Волшебный шкаф
Шрифт:
— Лавелина! — кричал Джек, пытаясь догнать ее. Но Лавли была так зла, и она убегала от него, не хотела иметь ничего общего с ним. — Объясни мне, что случилось?
— Убирайся прочь от меня, лжец! — вскричала она. — Ты обещал мне помочь, ты обещал! И что ты сделал! Что? Ты предал меня!
— Когда? Что я сделал такого? Лавли, подожди! — он схватил ее за руку и, поймав, резким движением развернул к себе.
— Отпусти меня! — кричала она. — Я не хочу тебя больше видеть!
— Ты можешь мне все нормально объяснить? Ну, в чем я накосячил? В чем виноват сегодня?
— Пусти
— Только если все нормально скажешь, — проговорил Джек, и Лавли поняла, что он говорит всерьез.
— Хорошо, — сказала она со злостью. Джек отпустил ее.
Была ночь. Ее любимое время суток. Но сегодня ночь была уж слишком темная. Тучи совсем загородили звездное небо и луну. Скоро, возможно, будет дождь. Она стояла напротив него вся в слезах от гнева и разочарования. Волосы все растрепанные.
— Я была у Романты! — начала говорить Лавли, чуть ли не плача и презирая своего собеседника. — У меня для тебя приятная новость. Я передала ей перо совиное. Теперь она свободна.
— Что? Ты выпустила ее на свободу? — вскричал Джек.
— Не я! — воскликнула Лавли. — Со мной шла Дикарка. Кстати, она просила передать за Романту тебе это, — Лавли подошла к Джеку и влепила пощечину. — И плохая новость… для тебя, — сквозь зубы сказала Лавли. — Она подсказала мне способ, как воскресить Аврору. — Джек молчал и смотрел на нее. На это озверевшее создание. Не было сейчас в ней прежней Лавли. Не было сейчас в нем прежнего Джека. — Молчишь? Ведь знаешь, что это для тебя значит? Она сказала мне, что ты давно знал этот способ. Что он записан у тебя в книжке записной. Дориан Грей, Фауст — знакомые имена?! — вскричала Лавли. — Я выяснила, кто они. Те, кто продал душу Дьяволу. И там же я нашла, что за душу можно получить, что угодно. И воскресить умершего человека. И ты об этом знал и скрывал?!
— Ты же не собираешься продавать свою душу? — прошептал в испуге Джек.
— Да я что угодно готова отдать, лишь бы вернуть Аврору! — закричала Лавли, и опять отвернулась от него и пошла уверенными шагами вперед.
— Нет, погоди, — он догнал ее и развернул к себе лицом. — Ты не можешь продать свою душу.
— Могу. Она моя. Что хочу, то и делаю! — ответила Лавли.
— Лавли, ради любимого человека, я согласен, можно отдать свою жизнь, свободу, богатство, власть. Да все, что угодно. Но душа?!!! Нельзя продавать душу. Это ведь самое дорогое, неужели ты не понимаешь этого?
— А какая разница. Мне моя душа не нужна без нее, — ответила Лавли.
— Нет, Лав, постой. Душа — это ведь сама ты. Ты попадешь в ад после смерти. И не говори, что тебе наплевать на это. Не наплевать. Ты ведь добрая, хорошая. А там, там ты станешь другой. Там твою душу будут мучить каждый день, терзать, и так вечность! Ты не выдержишь это. И со временем ты сама станешь такой же, такой же, понимаешь, ты сама станешь убийцей, демоном, злом, которому уже не нужна никакая Аврора и кто бы то ни было еще. Ты станешь чудовищем.
— Мне все равно! — закричала Лавли.
— Нет! — закричал Джек. — Тебе не все равно. И мне не все равно. Может, ты и воскресишь Аврору, но как ты думаешь, что она будет чувствовать, когда узнает, что ее мать для этого сделала, кем
— Жизнь! — закричала Лавли. — У нее будет жизнь. Она будет чувствовать жизнь! Ей было пять лет. Она и пожить не успела. Она не успела пойти в школу, не успела найти верного друга и подругу, не успела полюбить и завести свою семью, у ней ничего не было. У ней не было жизни. И я ей это дам!
— Какой ценой, — прошептал Джек.
— Я отдаю свою душу, ни чью другую, — ответила Лавли.
— А как же Ханс? О его маме ты не забыла? Ты думаешь, одной твоей души будет достаточно за двоих? — не унимался Джек.
— Нет, — зазвучал звонкий голосок, который заставил просто умереть на месте Джека. «Только не это», — пронеслось у него в мыслях. — Я решила, что отдам свою душу за душу мамы Ханса. — сказала Искорка.
— И ты это допустишь? — вскричал Джек на Лавли. — Чтобы звезда отдала свою душу? Звезда — самое чистое на планете создание. Ты отдаешь его в руки монстрам?
— Это ее выбор! — закричала Лавли.
— Нет, не ее, твой! — закричал Джек. — Как ты не понимаешь, ты — это и есть она!
— Что это значит? — спросил после некоторой паузы Лавли.
— Когда ты в последний раз слышала, или видела, чтобы звезда принадлежала одному человеку? Я не о тех звездах, которые упали с неба и не могут туда вернуться. Они как бы перерождаются и могут даже влюбиться. А я про те звезды, которые сияют в небе и указывают людям путь. Вот как эта Искорка, путеводная звезда. Ведь на свете тысячи звезд, и людей, которым нужно указать путь — миллионы, и с чего это Искорка, одна из таких звезд, решила принадлежать только тебе одной, только подсказывать тебе одной путь. А я отвечу. Потому что она — это и есть ты, то есть частичка твоей души. Ты хотела знать, почему твой брат тебя так ненавидит. Так вот я отвечаю: потому что ты разорвала свою душу. И Искорка — та недостающая часть тебя. Сколько еще можно издеваться над своей душой? Ты думаешь — это жертва, нет, это ужасно…
— Что за бред ты сейчас сказал? — закричала Лавли.
— Это не бред. Спроси у Искорки. Ты же знаешь — звезды не врут, — ответил Джек.
— Искорка, — обратилась Лавли к ней.
— Он сказал правду, — ответила Звезда. — Я частица твоей души, которую ты разорвала и бросила, чтобы забыть…
— Да, плевать! — закричала Лавли. — Это здесь вообще не при чем. Я иду к Хансу вместе с Искоркой. И мы идем на Землю, между прочим, там сделки совершаются. Может быть, передам тебе потом открытку от Вовы и Алисы, — она развернулась и зашагала прочь, а потом повернулась к нему. — И еще кое-что. Я ненавижу тебя за твою ложь.
Тем временем Женька и Аделька тоже не спали, они узнали о том, что Лавли нашла способ воскресить Аврору.
— Ты ведь понимаешь, — Женька ходил по комнате взад-вперед. — Лавли — эгоистка. Когда она воскресит Аврору, она заберет меня и ее обратно в наш мир. Я боюсь, что она не заберет тебя. Ей было это нужно лишь тогда, чтобы занять пустоту от ухода Авроры. Но, когда Аврора будет с ней, ты ей будешь не нужна, как и я.
— Я не хочу с тобой разлучаться, — сказала Аделька. — Что же нам делать?