Волшебный туман

Виггз Сьюзен

— Не зли меня, тупоголовый баран! — сердитый голос Тома Генди через весь зал донесся до Кэтлин.

Раздраженно вздохнув, она пошла к круглому столу, чтобы выяснить, о чем же на этот раз спорили Рори и Том.

— Послушай, ты, низкорослый интриган, — Рори ткнул пальцем в грудь Генди. — Как ты думаешь, к чему приведет твоя дурацкая идея использовать мою крепкую тележку, на которой я вожу торф, для перевозки водорослей?

Генди отбросил его палец. — Ну разве ты не самое тупое создание, в которое

Бог когда-то вдохнул жизнь? Водоросли съедобны, и мы можем собирать их по всему побережью.

Рори скорчил страшную мину. — Эти сорняки воняют, черт возьми, и я ни за что не положу их в мой…

— Прекратите, вы оба! Я устала от вашего вздора! — взорвалась Кэтлин. — Рори, позволь Тому использовать твою тележку и поблагодари Бога за пищу, которую англичане не могут у нас отнять, — она сбросила шаль, выскочила из зала и направилась к конюшням.

— Пошли, — сказала она черному любимцу. — Мы устроим грандиозную скачку, ты и я, только мы вдвоем.

Проведя его несколько метров, она увидела, что жеребец идет как-то неуверенно. Одна из подков валялась в грязи, словно насмехаясь над намерением Кэтлин.

— Черт, — пробормотала она и собралась было поискать кузнеца Лайама, но вспомнила про его руку, еще не зажившую после удара в ту ночь, когда они захватили Хокинса.

Удача покинула ее в ту ночь, и, похоже, с тех пор ничего не изменилось к лучшему. Она подумала, не обратиться ли к Рори. Но его тяжелая рука может повредить копыто. Наклонившись, она подняла подкову.

— Ничего, моя радость, — сказала она коню. — Я сделаю это сама.

— С моей помощью, — раздался звучный английский голос, постоянно звучащий в ее мечтах и не перестававший удивлять.

Кэтлин посмотрела на Хокинса. В ирландском одеянии и с улыбкой пирата на лице, он выглядел неприлично красивым.

— А что вы знаете о тонком искусстве ковки лошадей?

— Я в достаточной степени владею ремеслом кузнеца.

— Кузнечное дело — серьезная работа, мистер Хокинс. Помните, кузнец отказался сделать гвозди для распятия Христа?

— Кто же тогда сделал их?

— Бедный лудильщик. И разве не свалились на него все беды, в то время как кузнец остался уважаемым мастеровым?

— Тогда я — в хорошей компании, — заявил он.

— Я не стану рисковать, позволив вероломному англичанину прикоснуться к моему коню. Один неверный удар молотка, и вы изуродуете его.

— Кэтлин, — его большая рука опустилась на морду жеребца. — Разве он вздрагивает от моего прикосновения? — Животное стояло смирно. С той самой гонки, к большому неудовольствию Кэтлин, жеребец признал Хокинса. — Я не знаю, откуда он взялся или почему он здесь, но подозреваю, что на свете нет ему подобных. Клянусь, если бы я хоть на минуту допустил, что могу причинить ему вред, то отрубил бы себе руку.

Ей хотелось поверить

ему, но она сказала: — Ни ваша рука, ни ваша голова, ни любая часть тела не стоит этого коня.

— Я ценю хорошую лошадь так же, как и ты.

— Тогда пойдемте. Кроме того, вы сможете хоть как-то отработать ваш хлеб, — она подвела жеребца к кузнице и привязала его поводья к большому камню.

Хокинс вошел внутрь. Цепи и косы висели на стене вместе со множеством подков. Кэтлин выбрала одну и положила на скамью.

— Она выкована специально для жеребца. Лайам постоянно держит несколько штук про запас.

Хокинс положил подкову на наковальню.

— Чтобы она лучше подошла, я разогрею ее, — заметил он.

— Где вы научились этому? Кузнечными мехами он раздул угли.

— На востоке Англии, когда служил в кавалерии.

Кэтлин прижалась спиной к каменной стене здания. — Разве вы служили в кавалерии?

—Да.

— Но сейчас же вы с круглоголовыми.

— Да.

— Но почему? Я хочу знать, мистер Хокинс.

Он медленно и лениво улыбнулся ей, стараясь спрятать озабоченный взгляд.

— Потому что Кромвель является сейчас протектором Англии, и он приказал мне выступать за Английскую республику.

Она оттолкнулась от стены и подошла к нему.

— Подобным образом вы расстались со своей преданностью принцу Стюарту?

— Это случилось не «подобным образом», Кэтлин, — огонь бушевал в горне, искры вылетали наружу через отверстие в крыше. Хокинс отложил в сторону меха и, взявшись за край туники, стянул одежду через голову. — Поверь мне, моя принцесса, моя преданность Кромвелю не глубже, чем шрамы на моей спине.

Раздетый до пояса, освещенный золотистыми отблесками огня, он представлял собой картину, явившуюся ей, когда она с закрытыми глазами слушала рассказы Генди о сказочных героях. Мускулы играли под гладкой кожей. Могучую грудь покрывали красно-золотистые волосы.

Весли улыбнулся, удовлетворенный ее вниманием.

— Ты превращаешь трудную работу в легкую, Кэт. Неудивительно, что мужчины охотно идут за тобой в бой, — он повернулся и поискал что-то в ящике с инструментами. — Нужно выковать новые гвозди.

— Сделайте их потоньше, — попросила она, — чтобы не расщепить копыто.

Хокинс бросил в горн заготовку. Пока она нагревалась, он повернулся к Кэтлин.

— Боже, Кэт, ты прекрасна, как заход солнца.

Она недоверчиво хмыкнула. Ногти на ее руках обломались, когда она помогала рыбакам заделывать лодку. Волосы, причесанные несколько часов назад, растрепались и рыжевато-каштановой копной небрежно обрамляли ее лицо. Куски дегтя оставили пятна на фартуке, края ее юбки были смяты.

— Обыкновенная лесть, — сказала она. — Неужели ваши английские леди клюют на такую приманку?