался:
– Замаялся я сегодня – жуть… но ничего… этого вашего ферта вменяемым признали, так что теперь не отвертится…
– А Людочка?
– Людочка… Людочке вашей предъявить нечего… она ведь жертва… и говорит, что знать не знала о планах дружка. Что любила его безмерно, каждому слову верила… а он ее едва не убил. – Леха поднялся. – Она – пиявка… нашла, присосалась… Но этого не докажешь… ее слово против слова Николая. С ним-то эта девица немного просчиталась. Поверила, будто дружок крепко на цепи сидит. Только ж с психами разве можно быть в чем-то уверенным?
– То есть ей ничего не будет?
Леха пожал плечами
– Не знаю. По закону – ничего. А по жизни… Поверь моему опыту, Кирюха, жизнь – она еще та шутница…
Алиция Виссарионовна продержалась до весны.
И в какой-то момент Жанна поверила, что старуха никогда не умрет. Не то чтобы она ждала ее смерти, скорее наоборот, привыкла и к еженедельным визитам, и к скрипучему насмешливому голосу, и к неудобным вопросам, ответов на которые у Жанны не было.
– Что вы тянете кота за хвост? – В последние недели жизни Алиция Виссарионовна полюбила выходить на террасу. Шла она сама, маленькими шажочками, то и дело останавливаясь, и порой лицо ее кривилось от боли. – Все ходите и ходите… кругами…
Она раздраженно отмахнулась от Кирилла, который сунулся было, желая помочь.
– Я еще жива.
– Да уж. – Кирилл отступил. – И это меня не удивляет.
– Не хами.
– Я не хамлю, я восхищаюсь. – Он был искренен в своем раздражении, и в нем Жанне виделась та самая к старухе любовь, в которой Кирилл в жизни бы не признался. – Вас на том свете уже заждались.
– Ничего, подождут еще немного… А ты бы хоть кольцо подарил, ежели намерения серьезные.
Серые глаза слезились.
На террасе стояло кресло-качалка, легкое, из ротанга, и Алиция Виссарионовна со вздохом усаживалась в него.
– Гляди, Кирилл, я еще успею завещание переписать, – грозила она пальцем, но при этом – Жанна готова была поклясться – смеялась.
– Успеете. – Кирилл садился рядом, на низкий стул, а Жанне доставалась белая козетка.
На козетке стопкой лежали журналы, которые Жанна листала, не читая. Ее присутствие вовсе не требовалось, но было лишь частью ритуала визита. А ритуалы не стоит нарушать – так однажды сказала старуха.
Кирилл говорил о делах.
Алиция Виссарионовна не то слушала, не то дремала с открытыми глазами… и когда их время выходило, в дверях появлялась Людочка:
– Ей пора отдыхать…
– Почему они не наймут другую медсестру? – не выдержала однажды Жанна. Видеть Людочку ей было неприятно. Та больше не пыталась заговорить и вовсе делала вид, что не замечает Жанну, но само присутствие, тихое, незримое порой, заставляло вспомнить все.
– Зачем?
– А если она…
– Что? – Кирилл, похоже, Людочки не боялся. – Убьет кого-нибудь? Например, Алицию?
Смешно.
Старуха держится за жизнь, но жизнь для нее – мука, и, пожалуй, это тот случай, когда смерть станет облегчением. Ольга? Та для Людочки опасности не представляет, скорее наоборот, эти двое странно сблизились, и частенько Жанна видела их гуляющих рука об руку.
Игорек?
Он в больнице. А Николай в тюрьме. И выйдет не скоро… И остается лишь Жанна.
Кирилл.
– Ты не боишься? – Ей было немного неловко признаваться в том, что она-то как раз боится.
Немного.