Волшебство на грани или снежное путешествие
Шрифт:
– И ещё. Мы с Карси теперь будем жить в одной комнате. Мы договорились.
И вышел из столовой, оказываясь в коридоре первого этажа, стремглав направившись к выходу из дворца. Пройдусь до корпуса пешком, развеюсь, перестану злиться на Димку с Альфредом. Или не перестану.
Димка тем временем опустился на стул и буркнул: «Договорились они!». Альфред не выдержал и засмеялся. Мартина еще больше насупилась.
Из-за этих любителей подробностей я даже не позавтракал.
***
Я
Неизменная клумба с цветками, высаженными в форме листонского флага, казалось, цвела вечно, даже зимой. Вокруг нее стояли скамейки. А студенты ЧАЛИКУНа, кто-то из них явно не выспался, брели по своим корпусам. Вот, стайки первокурсников оживленно, сгруппировавшись в кучки, обсуждают предстоящую сессию, не уверенные в том, что выйдут на неё без долгов. Некоторые студенты, что постарше, курят на крыльце главного корпуса сигареты, из которых исходит едкий цветной дым. Кто-то приветствует своих друзей, пытается списать домашнее задание, сидя на скамейке, или же просто листает распечатки к какому-нибудь семинару. А ведь раньше я и не замечал, насколько оживленно тут бывает, ну, или просто отвык замечать…
– Семён! – я услышал чей-то голос и обернулся.
Наша староста, Раиса Демонс, тощая длинная блондинка, махала мне в знак приветствия правой рукой. Казалось, форма ЧАЛИКУНа ей немного великовата, по крайней мере, пиджак.
Раиса, придерживая на плече джинсовую сумку, подошла ко мне ближе:
– А ты чего вчера не был на занятиях? – тут же спросила она, словно директор школы, делающий выговор непутевому учителю.
– Мне нездоровилось, - отмахнулся я, устремляясь вперед к нашему корпусу.
– Эй, подожди!
– Что?
– Держи, - и она, с улыбкой, порывшись в своей сумке, протянула мне небольшую плюшевую серую собачку с длинными ушами и большими черными глазками. – Это тебе с прошедшим днём рождения, от группы.
Простая дурацкая плюшевая игрушка, не имеющая никакого сакрального значения. Но, все же, приятно, что помнят, не забывают. Хоть я и наговорил им позавчера, что они не обязаны скидываться и вообще могут забыть, ведь каждый день рождения отмечает промежутки, когда ты становишься на год ближе к смерти.
– Спасибо.
Я убрал игрушку в сумку, и мы вместе поднялись по лестнице. Я открыл дверь, пропуская старосту вперед, зашел следом, и мы оказались в холле нашего корпуса, кишащем студентами. Как муравейник, все равно что!
– А еще я рада, что ты решил снова ходить в форме нашего факультета, - похвалила меня Раиса, проходя между колоннами до лестницы, ведущей на другие этажи. Согласись, хорошо, когда соблюдаешь правила…
И она остановилась, не понимая, почему я вдруг застыл перед мемориальной стеной, которую ор-ганизовало
Раньше, когда я проходил мимо этого мемориала, то старался не смотреть на него, ведь это служило напоминанием о смерти Карсилины, которое глубоко вонзалось иглой в сердце и терзало душу. Я и так, без подобных напоминаний, очень мучился из-за гибели принцессы, но пытался держать себя в руках, надевая маску безразличия. Но на этой фотографии Карсилина была слишком живой, когда я на неё смотрел, то не мог сдерживать слёз. Мне приходилось сбегать с занятий и сидеть где-нибудь в одиночестве, чтобы никто не видел, стараясь более-менее успокоиться. Самое дурацкое – проходя мимо, мне хотелось посмотреть в ту сторону, ведь тогда я снова увижу принцессу – хотя бы на фотографии, а не только в своих воспоминаниях.
А сейчас - это неправильно! Карси жива, а ей тут мемориал стоит. Пора его убрать.
– Семён, ты идешь? – поторопила меня Раиса Демонс.
Но я, не ответив, приблизился к фотографии и оторвал с нижнего уголка чёрную ленту.
– Эй, ты что делаешь? – одернула меня Раиса. К счастью, те, кто были в холле, не заметили, что я сделал.
– Поможешь? – улыбнулся я, комкая ленту.
– Дурак что ли! – она выхватила у меня её из рук, но присобачить этот кусок ткани обратно уже было невозможно.
Раиса действительно думала, что я выжил из ума, со всеми этими переживаниями, но она ведь даже не догадывалась о том, что Карси Фротгерт вернулась.
– Так лучше, - я дотронулся до фотографии, Карси, изображенная на ней, улыбалась, держа в руках букет белых лилий.
Раиса уткнула свои руки в бок и, сердито попыталась воззвать меня к совести, пригрозив университетским уставом, и просто сказала:
– Прекрати, ты нарываешься на неприятности!
– Да нет, - отмахнулся я, принимаясь тушить зажженные свечи.
– Хватит! – и она больно вцепилась мне в локоть. Её патриотические чувства взяли верх.
Студенты, что толпились в холле, с интересом нас обступили. Кто-то выкрикнул: «Этот парень явно сошел с ума», а со спины, чтобы помочь Раисе усмирить моё «буйство», подступил широкий пятикурсник Физ-Мага и в три счета заломил мне руку за спину.
– Так его!
– Бей его!
– Ты чего вандализмом занимаешься? – насупившись, бурчал пятикурсник, не отпуская моей руки. – Что-то имеешь против нашей королевской Династии? Иностранец? Не уважаешь страну, в которой учишься!..
Поморщившись и согнувшись пополам, я пытался сказать, что это вовсе никакой не вандализм:
– Ребята, вы неправильно меня поняли.