Волшебный витраж
Шрифт:
За шатром с пивом стояла маленькая палаточка, битком набитая одной-единственной Трикси. Тут Эндрю со Стейси невольно остановились.
Трикси сидела в просторном кресле и держала табличку с надписью «УГАДАЙ МОЙ ВЕС!». Она нарядилась в огромный зеленый балахон, – видимо, имелось в виду, что это гавайский костюм, поскольку на шее у Трикси красовалась гирлянда, а в волосах бумажные цветы, – а под балахон напихала подушек и стала раза в два больше. Она была толстенная. Она была громадная.
На траве рядом с палаткой стоял Шон и кричал:
– Угадайте, сколько весит эта леди! Ставка – пятьдесят пенсов!
Трикси в ответ захихикала, картинно прихорашиваясь.
– Никто не угадает, – сказала она. – Хотите попробовать?
– Конечно! – вежливо ответил Эндрю. Ему пришло в голову, что в этом наряде Трикси выглядит даже толще Мейбл Браун. – В килограммах или в фунтах?
– И так и так! – ответила Трикси. И весело показала на двое напольных весов, приготовленных на траве у кресла. – Приходите в четыре, я взвешусь на обоих, а Шон объявит, кто угадал точнее всех.
Эндрю заплатил за троих, и все сделали ставки. Эндрю – в стоунах, Стейси – в фунтах, а Эйдан написал «сто килограммов», так как решил, что больше просто некуда. Трикси, заливисто хохоча, записала все цифры в тетрадку и напомнила, что надо прийти сюда около четырех.
Оставив Шона зазывать публику, а Трикси – хохотать, они двинулись к следующему шатру, где начинались конкурсы. Там было интереснее всего.
Глава шестнадцатая
В душном полусумраке шатра на траве выстроились длинные столы, накрытые белоснежными белыми скатертями, словно перед званым обедом. На столах были выставлены экспонаты. Некоторых было не много – например, в номинации «Лучший Букет Полевых Цветов». В этом конкурсе была только одна участница – Мэри Сток, девяти лет. За чудесную композицию из одуванчиков она получила первый, второй и третий призы. А вот Лучшие Самодельные Роботы заняли почти весь длинный стол. Это были картонные сооружения, механизмы из пластмассовых конструкторов, киношные чудища из «Лего», скульптуры из консервных банок и всякого мусора, на ножках, на колесиках, с трубами, из которых зловеще валил пар. Над всеми ними высился серебряный человекообразный робот, сработанный аккуратнее и тщательнее всех. У него были сверкающие голубые глаза и механический голос, мерно твердивший: «Меня зовут Робот Эпплби, к вашим услугам, сэр или мадам». После чего робот поднимал руку и кланялся.
– Ух ты! Смотрите! – воскликнул Эйдан.
К роботу была прислонена золотая карточка: «Первый приз. Шон Эпплби».
– Здорово! Вот Шон обрадуется, – сказал Эйдан.
Они еще немного полюбовались на Шонова робота, улыбаясь от гордости – ведь Шон был для них свой, – а потом двинулись дальше, мимо Домашних Варений, Солений и Приправ, где Эндрю отметил про себя, что миссис Сток
Букетов было много, и все очень внушительные, однако никто из знакомых Эйдана и Эндрю ничего не выиграл. Они с грустью увидели, что у вазы с пометкой «Т. О'Коннор» нет никаких карточек.
– Этот конкурс всегда выигрывает миссис Бланшар-Сток, – скривилась Стейси. – И она же в жюри. Это нечестно. Ну, давайте надеяться, что папе дали приз за Лучшую Розу. Но увы – когда они подошли к вазам с одинокими розами, оказалось, что золотая карточка, означающая первый приз, стоит у растрепанной золотисто-желтой розы с пометкой «Мистер О. Браун». Миссис Бланшар-Сток получила второй и третий призы за красную и белую розы – обе ничем не примечательные. А роза Таркина – идеальный кремовый бутон с нежно-розовыми каемками лепестков – не получила вообще ничего.
– Прямо так и тянет подменить карточки! – рассердилась Стейси. – Думаете, мне слабо?
Эйдану показалось, будто по другую сторону стола стоит Таркин. Он посмотрел на него и хотел сказать, что на самом деле роза у Таркина самая-самая лучшая, кто бы что ни говорил, но тут понял: там, за вазами, совсем не Таркин. Лицо у него было безбородое и лукавое.
– Эй, вы, – проговорил Пак. – Смотрите у меня, без выкрутасов!
Эйдан невольно схватился за оберег на шее. Оберег был на месте. И стоило Эйдану до него дотронуться, как Пак исчез.
Потом они подошли к столу с выпечкой, где вкусно пахло свежим хлебом и сладкими пирогами. Там-то и был настоящий Таркин – он стоял, опираясь на один костыль, и весело улыбался, словом, радовался жизни как мог. И сказал:
– Зато выиграл первый приз за Лучший Бисквит. Тоже утешение, между прочим. И еще – второй приз за Песочное Печенье!
– Вряд ли мистер Браун любит пироги и печенье, – пробурчал Эндрю.
А Эйдан патриотично добавил:
– А по-моему, ваша роза лучше всех!
– Да, папа, с тобой обошлись нечестно, – сказала Стейси.
– Ну и пусть. Через год возьму свое, – отозвался Таркин.
Дальше он пошел с ними – к последнему столу в дальней части шатра, где красовались овощи. Экспонатов там было, конечно, больше всего. Эйдан случайно задел стол, и тот заскрипел под тяжестью Призовых Кабачков, Самых Крупных Бобов, Лучшей Моркови, Лучших Корзинок С Ассорти, Призовых Луковиц и отмытых до блеска всевозможных Корнеплодов, не говоря уже о грудах Лучших Фруктов на другом конце. Похоже, жители Мелстона выращивали свои Призовые Овощи и Фрукты не покладая рук весь год.
У середины стола стоял мистер Сток. Руки он скрестил на груди, а свирепого взгляда было достаточно, чтобы Призовой Салат увял, а Лучшая Луковица прожарилась до хруста.
– Нет, вы поглядите! Вы только поглядите! – сказал он, заметив Эндрю, Эйдана и Стейси.
Он стоял у самозародившегося в природе дирижабля. При всех своих габаритах дирижабль не удостоился ни одной карточки. Рядом лежала целая вереница кабачков прочих конкурсантов – и толстеньких желтоватых, и огромных, почти как дирижабль, и тонких темно-зеленых, но и им тоже призов не дали. А за ними рядком были выложены светло-зеленые продолговатые кабачки с табличкой «Мистер О. Браун», которым достались все три приза.